Три прозы (сборник) - Михаил Шишкин

После развода Нюся очень изменилась. И озлобилась на весь мир. И ничего поделать с ней невозможно. Я теперь не люблю с ней встречаться. Не могу. Тяжело.

И еще ужасно, что она не хочет понять, что концертировать она больше никогда не сможет. Забудется – и по-прежнему делает гимнастику пальцев для гибкости: закладывает большой палец между другими сначала медленно, затем все быстрее в самых разных комбинациях. Потом будто опомнится и прячет руки.

* * *

Наводнение! Сегодня 22-е. Или 23-е?

Сидела у окна и смотрела, как на нашем Среднем проспекте появилась огромная лужа и в ней бегали, засучив штаны, мальчишки.

Вдруг вода стала прибывать очень быстро. Все время смотрю на часы – в шесть еще был сухой наш тротуар, а в начале восьмого стало заливать нижние этажи.

Водопровод не работает. Электричество погасло. Весь Васильевский погрузился во мрак. Какая-то странная Венеция. По улицам плавают лодки. Жутко.

Мне вдруг пришло в голову: это потоп! Да, тот самый последний потоп. Божье наказание. И знаешь, за что? За то, что мы не вместе.

* * *

Ужасная ночь.

Прогремели взрывы. Где-то большой пожар. На полнеба зарево.

* * *

Я поняла про любовь одно – нельзя так надолго расставаться!

Никогда больше не буду соглашаться на такие длинные контракты! Я должна быть всегда рядом с тобой. Я хочу есть из твоей тарелки, пить из твоего стакана, целовать тебя везде, постоянно чувствовать рядом твой запах! Как грубо, как просто я тебя люблю, Сереженька! И мне совершенно этого не стыдно!

* * *

Когда ты был здесь, со мной, так было хорошо! А рядом тикали часы. И тебе нужно было на поезд. Захотелось открыть стекло и пальцем задержать стрелку! Вот сейчас все есть, а когда стрелка будет вот здесь – все исчезнет. Так и получилось. Я расплакалась, а ты никак не мог понять, что со мной – ведь мы вместе, ведь нам хорошо. Убежала в ванную, отмывать зареванную распухшую физиономию. Умоляла тебя остаться, злилась на тебя, что ты все никак не оставишь ее, чтобы жить со мной, говорила все это в раковину, и струя из крана смывала слова.

* * *

Сегодня с утра солнце. Все в воде.

Где-то разнесло дровяной склад, и дрова плывут по нашему проспекту, будто толстые мертвые рыбы. Их ловят с балконов, привязав корзину на веревку.

Узнала, что ночью взорвались и сгорели склады химического завода на Ватном острове.

* * *

Целый день хожу и говорю сама с собой, с тобой – как выжившая из ума старуха.

Всего-то хочу сказать, как я тебя люблю, – и оказывается, что это совершенно невозможно!

Мы должны быть рядом уже только для того, чтобы не нужно было никаких слов.

* * *

Вот сейчас разденусь, лягу. И буду грызть подушку, чтобы не рыдать громко. Хорошо, что твой платочек-человечек снова возьмет меня за палец.

* * *

Вода стала спадать. Дрова плывут обратно. Конец света откладывается! Так всем и надо!

* * *

Ходили с Иосифом по городу. Только что вернулась. На улицах – прямо народное гулянье! Вся набережная завалена дровами. Везде следы наводнения, грязь. Трамваи не ходят, по всему Невскому смыты торцы, и вода набила их битком в витрины в ресторанах, магазинах. Все стекла в нижних этажах разбиты. В Александровском саду еще стоит вода. До Летнего не дошли, но говорят, что там вырваны деревья и разбито множество статуй. Видели баржу на набережной.

* * *

Кажется, возвращается голос.

Без пятнадцати восемь толмач уже звонил в дверь тюрьмы. Обычный вызов: разговор адвоката с арестованным. Было рано, холодно и хотелось спать. В переговорное устройство сказали, чтобы толмач подождал адвоката, и тогда их впустят вместе.

Толмач продрог, проклинал опаздывающего адвоката и от нечего делать ходил по подмерзшим лужам. Лед ныл.

Адвокаты в таких случаях работают по назначению от суда и особого рвения не проявляют: обычно советуют своим подопечным признать все грехи и просить судью о снисхождении. Формальности. Но за это толмачам платят.

Наконец, адвокат появился – им оказалось юное существо, раскрасневшееся от быстрого шага. Фрау П. извинилась за опоздание и крепко стиснула толмачу руку. Она старалась быть деловой и сухой, но, пока они ждали у тюремных дверей, тут же сообщила, что в этом году окончила университет и что идет сегодня на свадьбу своего брата. Узнав, что толмач из России, она радостно воскликнула:

– Und mein Bruder heiratet eine Slowakin! [71]

Она хотела сказать толмачу что-то приятное. Ей казалось, что Словакия и Россия – это что-то похожее, близкое. Ведь всегда хочется найти с новым собеседником что-то общее. Толмач сделал вид, что ему это действительно приятно.

Впустили. Они предъявили документы, сдали сумки и мобильные телефоны, прошли сквозь специальные двери, как в аэропорту, и оказались в тюрьме.

Их провели по коленчатому коридору в крошечную камеру, в которой еле уместились маленький стол и три стула. Заперли.

