Слишком живые звёзды 2 - Даниил Юлианов

сомнений – церемониться не будут. Об этом ясно говорили еле видимые пятна чужой крови на их чёрной униформе.

– Вы, блять, оглохли?! Руки вверх!

Приказ остался невыполненным, никто не поднял вверх и одну руку. Женя почувствовал, какой вдруг расслабленной стала ладонь Кати в его собственной. Одного быстрого взгляда на неё хватило, чтобы понять – она снова не здесь: глаза пусты, рот полураскрыт, а мышцы лица полностью расслаблены. Похоже, проблеск сознания был временным и, может быть, последним. Сейчас Катя вновь находилась где-то далеко, где Миша рассказывает ей о пиратах и динозаврах (почему я это слышу?), смеясь почти на каждом слове вместе со своей мамой. Но всё это призрачно, не по-настоящему, будто…

– Жду три секунды, после чего отстреливаю этой суке ногу.

Влада резко дёрнулась в объятиях Жени, вырвав того из собственных (не собственных) мыслей. Она подняла вверх одну руку, но второй – той, что лежала на плечах Жени – даже не шевельнула.

– Я не могу поднять другую руку. У меня ранение, если я её подниму, то упаду. Мне нужна опора, понимаете?

Один из Святцев – широкоплечий, высокий, с взведённым на пистолете курком – повернулся к своему товарищу и встретился с ним взглядом. Женя увидел, как под чёрной тканью маски попыталась проскочить улыбка, но что-то ей помешало.

– Ты слышал? Она думает, что мне не насрать! Будь я проклят! – Он обвёл взглядом всю тройку, поднял пистолет (на стали был выбит серийный номер оружия) и направил его на Владу. Держа её на мушке, он продолжил: – Заткнись и подними свои руки вверх, пока к твоему ранению не прибавилось ещё одно. Колющее, режущее, огнестрельное – это уже на ваш выбор. На мой выбор. Ясно? Подними. Руки. Вверх.

Влада попыталась выполнить приказ, но как только она отцепилась от плеч, её тут же потянуло вниз. Женя сразу поймал её, не успев отпустить, и прижал к себе. Спина наливалась болью, рука наливалась болью, но он готов был терпеть эту боль, и силы ему передавала одна-единственная мысль, что никак не уходила из головы: «От меня сейчас зависят жизни двух женщин. Не облажайся. Хотя бы сейчас».

– Она не может поднять руку, не видите? Одна из них на мне, так что никто не вытащит из-за пояса оружие. Вот наши руки.

Женя показал Святцам ладони, Влада последовала его примеру, Катя даже не шелохнулась, но и её руки ничто не скрывало. Здоровяк – Святец ростом выше Жени и не уступающий ему в ширине плеч – долго, очень долго обводил каждого взглядом, не выпуская из границ мушки голову Влады. Его напарник спокойно ждал, держав автомат стволом вниз, направив дуло в чёрно-белые плиты. Всё напоминало сцену из немого кино: актёры уже выступали, действие началось, и только Женя не понимал, что происходит – сценарий напрочь вылетел из головы.

Наконец Здоровяк подошёл к напарнику, накрыл его плечо ладонью, и вместе они отошли в сторону, повернувшись к задержанным спиной. Прекрасный момент для побега, просто самый подходящий. Женя мог рвануть с места и успеть скрыться за углом, прежде чем кто-то из Святцев поднял бы оружие, не то что выстрелил. Быть может, он нашёл бы этот лифт и выбрался отсюда живым и невредимым, но такой вариант сразу отметался в сторону. Женя не мог оставит Владу и Катю: одна из них не побежала бы следом, а рухнула на пол, другая продолжала бы стоять, пока её тело не изрешетили бы пулями. Так что нет, пусть Святцы и отвернулись, пусть они о чём-то и разговаривали меж собой, Женя останется здесь, потому что, как правильно сказала Влада, лучше сдохнуть рядом с любимым человеком, чем жить без него, зная, что ты бросил его на растерзание смерти.

– Мне страшно. – Лёгонькая ладонь сжала плечо Жени, пальцы вжали в кожу ткань футболки. – Если мне скоро не окажут медицинскую помощь, я точно умру. Прямо здесь. Прямо на этом полу!

– Тише, – Женя чувствовал, как сильно бьётся сердце под его ладонью, хотя прикрывал он правую, а не левую грудь. – Всё будет хорошо. Ты ещё дышишь, ты ещё жива, у тебя две ноги, две руки, одна голова, так что всё хорошо. Думаю, эти джентльмены просто заблудились и стесняются спросить у нас дорогу.

– Ты шутишь? Ты… нас чуть не убили, а ты ещё умудряешься шутить?

– У меня с детства проблемы с чувством юмора.

Здоровяк отошёл от напарника и повернулся к Отвратительной Тройке, кровь на одежде которой подчёркивал свет мирно жужжащих ламп. Поднял пистолет, направил его сначала на Владу (та резко дёрнулась), потом на Женю, на нём и остановился. Глаза Здоровяка внимательно изучали лицо Жени (он будто пытается залезть мне в мозг), выжимали взглядом, но всё же глаза Святца опустились первыми, нежели карие глаза Жени. Они посмотрели на Катю и через какое-то время вернулись к парню в красно-белой футболке с замызганной кровью надписью ROCK на груди.

– Сейчас вы вставим вам в жопу стволы и будем двигать ими в сторону лифта, куда вы, я так понимаю, и направлялись. Ты, – Здоровяк указал на Женю, – ведёшь свой горем и отвечаешь за него. Я могу прострелить любой из них что угодно, начиная от пальцев на ногах, заканчивая черепной коробкой. Насчёт них приказа не было. Но если ты, молодой человек, попытаешься оказать сопротивление, я буду вынужден сделать тебя инвалидом. Это, конечно, запрещено, но мои рефлексы считают иначе. Мы поняли друг друга?

Отлично, подумал Женя. Сейчас мы отправимся в незабываемое приключение в хрен-знает-куда, сопровождаемые двумя отбитыми наёмниками. Что ещё преподнесёт нам это день?

В Петербурге только-только наступил полдень.

* * *

Женя сжимал ладонь Кати, и именно её тепло успокаивало его.

Он пытался разбудить в себе хладнокровие. Он понимал, что только холодный, трезвый ум, не затуманенный эмоциями, сможет адекватно оценить ситуацию и придумать решение. Это было не так-то просто. Женя впал в панику, горел от нерешительности, и лишь слова Кати кое-как смогли уравновесить его настроение, его готовый пошатнуться рассудок.

Холодная голова – вот что сейчас было необходимо.

Женя считал удары своего сердца, пока помогал Владе преодолевать каждый метр. Сначала сердце билось слишком часто, потом – после нескольких глубоких вдохов и задержок дыхания – чуть медленнее. Адреналин выветривался из крови подобно злосчастному запаху разложения трупа, которого вытащили на мороз. Два шага – вдох, два шага – выдох. Лёгкие наполнялись воздухом сверху донизу, и внезапно Женя понял, что с того момента, как они с Катей очутились на Чистилище, он ни разу не дышал свежим воздухом. И если уж быть с самим собой откровенным, он не видел неба над головой