Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. - Николай Зенькович

Дело Медунова

Его считают самой первой жертвой Андропова. «Медуновщина» началась с «рыбного дела», ниточку потянул допрос директора сочинского магазина «Океан» Арсен Пруидзе. Мэр города Сочи Вячеслав Воронков получил тринадцать лет с конфискацией имущества (бриллианты и перстни, автомобиль «форд»), секретарь Сочинского горкома партии Александр Мерзлый и начальник управления общественного питания Валентина Мерзлая — по пятнадцать лет с конфискацией имущества, секретарь крайкома Тарада (добровольная сдача следствию ценностей на 750 тысяч рублей) — умер от инсульта в Лефортовской тюрьме, председатель комиссии партийного контроля Карнаухов — пятнадцать лет, строитель ресторанов и кафе Лобжанидзе (дал показания на М.С. Горбачёва) и управляющая трестом столовых и ресторанов Геленджика Бэлла Бородкина (взятки на миллион рублей) — расстрел, первый секретарь Геленджикского горкома партии Погодин — бесследно исчез, председатель Хостинского райисполкома Логунцов (был допрошен как свидетель, вернувшись домой, написал письмо сыну, обмотал себя проводами и воткнул их в электрическую сеть) — всего сто пятьдесят человек.

Показания на Медунова, «тянувшие» лишь на злоупотребление служебным положением, дал один Тарада, но они не подтвердились, и в 1990 году Прокуратура СССР признала «отсутствие состава преступления». Медунова восстановили в партии с сохранением стажа.

В. Прибытков:

— Но не только работники торговли оказались на прицеле у бдительного и зоркого КГБ СССР. В поле зрения попали и крупные партийные функционеры: первый секретарь Краснодарского крайкома Сергей Фёдорович Медунов и министр внутренних дел Николай Анисимович Щёлоков.

Между собой эти два человека связаны не были. Знакомы, несомненно! Всё же в одной аппаратной «связке» долгие годы проработали, но «общих» криминальных дел как будто не имели. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно.

Букет содеянного ими был похож: там и там огромные финансовые средства, там и там коррупция, там и там неприкрытые хищения, нарушение правил о валютных операциях…

Поэтому, видимо, не случайно, что их персональные дела рассматривались на одном и том же заседании Пленума в июне 1983 года, и по обеим кандидатурам принято решение: «вывести из состава ЦК за допущенные ошибки в работе…»

Это был лишь первый шажок. Ведь нельзя же в самом деле было судить членов ЦК КПСС. Сперва их надо было поснимать со всех постов, разжаловать и лишь потом судить…

Медуновско-щёлоковская эпопея была известна ещё со времён Брежнева. Об этих партийно-правительственных «излишествах» своевременно докладывали Леониду Ильичу, но…

В.Т. Медведев:

— В один прекрасный день я находился в кабинете Леонида Ильича, когда ему позвонил Андропов. Связь переключили с телефонной трубки на микрофон, всё было слышно. Я поднялся, чтобы выйти из кабинета, но Леонид Ильич взмахом руки попросил остаться. Юрий Владимирович докладывал о первом секретаре Краснодарского крайкома партии Медунове, говорил о том, что следственные органы располагают неопровержимыми доказательствами того, что партийный лидер Кубани злоупотребляет властью, в крае процветает коррупция.

Как обычно, Брежнев ждал конкретного предложения.

— Что же делать?

— Возбуждать уголовное дело. Медунова арестовать и отдать под суд.

Брежнев, всегда соглашавшийся, долго не отвечал, потом, тяжело вздохнув, сказал:

— Юра, этого делать нельзя. Он — руководитель такой большой партийной организации, люди ему верили, шли за ним, а теперь мы его — под суд? У них и дела в крае пошли успешно. Мы одним недобросовестным человеком опоганим хороший край… Переведи его куда-нибудь на первый случай, а там посмотрим, что с ним делать.

— Куда его перевести, Леонид Ильич?

— Да куда-нибудь… Заместителем министра, что ли.

На этом разговор закончился. Он продолжался минут десять.

Леонид Ильич был очень огорчён: Медунов — его ставленник — подвёл его. В том, что Андропов сказал правду, Брежнев не сомневался.

Медунов из обоймы руководителей не выпал ещё и потому, видимо, чтобы не было разговоров, утечки информации.

Р. Пихоя:

— В марте 1982 года Комитет партийного контроля при ЦК КПСС подал в Секретариат ЦК записку «О многочисленных фактах взяточничества среди руководящих работников Краснодарского края». Эту записку направили на перепроверку, заставив провести дополнительное расследование силами не только Комитета партийного контроля, но и отделов организационно-партийной работы и административных органов ЦК КПСС.

31 мая 1982 года уже с участием отделов ЦК была подготовлена новая справка, подтвердившая первоначальные данные КПК.

Андропов, фактически ставший во главе государства и партии ещё при жизни Брежнева, начал аресты в Краснодаре. 20 июля состоялось заседание Секретариата ЦК, которое вёл Андропов. В Москву был вызван посол СССР на Кубе В.И. Воротников. Медунова отозвали в распоряжение ЦК и вскоре назначили заместителем министра плодоовощной промышленности. На его место в Краснодарский край был направлен В.И. Воротников. Политическая судьба Медунова была решена позже — на Пленуме ЦК, который состоялся почти год спустя, 14 июня 1983 года.

Из дневника В.И. Воротникова:

«13 мая 1982 г. Прилетел из Гаваны в Москву в отпуск. Был приглашен к К.У. Черненко, который сообщил, что сегодня Политбюро приняло решение о моём отзыве с Кубы».

Направленный в 1979 г. послом СССР в Республику Куба В.И. Воротников уже через год запросился обратно в Союз — плохо переносил тропический климат. Доводы были с пониманием восприняты А.А. Громыко, К.В. Русаковым, К.У. Черненко.

«Зашёл к Горбачёву. Он рассказал, что на Политбюро была доброжелательная атмосфера, Громыко хорошо отозвался о твоей работе. А вообще, лучше бы было взять тебя в ЦК. Здесь будет укрепляться экономический блок партийного аппарата. И твой опыт был бы полезен. Я ответил, что вряд ли мне подойдёт аппаратная работа. Давай не будем предопределять ход событий.

23 июня. Меня попросил зайти Горбачёв. Рассказал о беседах с Ю.В. Андроповым и К.У. Черненко. Есть наметки относительно твоей работы (какие — не сказал). Стал говорить об обстановке в Краснодарском крае. О поведении С.Ф. Медунова — «совсем обнаглел». Затем, без перехода, спросил, насколько я знаком с машиностроением и оборонным комплексом. Какие отношения с Д.Ф. Устиновым?

Я объяснил. Машиностроение и «оборонка» — это и есть моя основная профессия, с 1942-го по 1960 год работал на Куйбышевском авиационном заводе, а с 1961 года как заведующий отделом и затем как секретарь обкома партии курировал оборонные отрасли промышленности. С Устиновым знаком давно, с 1957 года. Встречались часто, последний раз — буквально несколько дней назад, по кубинским делам. Горбачёв молча слушал».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});