Тревожные сны царской свиты - Олег Попцов

Кириенко как лидер устраивает более маститое окружение. Кириенко не имеет политического авторитета, веса - ни положительного, ни отрицательного. Он очень хотел стать премьером вне политики. Так и задумывалось, политику Ельцин предположительно брал на себя. Не взял. Здоровье и нарушения режима помешали. К значимой общегосударственной роли человека № 2 Кириенко был не готов. Как в 92-м не был готов Гайдар, чуть позже Чубайс и все без исключения молодые реформаторы. И тогда, в 92-м, Ельцин политику брал на себя. Но шесть-семь лет назад это был совсем другой Ельцин. Правда политической абсурдности в действиях президента хватало и тогда. Однако авторитет Ельцина как "низвергателя прежних устоев" был неоспорим.

Итак, опросная операция, сохраненная младореформаторами в тайне, путем мягкого рейтингового голосования показала, что самый высокий рейтинг у Кириенко. Кириенко чувственно поблагодарил авторов рейтинговой процедуры и с присущим ему комсомольским задором заявил, что трудности его не остановят, как не остановят и неудачи. А потому - вперед.

В чисто российском варианте демократическое движение, которое во всем мире считалось левым, переместилось на правый фланг и создало правую коалицию. Объединение десяти нищих не делает одного богатого. Стечение обстоятельств должно быть сверхблагополучным для лидеров правого дела, чтобы на выборах 99-го года четыре отставных управленческих генерала смогли собрать хоть сколько-нибудь значимое войско, которое в состоянии прорвать блокаду политических противников и ворваться в Думу. Неудивительно, что все вновь образованные партии претендуют на симпатии среднего сословия, мелкого и среднего предпринимателя. Почему? Во-первых, это как бы свидетельство их приверженности к экономическим переменам, рыночным отношениям и демократическим свободам, в числе которых примат частной собственности считается главенствующим. Во-вторых, они наслышаны, что средний класс есть опора любой власти западного образца, если она называется демократической. В-третьих, они наслышаны, и это сущая правда, процветание среднего класса есть гарант устойчивости экономики. Отсюда столь жесткие антимонопольные меры, принимаемые в любой из западных стран. Потому как средний класс и есть массовый и наиболее законопослушный налогоплательщик. И наконец, в-четвертых. И пожалуй, это основной довод. Все остальные социальные слои уже сложились. Их политические колебания очевидны. Наиболее активные из них - два. Государственные служащие и пенсионеры. И та, и другая группа находятся в прямой зависимости от государственного бюджета. Для них факт экономических свобод значим, но вторичен. Они получают либо зарплату, либо пенсию. Либо не получают. И тогда вектор их политических симпатий смещается. Пенсионеры постоянно говорят, что они все отдали этой стране и их нищенство не что иное, как предательство их интересов со стороны государства. Возразить им сложно - они правы. Коммунисты логически опираются на пенсионный электорат, потому как олицетворяют государство, которому пенсионеры отдали все. А предательство по отношению к пенсионерам совершила другая власть. Пенсионная политика в Советском Союзе, возможно, была и не совершенной, но сложившейся и достаточно надежной. Это укладывалось в догматический постулат, на котором выросло и состарилось несколько поколений. "Молодым везде у нас дорога, старикам всегда у нас почет". Факт неоспоримый - шахтер-пенсионер в прошлые годы был вполне обеспеченным человеком. Ныне он человек бедствующий.

Совершенно очевидно, что где-то около 60% электората коммунистов составляют пенсионеры. А если учесть, что сегодня они фактически составляют 40% всех голосующих, то многое из происходящего на выборах в различных регионах становится понятным. Однако этот электорат для всех без исключения партий и желателен, так как может обеспечить перелом в голосовании, и обременителен, так как его настроение - прямое следствие исполнения или неисполнения бюджета, что остается пока ахиллесовой пятой каждого нового правительства. Коммунисты понимают, что пока они в оппозиции, пенсионеры их опора. Но получи они власть и не сдержи обязательств по защите социальных прав пенсионеров, на чем они строили свои политические атаки на президента и его команду, их положение становится критическим. А выполнить эти обязательства в период кризиса будет непросто. Это сейчас регионы "красного пояса" вину за любой бюджетный провал в своих губерниях адресуют федеральному центру. Пока там, в федеральном центре, у руля были разновариантные демократы, такая тактика давала очевидный эффект. С правительством Примакова скрывать свои собственные грехи подобным образом стало труднее. Получалось, что красные губернаторы ведут огонь вроде как по "своим". И "свои" в федеральном правительстве могут их не понять.

