Маленький Большой человек - Томас Бергер

Как оказалось впоследствии, большинство солдат стояли на тех же позициях, что и Боттс. Так вот, были у них на то основания, или не было, про то, как говорится, не мне судить, одно я знаю точно — ни один индеец никогда не позволил бы себе худого слова о своем вожде, а если бы вождь и в самом деле был так плох, что его можно было ненавидеть или презирать, то он не оставался бы вождём ни одного дня, возьми хоть Сидящего Быка, хоть Неистовую Лошадь, хоть Ссадину. Да индеец просто и в мыслях бы не допустил, чтобы в бой его повёл человек, которого он ненавидит или презирает. На такие вывихи способно лишь извращённое сознание белого человека. Вот так оно и вышло, что в битве на Литтл Бигхорн Седьмой кавалерийский полк оказался перед лицом двух врагов: всех до единого человека — индейцев племени Лакота и…. Седьмого кавалерийского полка…

* * *

Спустя несколько дней после нашего прибытия на Тонг к нам пожаловали вестовые от Рино. Как оказалось к тому часу Рино уже разбил… правда, не индейцев, а всего лишь лагерь; и разбил его в устье Роузбад. Что же касается индейцев, то его лазутчики частично опровергли прогноз моего друга: индейцев они хоть и не нашли, но зато нашли их следы — широкую полосу побитой копытами земли, на которой ещё отчетливо виднелись рубцы и выбоины от индейских волокуш. Ширина полосы составляла чуть не полмили, так что не обнаружить её было затруднительно. А уходила она вдоль русла Роузбад далеко вглубь долины.

Обнаружив следы индейцев, Рино, естественно, не бросился в погоню, а наоборот — решил подождать Кастера, а заодно и всех остальных. Вот туда-то, к месту слияния Роузбад и Йеллоустоун, и лежал теперь наш путь: кавалерии предстояло преодолеть его посуху, а генералу Терри со штабом — вплавь, на борту все того же «Дальнего Запада». Пехотная часть полковника Гиббона уже тащилась в заданный район по северному берегу Йеллоустоун.

Возможно, вы помните, что в тех местах Йеллоустоун течет с юго-запада на северо-восток, а притоки впадают в неё с юга, причем, все они почти параллельны друг другу. Первым из них была река Паудер (здесь я присоединился к кампании), затем была Тонг (здесь мы нашли труп Лакота и скелет кавалериста), затем — Роузбад, где в настоящее время лагерем стоял Рино; и наконец — Бигхорн. В двадцати пяти-тридцати милях вверх по течению Бигхорн разветвляется на два рукава, восточный из которых носит название Литтл Бигхорн. Такова была география нашего похода.

Вскоре после общего сбора у берегов Роузбад на борту «Дальнего Запада» состоялся большой тайный совет наших начальников. На совете присутствовали Терри, Кастер и Гиббон со своими штабами, а его результаты стали известны ещё до того, как кто-либо из них ступил на берег. Как всегда безукоризненно сработала солдатская служба взаимооповещения, а вот режим офицерской секретности оказался посрамлен… Впрочем, у солдат есть свои маленькие тайны, и я, конечно, не вправе их выдавать. Лично мне результаты совета доложил сержант Боттс.

— Наш план таков, — объявил он с таким видом, словно самолично принимал участие в его разработке. — Седьмой кавалерийский полк под командованием генерала Кастера поднимается к верховьям Роузбад и «завязывает» на себя индейцев, не давая им оторваться, вплоть до подхода основных сил. Если, паче чаяния, индейцев там уже не окажется, то надлежит, форсировав Роузбад, выйти в долину Литтл Бигхорн и таким образом завершить первый этап операции «Молот и наковальня» с тем, чтобы в дальнейшем, развернувшись на: сто восемьдесят градусов, взять на себя роль «молота» и погнать индейцев на наступающие части пехоты под командованием Гиббона и Терри, то бишь, на «наковальню». Тут-то, мы их, голубчиков, и прихлопнем!

— А если не прихлопнем?

— Как это? — не понял Боттс.

— Ну, если их, голубчиков, там уже нет? — усомнился я в добротности генеральского плана.

— Это как же?! — обиделся за начальников Боттс — План верный! Вот только… зная Кастера, я готов побиться об заклад, что никого он ждать не будет; а как найдет индейцев, так в драку и полезет!

От заклада я отказался, и Боттс удовлетворился тем, что на моих глазах осушил свою любимую флягу.

— А, впрочем, может быть, — сказал он, когда последняя капля, слегка помедлив, упала в его разинутую пасть, — очень может быть, что ты и прав. Может быть, Кастер и впрямь когда-нибудь станет президентом, и я этому даже не удивлюсь. Но с другой стороны… А что с другой стороны? Ах, да! С другой стороны, я точно так же не удивлюсь и тому, что индейцев на Литтл Бигхорн уже и след простыл: растаяли, испарились; сидят себе где-нибудь в горах и трубочку курят, — и плевать им на Кастерово президентство! А что — очень может быть! Индеец — не солдат, денег ему не платят, а потому воевать по-настоящему индейцу и смысла нет. Недаром на Уошито…

Вот то-то и оно, что так же, как сержант Боттс, почему-то считала вся армия: все почему-то были уверены, что Лакоты будут бегать и бегать — и так до тех пор, пока не попадутся в лапы тому же Кастеру, вопрос лишь в том, где, когда и при каких обстоятельствах (под «обстоятельствами» понимались собственные небольшие потери). Чего никто из нас в те минуты ещё не знал (а и знал бы, так не поверил!) — то было известие о самом настоящем поражении, что незадолго до этого разговора нанесли генералу Круку объединённые силы Шайенов и Лакотов.

В то самое время, как вы, наверное, догадываетесь, не было ещё ни радио, ни телеграфа, поэтому новости доставлялись адресату в лучшем случае галопом или рысью; иногда пешком, иногда ползком, а иногда — как это ни прискорбно — не доставлялись вовсе. И вот, пока мы строили наши планы и заключали пари о сроках окончательного разгрома Лакотов, они, как в результате выяснилось, отнюдь не собирались сидеть-дожидаться, пока мы придем их громить — они решили громить нас сами. Вопреки всем нашим прогнозам они почему-то не бежали от нас, а наоборот — взяли да обратили в бегство Крука. И даже при всем их наплевательском отношении к избирательской кампании Кастера, они уже приняли в ней самое деятельное участие!

Как оно всё случилось, не мог понять никто, а менее всех — «обиженный» генерал Крук. Но уж ему-то было точно не до логических построений — дай Бог ноги унести, и то ладно. На момент совещания он, собственно, этим и занимался: драпал почем зря или, говоря военным языком, «поспешно отводил войска на юг» — туда, откуда пришёл. Но обида была б ещё не обида, когда бы это позорище не проистекало у нас прямо под носом, а вернее — под носом у Рино, а именно: на том конце индейского следа, что обнаружили его разведчики, в верхнем течении Роузбад; там, куда уже намылилась двигать наша доблестная конница!.. Да, так к чему я завёл этот разговор про телеграф? Наверное, к тому, что война с Филадельфийской выставкой далеко не одно и то же…