Тревожные сны царской свиты - Олег Попцов

* * *

Декабрь 1998 года.

Две первые недели вполне показательны. Президент еще болеет и остается за кадром всех серьезных событий. Мысли президента озвучивает пресс-секретарь и, как мы теперь понимаем, не имея с ним личного общения. До поры о том, что думает по тому или иному поводу президент, пресс-секретарю сообщали либо глава администрации Валентин Юмашев, либо дочь президента Татьяна Дьяченко. Но это все было "до поры".

И тем не менее о событиях двух декабрьских недель несколько подробнее.

Сокрушительная победа коммунистов, случившаяся в ноябре на выборах краевого законодательного собрания в Краснодаре, и совершенно очевидный антисемитизм губернатора края Кондратенко, под лозунгами которого была одержана эта победа, не насторожили КПРФ, а наоборот, вдохновили руководство партии на шаги, вполне соответствующие минувшей краснодарской победе. Последствия этих шагов могут быть успешными в одном случае: если антисемитизм, захвативший юг России, как некая материализация пофамильной вины (во всем виноваты евреи) станет массовым настроением бедно живущих сограждан. Не идеологией, не философией - ибо то и другое срез образовательный, просвещенческий, - а именно настроением, как явлением быстро захватывающим и скоро вызревающим. Такая опасность в современной России есть, но именно юг России к шовинистическим взглядам предрасположен исторически. Там проходила черта оседлости, граница, за пределами которой проживание евреев в России было запрещено. И потому скопление людей еврейской национальности в тех территориях было наибольшим. Это правило не касалось только купцов первой гильдии и ремесленников. Это позорное национальное ограничение процарствовало с 1791 года по 1917-й. Оно было отменено после октябрьского переворота. Последнее замечание чрезвычайно важно. Угар антисемитизма, захвативший леворадикальное национал-патриотическое крыло КПРФ, явление для коммунистов по большому счету драматическое. Он мог способствовать смещению либерально-демократического правительства, но выиграть выборы, проповедуя подобную разрушительную для страны идеологию, в многонациональной России невозможно. Почти наверняка КПРФ начнет открещиваться от антиеврейских взглядов и настаивать на верности учению вождя революции. Все будет разжижаться интернациональной риторикой. Но открещиваться - значит признавать факт болезни. А это всегда плохо. Значимый успех в Краснодарском крае не только укрепил уверенность коммунистов в реальности своего реванша, но и породил синдром уже победивших и взявших власть в свои руки.

Заявление депутата Харитонова, возглавляющего в Государственной Думе фракцию аграриев, с предложением вернуть на Лубянскую площадь памятник Феликсу Дзержинскому. Постановление Думы, принятое по этому вопросу, рекомендующее мэру Москвы незамедлительно совершить сие действо. А чуть позже заявление спикера Гос. Думы Геннадия Селезнева о желательности восстановления в России каторги уже без каких-либо оговорок почти мгновенно создали властный образ коммунистического правления. Разумеется, как первое, так и второе предложения оговариваются фактом преступного беспредела, захлестнувшего страну. А если говорить проще, признанием законодателей своего властного бессилия перед криминальной революцией. Железный Феликс в бронзовом воплощении не защитит страну и не очистит прокуратуру, МВД, ФСБ, таможню и сам депутатский корпус от криминалитета, который, по признаниям руководителей этих ведомств, давно внедрился во все структуры и чувствует себя там достаточно комфортно. И никакие реформы этих ведомств, декларированные царским указом, не помогут, так как в итоге их будут проводить люди, которых самих надо гнать из этих органов в первую очередь.

Абсурдным и даже классово-дремучим выглядит предложение о возвращении памятника Дзержинскому, вложенное в уста одного из лидеров аграриев. Если депутат Харитонов до сих пор воспринимает Дзержинского не как председателя ЧК, провозгласившего и осуществлявшего кровавый террор, а как благостный персонаж "республики ШКИД", это его проблема. Депутату Харитонову следовало бы знать, что среди миллионов замученных, расстрелянных, высланных почти 40% составляли крестьяне. И это логично. Россия в 1917 году была страной преимущественно крестьянской, и львиная доля муки досталась именно им. Крестьянство было изничтожено, выкорчевано. В крестьянстве Ленин видел заразу частнособственнических взглядов. Под революционный нож легли и кулак, и середняк. Тут следует вспомнить и подавление Тамбовского мятежа, и других крестьянских восстаний, кошмар продразверстки. Вот почему, депутат Харитонов, уничтожив хозяина на земле, народив колхозных иждивенцев в подавляющем большинстве, создав планово-убыточное сельское хозяйство, большевики так и не смогли, властвуя на 1/6 части суши, накормить собственный народ. Нельзя крестьянину забывать историю крестьянства.

Вожделенное желание вернуть каторгу (в этом случае есть необходимость процитировать Геннадия Селезнева): "Труд там, на каторге, был столь изнурителен и жесток, что узник каждый день молил Бога ниспослать ему смерть как избавление". Двумя фразами ранее в этом же интервью спикер заметил: "Возможно, вводить смертную казнь не нужно, но..." И далее, а может, перед этим о киллерах, которые убивают, о криминале, который заказывает эти убийства, и ничего об ответственности законодателей.