Естественно, новые партии, исповедующие как либерально-буржуазные, так и социал-демократические взгляды, пытаются укрепиться на новом укладном поле. Все они в один голос говорят о поддержке малого и среднего бизнеса. Таких партий и движений сегодня уже более сорока. Кому отдаст свои симпатии нарождающийся класс средних предпринимателей - этот вопрос остается открытым. Позиция коммунистов в этом отношении более индивидуальна. Ее можно охарактеризовать тремя словами: "Мы не говорим нет". На большее Геннадий Зюганов пойти не может. Нового класса еще нет, а два старых существуют. Союз серпа и молота на избирательных участках неизмеримо более многолюден, чем торгово-предпринимательский мир. Все сказанное позволяет сделать вывод. Событием ноября, претендующим на изменение конфигурации политической жизни страны, можно назвать только одно - создание блока "Отечество".

В любом движении, партии магнитное поле создает лидер - в данном случае мэр Москвы. Лужков начал кампанию по присоединению, будучи сам фигурой устойчивой, доказавшей, что может добиваться впечатляющего результата на фоне развала, неумелости и политической риторики, в обществе, где вера в успешность преобразований утеряна. Лужков представляется одним как фигура необходимая, другим - как приемлемая. Для начала этого достаточно, так как исключает большие споры и столкновения.

Есть ли проблемы у этого блока? Есть, и даже больше, чем предполагалось. Первая и самая значимая - что побудило его участников создать такую коалицию? Лужков не был инициатором. Это очевидно. Лужков дал свое согласие, потому как в союзе были заинтересованы присоединившиеся. Естествен вопрос - каков масштаб интереса соавторов идеи? Иначе говоря, каковы их претензии? И насколько велик их авторитет и возможности, чтобы соответствовать обозначенным претензиям.

Проблема вторая. Центризм - это скорее философия приятия, нежели отторжения. Если истина, как правило, посередине, то движение претендует на большую истинность, скажем точнее, взвешенность. Взвешенность - это почти всегда торжество профессионализма. Вот главный козырь Лужкова. Лужкова мэра. Лужкова докоалиционной поры. Здесь следует сделать необходимое уточнение. Осторожность и взвешенность - состояния совершенно разные. Осторожный лучше переждет. Взвешенный выберет вариант, позволяющий двигаться вперед. Первым завоеванием "Отечества" можно считать участие в движении профсоюзов. Этот факт добавляет движению социальной надежности.

Можно ли и нужно ли создавать партию власти? Ответ - можно, но не нужно. Партию власти не создают, ею становятся.

Грубейшей ошибкой Черномырдина, политической близорукостью его советников был именно этот властный импульс. При встречах, которые у меня в ту пору случались с премьером, я не раз возвращался к этой теме. Реакция Черномырдина была очень естественной, доказывающей его чуждость политике, интригам, как таковым, по большому счету его неумудренность в этой сфере. Не минуя колорита образного и звучного мата, он мне ответил:

- Я этим .......... говорил. На кой ........... это надо. Сегодня мы власть, а завтра ....... Что тогда делать? Но разве этих ........ переубедишь. Для них сплошное ............ одно и то же. Подай им партию власти! Теперь ты понимаешь, в каком ... я плаваю. А чуть что, Черномырдин, Черномырдин... Да не Черномырдин это, а сплошные .... и захребетники. Поэтому давай не будем...

Но шар был пущен. И никакие разъяснения о том, что "Наш дом Россия" это движение сугубо общественное, а власть в нем присутствует не более как часть общества, никого убедить не могли. Партии чиновников на массовую общественную симпатию рассчитывать не приходится. Хотя бы уже потому, что результат деятельности чиновников был малоутешителен. Бесспорный козырь Лужкова: он не делает попытку создать партию власти, хотя участие восьми губернаторов в заседании оргкомитета - симптом тревожный. Понятно, что, пригласив губернаторов, Лужков дает понять, что он создает не столичное движение. А столичный синдром, он, к сожалению, есть и его преодоление одна из целей движения. И все же начальный опыт оргсъездов, на которых присутствовали одни губернаторы, мэры и вице-мэры, а в качестве рядовых граждан руководители департаментов и главы районных администраций (а на съездах НДР было именно так), есть предупреждение той самой реальности, к которой апеллирует столичный мэр.