Пока ждали арестованного, фрау П. ввела толмача в курс дела. Некий Сергей Иванов, беженец из Белоруссии, получил давно «негатив», но все еще находится в Швейцарии. Причем неоднократно попадал в полицию за воровство и пьяные драки. Один раз подрался с кондуктором в поезде.

– Ja, ja, immer die gleichen Geschichten, – кивнул толмач, чтобы поддержать разговор. – Und immer heißen sie Sergej Ivanov [72] .

Фрау П. наклонила голову, и ее волосы оказались прямо перед носом толмача. Она то и дело заправляла их за ухо. Оно у нее даже не было проколото для того, чтобы носить сережки. И она была не накрашена. Вот уже столько лет толмач жил в Швейцарии и все никак не мог понять: почему швейцарки боятся быть женщинами? Но легкий, едва уловимый на улице запах ее духов здесь, в камере, лез в ноздри пронзительно.

– Ich habe bereits mit Albanern, Afrikanern und Kurden gearbeitet, doch noch nie mit einem Russen [73] .

– Und ich habe es nur mit denen zu tun [74] , – пошутил толмач.

– Aber Weißrussland, das ist doch nicht Russland? [75] – спросила фрау П.

– Wie soll ich sagen [76] , – начал толмач и хотел что-то ответить про сложность этнических связей на его родине, но фрау П. уже стала говорить, что никогда еще не была в России и очень хотела бы проехать на поезде по Транссибирской магистрали.

– Das muss sicher sehr interessant sein? [77]

– Sicher [78] , – согласился толмач. Почему-то все швейцарцы хотят проехать через Сибирь на поезде. Толмач, когда жил в России, не хотел. Да и теперь предпочел бы самолет.

– Dieser Herr Ivanov ist ja immer wieder gewalttätig, – добавила она, просматривая бумаги, которые достала из папки и разложила на столике. – Schauen Sie, er ist in betrunkenem Zustand in eine Coop-Filiale gegangen, hat sich da allerlei Lebensmittel genommen, und ohne zu zahlen noch im Laden zu essen und trinken angefangen, vor allen Leuten. Dann belästigte er ein paar Frauen. Und schliesslich widersetzte er sich auch noch den Beamten [79] .

Она с удивлением посмотрела на толмача, будто ожидая объяснения столь странного поведения его соотечественника.

– Verstehen Sie, – попытался оправдаться толмач, – die Russen sind im Allgemeinen gutmütig, ruhig, nur eben wenn sie sich betrinken… [80]

Она рассмеялась, приняв сказанное за шутку.

– Sie feiern also heute ein Fest, – сказал толмач, чтобы сменить тему. – Ich gratuliere. Am Vormittag das Gefängnis und am Nachmittag eine Hochzeit? [81]

– Sehen Sie, so ist das. – Она улыбнулась и, тяжело вздохнув, добавила: – In diesem Leben ist alles beisammen. Der eine sitzt im Gefängnis, der andere tanzt auf einer Hochzeit. Die Welt ist nicht gerecht [82] .

– Ja [83] , – кивнул толмач в ответ, не зная, что сказать.

Когда фрау П. улыбалась, открывались ее молодые ровные зубы. И еще толмач все время смотрел на ее губы. Она сидела совсем рядом, и получалось, что толмач рассматривал ее в упор. Вот так, в упор, обычно смотрят только на очень близких людей. Глядя на эту девушку, толмач вдруг почувствовал себя старым.

Тут лязгнул запор, и ввели парня в спортивном костюме. Коротко стриженный крепыш. Обычное лицо – такой может торговать на подмосковном рынке или приезжать бизнесменом на переговоры в Цюрих. От него шел густой тухлый запах давно не мытого тела.

Фрау П. бодро протянула ему руку. Он усмехнулся и пожал.

Толмач не стал объяснять ей, что на его родине с женщинами за руку не здороваются.

Их снова заперли, показав кнопку вызова охраны. На всякий случай.

– Herr Ivanov, – начала фрау П., когда они покончили с формальностями. – Ich rate Ihnen, sich in allem schuldig zu bekennen. Sie werden ohnehin aus der Schweiz ausgewiesen werden. Es ist in Ihrem Interesse, mit den Behörden zu kooperieren. Dann müssen sie weniger lange im Gefängnis sitzen und können schneller nach Hause [84] .

Толмач перевел.

Парень снова усмехнулся:

– А кто вам сказал, что я хочу домой?

Толмач перевел.

– Aber in diesem Fall erwartet Sie eine Zwangsdeportation [85] .

Толмач перевел.

Парень почесал у себя в штанах.

– Тоже мне, испугали!

Фрау П. с интересом разглядывала своего клиента. А того вдруг понесло:

– Что я вам, целка, что ли? В самолете буду так орать и лягаться, что никто меня не возьмет. Если капитан не захочет такого брать – вы ему не прикажете! А в тюрьме только полгода имеете права держать. Что я, не знаю, что ли?! А потом выпустите на все четыре стороны. Что, не так? То-то же! Это не вы меня за яйца взяли, а я вас! Понятно? И буду крутить вашу Швейцарию за яйца, сколько захочу!

Оба, и парень и адвокат, выжидательно смотрели на толмача. Он перевел.