Десять десятилетий - Борис Ефимов

Так случилось, что я знал его еще мальчиком. Он иногда приходил в наш дом вместе со своей мамой, известной московской портнихой Ниной Матвеевной, которая шила и для моей жены. Женщины были знакомы многие годы, дружили, и Нина Матвеевна постоянно делилась с моей супругой своими делами и заботами, охотно рассказывала о своем Алеше, который стал красивым молодым человеком, пользовался успехом, уже выступал в каком-то эстрадном ансамбле. Однажды Нина Матвеевна посетовала:

— Не знаю, что делать, Раиса Ефимовна. Алеша где-то познакомился с Радой, дочерью Хрущева. А я боюсь, Раиса Ефимовна, — сегодня Хрущев секретарь ЦК, а завтра… Знаете, какие теперь времена.

Все закончилось благополучно. После ухода Сталина в «мир иной» Никита Сергеевич пришел к власти, а про Алешу народная молва сложила поговорку: «Не имей сто друзей, а женись, как Аджубей». И надо сказать, что это был счастливый брак, не только для карьеры Алексея Ивановича, но и потому, что Рада Никитична на редкость хороший человек, скромный и порядочный, пользующийся всеобщим уважением. Она была Аджубею преданной подругой жизни, надежной опорой, когда наступили для него трудные времена.

Первым этапом журналистской деятельности Аджубея стало назначение его редактором газеты «Комсомольская правда», которая при нем сразу сделалась более живой, интересной, оперативной. А вскоре он пришел в «Известия». И тут широко развернулись его журналистская хватка, публицистический размах, редакторская инициатива. Незачем говорить, насколько всем его начинаниям способствовало то, что за его спиной стоял высокопоставленный тесть, но надо отдать должное, по справедливости, и его личным качествам. Именно он задумал выпуск «Известий» как вечерней газеты, именно он задумал и осуществил издание при «Известиях» еженедельника «Неделя», другие интересные начинания и, в частности, повторил выход в свет такой необычной книги, как «День мира». Первый «День мира» был задуман Максимом Горьким и осуществлен Михаилом Кольцовым. В предисловии ко второй книге «День мира», вышедшей в свет в 1961 году, мы читаем: «… Читатель, взявшись за «День мира», может сначала прийти в смущение и недоумение. Как осилить этот том? И вообще — что это? Справочник, научный труд, обзор, комплект? Как надо с ним обращаться?.. Мы считаем «День мира» книгой для чтения. Перелистайте сначала ее, познакомьтесь с построением, бегло посмотрите иллюстрации, задержитесь на тех страницах, какие вас задержат. А потом, не спеша, погрузитесь в чтение, пусть с передышкой, но подряд. Вы не пожалеете. Могучая симфония человеческой жизни захватит вас и понесет с собой».

Автор этих строк, с которыми редакция «Дня мира» обратилась к современному читателю, не назван. Кто же написал их? Когда? Где?

Их написал Михаил Кольцов на двадцать пять лет раньше, в осажденном Мадриде, куда ему, одному из двух редакторов «Дня мира», из Москвы прислали на подпись гранки книги. Другого редактора — Максима Горького — уже не было в живых…

С течением времени деятельность Аджубея начала выходить за пределы редактирования «Известий», приобретать более широкие масштабы и горизонты. Он стал часто ездить за границу, и там его уже принимали, как неофициального, но весьма влиятельного представителя главы государства, своего рода «принца-консорта» или, как острили в Москве, «принца-комсорга». Его с Радой принимает в Белом доме президент Джон Кеннеди, причем американская печать, с ее пристрастием к деталям, отмечает внешнее сходство собеседников, а также то, что оба были одеты в одинаковые синие костюмы. Супружескую чету из Москвы принимает в Ватикане Папа Павел VI, и примечательно, что в заключение состоявшейся беседы святейший отец произносит: «Да благословит Господь Бог вас и всех, кто вам близок», чем, по мнению опытных комментаторов, благословил также атеиста, материалиста, коммуниста Никиту Хрущева. Алексей Иванович — уже член ЦК. Уже молва прочит его в секретари ЦК по культуре и пропаганде, а по другой версии — в министры иностранных дел. Уже он становится «притчей во языцех», предметом всяческих россказней, сплетен и анекдотов. Даже в силу алфавитного порядка его фамилия всегда привычно стоит первой в перечислениях высокопоставленных лиц партийно-государственной иерархии. Конечно, мне не приходило в голову в какой бы то ни было связи упомянуть, как он с мамой-портнихой приходил ко мне на квартиру. Но в своем величии он относился ко мне вполне благосклонно. На различных редакционных вечерах и мероприятиях он любил усаживать рядом с собой старейших известинцев — писательницу Татьяну Тэсс, Льва Кассиля и меня. И кстати, забавно было видеть на этих вечерах, как в зал два его заместителя под руки вводили его маму Нину Матвеевну, подобно вдовствующей «императрице-матери». Что ж, она вправе была гордиться своим Алешей. А Алексей Иванович спешил ей навстречу и заботливо усаживал на почетное место. Он был примерным сыном.

Припоминаю, как он удостоил своим присутствием кабинет в ресторане «Прага», где я в относительно небольшом кругу друзей отмечал свое шестидесятилетие. Аджубей, естественно, стал центром внимания. Он говорил, как всегда, авторитетно и уверенно, а когда кто-то позволил себе шутливую реплику, то Алексей Иванович резко отреагировал в присущем ему стиле:

— Дайте и мне слово сказать! Я тоже человек!!!

Гость, позволивший себе реплику, сразу прикусил язык.

По окончании банкета мы небольшой компанией поехали ко мне на квартиру. Все мы, не скрою, как принято, выпили, и Аджубей почему-то стал придираться к скромному, интеллигентному Исаю Спектору, администратору театра Вахтангова, мужу нашей приятельницы известной актрисы Юлии Борисовой. И тут Алексей Иванович неожиданно получил непривычный для себя резкий и решительный отпор от Юлии Константиновны. Все были смущены, и мне пришлось вмешаться:

— Друзья мои! Юленька! Алексей Иванович! Не надо ссориться. Что за ерунда! Алексей Иванович, поцелуйте у Юленьки ручку, и будем считать недоразумение недоразумением…

С падением власти Хрущева в октябре 1964 года закончилась и карьера Аджубея. Любопытно, что уже наутро после рокового для Хрущева пленума ЦК в редакцию «Известий» явился Л. Ф. Ильичев с постановлением об освобождении Аджубея от должности редактора. Видимо, ни одной минуты не хотел ждать с этим Брежнев. Надо сказать, что эту катастрофу Аджубей воспринял с достоинством и самообладанием. Он обошел все отделы редакции, прощаясь с сотрудниками, благодаря их за совместную работу, приговаривая: «Ну вот. Теперь я — никто. Простите, если что было не так». Его назначили на мизерную должность — заведующим отделом в редакции ежемесячного журнала «Советский Союз», выходившего незначительным тиражом, главным образом для заграницы. Алексей Иванович Аджубей был, повторяю, незаурядной личностью. Не простой была и его судьба. Он познал и высокие взлеты, и тяжелые времена. Был, как говорится, и «на коне, и под конем». И — таковы парадоксы жизни, что испытание блестящей карьерой и популярностью он, прямо скажем, выдержал не блестяще — обнаружил самодовольство, нескромность, а подчас неуважение к людям. А испытание тяжелой неудачей, крушением смелых замыслов и расчетов перенес мудро и мужественно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});