Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

Это безрассудно… смело, – повторил он, словно забыв другие слова.

Все время, с тех пор как он вошел в это здание, даже еще тогда, когда они садились в самолет, Джон пытался психологически подготовиться к возможному отказу. И теперь, к своему безграничному удивлению, он почувствовал, что именно из-за этого отказа у него прибавилось сил, которые помогут его идеям окрепнуть и расцвести. Он улыбнулся.

– Почему-то так говорят все. Вы сомневаетесь в том, что такой референдум можно провести?

– Имея сто миллиардов долларов за плечами? Мне хотелось бы иметь хотя бы один из них. Нет, я не сомневаюсь, что вы сможете провести такие выборы. Я сомневаюсь только, что из этого что-то получится. Почему вы думаете, что правительства станут слушать всемирного спикера?

– Потому что за ним или за ней будет стоять мнение всего человечества.

Генеральный секретарь хотел что-то ответить, но остановился, некоторое время задумчиво глядел прямо перед собой и наконец задумчиво кивнул.

– Без сомнения, это сильная моральная позиция, – признал он. Он поднял голову и посмотрел на Джона. – Как вы собираетесь справиться с обвинениями в подтасовке голосов?

– Все, кроме самого процесса отдачи голоса, будет происходить открыто. На каждый избирательный пункт допустят наблюдателей, после завершения голоса тоже подсчитают открыто. Мы будем использовать обычные избирательные бюллетени, где нужно будет поставить крестик, – никаких компьютеров, никаких других приборов, которыми можно манипулировать. Даже финансы организации «Мы, народ» будут радикально открытыми. Поскольку прятать нечего, каждый, кто захочет, сможет через Интернет посмотреть все движения по счетам и все отчетные документы.

Возникла продолжительная пауза, похожая на вдох мифологического чудовища.

– Мы, народ, – задумчиво повторил Аннан.

– Да, – кивнул Джон Фонтанелли. – Люди, которые девять лет назад в Лейпциге и других городах Восточной Германии вышли на улицы, кричали: «Мы – народ». Об этом и идет речь.

– Этого еще никто не пытался сделать, – произнес потом генеральный секретарь.

– Поэтому настало время кому-то сделать это, – ответил Джон.

Название фонда: организация «Мы, народ».

Резиденция: Уолл-стрит, 40, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США.

Цель фонда: организация и проведение всемирных голосований, выборов и референдумов.

Капитал фонда: капитал фонда составляет 100 миллиардов долларов. Основатель фонда – Джон Сальваторе Фонтанелли. Размер капитала фонда был выбран именно таким, чтобы все ожидаемые расходы можно было полностью покрыть из доходов с капитала.

Управляющий: Лайонел Хиллман.

Главные области задач: оборудование избирательных участков (всего ок. 5,1 миллиона) во всех странах Земли. Наем и обучение местных агитаторов. Регистрация избирателей. Ведение списков избирателей. Принятие кандидатур, знакомство общественности с кандидатами. Печать и изготовление избирательных бюллетеней. Объявление и проведение голосований. Публикация результатов.

Открытость: все документы, движения по счетам, бухгалтерские записи и остальные процессы внутри фонда общедоступны. Через веб-сайт фонда (www.WeThePeople.org) все счета можно просмотреть в любой момент. Заинтересованным гражданам также будут предоставлены все документы; необходима предварительная заявка по телефону.

Исключения: списки избирателей не являются общедоступными. Однако по запросу любой гражданин может узнать, внесен ли он в список, а если да, то в какой, а также по желанию перевестись в другой список. Для этого необходимо предоставить удостоверение личности; обращайтесь в региональный офис организации.

Публичность во время голосования: наблюдатели должны быть допущены на все избирательные участки, как во время голосования, так и во время публичного подсчета отданных голосов. Результаты голосования по участкам будут опубликованы в региональных газетах.

Принципы выборов: все голосование происходит тайно, свободно и одинаково. Правом голоса обладают все взрослые, в возрасте 18 лет и старше, на момент проведения голосования не находящиеся под стражей за совершение преступления или под опекой по причине умственной неполноценности.

Указания для туристов: офисы фонда находятся на нижних пяти этажах (легко узнать по яркой окраске фасада; речь идет о работе чилийского художника Чико Роксаса). Верхняя, выкрашенная белым часть здания, начиная с шестого этажа, предназначается для будущей резиденции всемирного спикера.

Аннан задумчиво сидел, откинувшись на спинку кресла, переплетя тонкие пальцы. По выражению его лица было видно, что в нем борются восхищение и профессиональный скепсис.