Что это, случайные совпадения? Нет. Все гораздо проще и очевиднее. Партия, желающая стать властью, зондирует общество по поводу принципов своего правления страной. И в каждом из этих фрагментов в качестве главенствующей присутствует энергетика расправы с оппонентами, расправы с инородцами. О преступниках и убийцах говорится тоже, но это как бы в-третьих и в-четвертых. Нет, коммунисты неисправимы: и мысли, и лексика те же -политических и уголовников на одни нары.

Понедельник. 7 декабря.

Еще не выздоровевший президент внезапно десантировался в Кремле. Пробыл там в течение трех часов. Объявил об отставке руководящего ядра президентской администрации: Юмашева, Ярова, Севастьянова и Комиссара. Выразил свое неудовлетворение работой ближайших подчиненных. Назначил нового главу президентского аппарата. Увлек под свое начало Минюст и налоговую полицию, после чего отбыл на место прежней диспозиции в больничные президентские апартаменты. Выход президента на сцену был динамичен, подтвердил улучшение физического самочувствия, и, по свидетельству премьера, в телефонном разговоре с ним президент засыпал последнего цифрами, произносимыми на память, что говорило о интенсивной мозговой деятельности главы государства. Президент выздоравливает и готов политической элите преподносить новые сюрпризы.

Зачем президент сделал шаг, который сделал? Чтобы подтвердить слова Александра Лившица, что за два оставшихся года он еще не у одного власть имущего отдерет лампасы? Как же сузились обязанности и властные проявления президента, рассуждающего о своем якобы контроле, зрячем царевом оке и совершающем набеги на задремавшую рать. Необоснованность, случайность и алогичность этих набегов говорят об отсутствии президентского соучастия в управлении страной, а значит, и отсутствии деятельного контроля. Почувствовал себя лучше - спохватился: "Что-то я давно холопам чубы не драл! Коня мне! И плеть потяжелей!" И так каждый раз. Вне разума и логики.

Назначив после заматеревшего прагматика Чубайса на пост главы администрации Валентина Юмашева, президент дал понять: вся игра в параллельное правительство, правительство-дублер кончилась - у меня последний срок, мне нужна другая администрация, я выздоровел и теперь...

Однако "теперь" оказалось недолгим. Вполне возможно, и я об этом уже писал, состав президентской администрации в юмашевском варианте, варианте более близком, более преданном, имеющем отчетливый семейный рисунок, когда в роли ближайшего официального советника собственная дочь, вполне здравое решение для президента, работающего ныне не столько на сегодняшний день, сколько на историю и свое место в ней. Нет, он не "хромая утка", наоборот. Ему не надо переизбираться, думать о голосах, полученных в первом туре, втором. Думать о рейтинге, всем том, что изнуряет душу любого кандидата в президенты. Он, как умудренный и уставший Будда, может себе позволить обозначать только паузы.

Сейчас нас не интересует, так ли думал сам президент. Или он вообще не думал, и за него думал Борис Березовский, внедряя "своих" в президентскую администрацию, обволакивая президентскую семью жизненными удобствами. Мы просто говорим, что здравая логика в смене администрации один год и девять месяцев тому назад могла быть. И, как здравая логика, вне Бориса Березовского она могла иметь такой вот вразумительный рисунок. Усиливается доверительность администрации, что предполагает желание президента сосредоточиться, осмыслить пройденный путь, задаться вопросом, что он оставляет после себя. И по этой причине желание больше и чаще общаться с согражданами, выступать перед ними. Поэтому и призвал к себе журналистов Юмашева и Комиссара, они никак не управленцы, не технократы, их не упрекнешь в знании экономики, истории, они не проявили себя как просветители, философы, дипломаты. Но писать они умеют просто и понятно. Пусть ладят его вещее слово, это им по зубам. В качестве эксперта-профессионала до августа продержался Лившиц, но и он затем покинул президентский корабль. Администрация сложилась из трех составляющих: журналисты (то есть ответственные за президентское слово) + протокол + семья. Делать вторую управленческую команду президенту уже не имело смысла. Ею является правительство. Чубайс с соратниками ушел именно туда. Но логичность рисунка была нарушена. Березовский, в ту пору активно разыгрывавший свою карту, уже весомо влиял и на семью президента, и на Юмашева, как его советника. В борьбе с младореформаторами Чубайсом и Немцовым Березовский сделал ответный ход, он зашел с тыла и отрезал этот тыл от Чубайса. Расчет Березовского был прост. По фронту и Чубайса, и не менее ненавистного ему Немцова будут атаковать непримиримая оппозиция в лице коммунистов и сами неудачи реформаторских преобразований. И привычный дрейф Чубайса в президентскую гавань, где ему традиционно помогали зализывать раны, будет закрыт. Так и оказалось. Первоначально характеризуя Чубайса как яркого и талантливого управленца, Юмашев очень скоро стал его открытым и действенным противником.