– Вы уже подумали о том, – наконец спросил он, – что вам нужны кандидаты?

Джон Фонтанелли и Пол Зигель переглянулись.

– Это одна из причин того, почему мы пришли сюда, – кивнул Джон.

– Для должности всемирного спикера идеально подходит бывший глава государства или кто-то примерно того же уровня, – заявил Пол. – Человек, известный во всем мире, с определенной репутацией и уже имеющий отношения с ключевыми правительствами.

– Мы думали о вас, – добавил Джон.

Кофи Аннан сначала удивленно поднял брови, потом замахал руками.

– О нет. Я не гожусь для этого. – Он покачал головой. – Нет. Спасибо.

– Почему нет? Вы…

– Потому что я дипломат. Посредник между различными уровнями. Управляющий. – Он развел руками. – Не будем ходить вокруг да около. Фактически вы намерены избрать всемирного президента. А меня в качестве такового не воспримут.

– Но нет никого ближе к этому посту, чем вы.

– Напротив. – Генеральный секретарь покачал головой. – Уже только по причинам политической неприкосновенности я был бы последним, кто выставил бы свою кандидатуру. Я должен сначала спросить себя, поддерживаю ли я ваше начинание, чтобы самому делать карьеру.

Пол Зигель откашлялся.

– Честно говоря, сначала мы обратились к Михаилу Горбачеву, – произнес он. – Он отказался, поскольку его жена тяжело больна и он собирается ухаживать за ней. Именно он предложил вас.

– Я польщен, хоть и вынужден отказаться.

Джон почувствовал глубокую усталость, накатившую на него вдруг, в один момент. Может ли это стать проблемой? Нет, невозможно. Видения не рушатся из-за таких мелочей. Он убрал с лица прядь волос, собственная рука показалась ему выжатой тряпкой.

– Но, – продолжил Кофи Аннан, – я могу кое-кого вам предложить. Человека, которым я очень восхищаюсь и который подходит для этой должности как никто другой.

47

Еще когда их самолет пересекал Атлантику, полетели соответствующие сообщения в агентства печати, во всем мире в новостях объявили о глобальном референдуме. И уже на пути из лондонского аэропорта Хитроу в лондонский район Сити в кармане пиджака Джона зазвонил телефон.

– Джон? – проревел голос в трубке. – Вы там что, совсем с ума сошли?

Молодой человек был вынужден отодвинуть трубку подальше от уха.

– Малькольм? Это вы?

– Да, черт побери. Скажите, вы что, совсем ничего не поняли? Всемирное голосование? Необразованные, ничего не смыслящие люди будут решать, что делать дальше? Не понимаю. Я годами объяснял вам, как устроен мир, и стоило мне уйти, как вы начали заниматься сказками. Как думаете, что решит крестьянин с рисовых полей Джакарты или горнорабочий из Перу, если вы спросите его, как он хочет жить?

– Я не собираюсь его об этом спрашивать, – холодно ответил Джон.

– Джон, если человечество сможет решать, какую жизнь ему вести, то придется сплошь покрыть Землю пригородными виллами, бассейнами и торговыми центрами. Это будет конец, надеюсь, вы это понимаете?

– Я уверен, что для большинства справедливость и будущее детей важнее, чем бассейн.

Маккейн издал такой звук, словно собирался одновременно закричать и набрать в рот воздуха.

– Вы мечтатель, Джон!

– Вот и мама моя всегда это говорила, – ответил Джон. – Думаю, поэтому судьба сделала наследником меня, а не вас. Прощайте, Малькольм. – Он разорвал связь, позвонил в секретариат и дал указание переадресовывать все звонки Маккейна не ему, а в правовой отдел.

Музыка, звучавшая в его гостиной так громко, что у него еще в прихожей едва не лопнула голова, показалась Джону смутно знакомой.

Unborn children

want your money

and their screaming

never stops.

House on fire,

god is leaving,

you’re not important

anymore.

Wasted future,

wasted future,

all you offer

me are tears…[98]

Дребезжащий саунд, чахоточное пение – это был диск Марвина, вне всякого сомнения. Но разве он не выбросил его еще тогда?

Войдя в гостиную, он увидел, что Франческа стоит посреди комнаты, закрыв глаза, обхватив себя руками, словно обнимая себя, и с упоением раскачивается в такт рокочущей бас-гитаре. Джон смотрел на нее словно на восьмое и девятое чудо света одновременно: эта глухая какофония электроинструментов, похоже, по-настоящему нравилась ей!

Однако она тут же обернулась и увидела в дверном проеме его. Бросилась выключать проигрыватель. Внезапно наступившая