От Лубянки до Кремля - Валерий Величко

Танки планировалось разместить в Тайницком саду.

У косогора, который идет в сторону реки Москвы — прекрасные клумбы и газоны. Совсем недавно там трепетно выхаживалась каждая травинка. Я сам наблюдал, как женщины на коленях ползали, сажая там цветочную рассаду и сея траву. Потом прикрывали всходы какими-то мокрыми тряпочками, периодически поливали теплой водой и т. п. Тяжелейший труд. Но газон всегда получался очень красивый. И, конечно, танкам на нем было никак не место.

Тем более, что у танков есть одна маленькая особенность: плохая видимость у механика-водителя, да и у командира тоже. Это не широкое лобовое стекло автомобиля, а только смотровые приборы и щели, в которые много не увидишь. Какие там тротуары, газоны, да еще в условиях чрезвычайного положения… А что такое многотонная гусеничная машина, разворачивающаяся на мягком от жары асфальте? Правильно. Получается, чуть ли не метровая яма.

Поэтому, увидев, как вошли первые боевые машины и представив, что будет, если вся танковая колонна войдет в Кремль, мы поняли, что никто и никогда нам не простит этих разрушений. Напомню, что взвод — это три танка, рота — 12, а в батальоне 3–4 роты, то есть около 40 танков. Очень долго придется восстанавливать разрушенное.

Расположиться на территории Кремля мы разрешили только нескольким боевым машинам первого батальона, бронетехнику которого, помимо основного предназначения, предполагалось использовать для блокирования ворот Кремля на случай попыток несанкционированного прорыва на охраняемую территорию посторонних лиц, автомашин. Раньше мы в этих целях использовали тяжелые грузовики с бетонными плитами.

К счастью, за эти августовские дни подобных случаев не наблюдалось и каких-либо активных действий военнослужащие бригады не предпринимали.

Остальным же танкам и БТРам пришлось выстроиться на Манежной площади. Конечно, с точки зрения обывателя, это было не самым удачным решением, потому что на Манежной стало «ни пройти, ни проехать». Да и политически мы много проиграли. Но другого выхода у нас не было, а изуродовать Кремль мы не имели права.

Спецназ КГБ в Кремле

Случались довольно занятные ситуации. Идет группа иерархов церкви. В расшитых одеяниях, красивых митрах… Тут же мимо марширует взвод спецназа. Обвешенные оружием, в полном снаряжении бойцы подковками высекают искры из кремлевских булыжных мостовых. А иностранцы — не дремлют. Ловят курьезность момента, радостно фотографируют и тех, и других!

Тогда я сделал один верный ход, который потом меня здорово выручил. Я уже рассказывал, что в середине 80-х в штабе охраны была создана группа видеодокументирования. Сейчас настал ее звездный час. Все события внутри Кремля и в его окружении были засняты и на этот раз: подход танков, их размещение, Конгресс, богослужение, свободные прогулки туристов, лежащие на дороге демократы и др.

Уже на первых допросах по делу ГКЧП эта пленка здорово пригодилась мне, потому что оспаривать то, что показывали ее кадры, было практически невозможно.

Да и на многие другие вопросы она давала однозначный ответ.

Кое-кто из чиновников, фактически поддержавших ГКЧП, бегавших по коридорам 14-го корпуса, старательно демонстрировавших поддержку «новой власти» и радостно снимавших портреты Горбачева, на допросах с перепугу убеждали следователя, что с самого начала событий они не разделяли идеи «путчистов». Но тогда следовал резонный вопрос: «Почему же вы в течение этих трех дней находились в Кремле?» На что они заявляли, что, мол, не могли уйти. Их якобы не выпускали: «…Мол, Комендатура Московского Кремля, и в частности полковник Величко, изменили пропускную систему…».

И тогда с помощью той же пленки я смог доказать, что ничего подобного не было. Допуск в Кремль граждан и автотранспорта не изменялся и производился в обычном порядке. Народные депутаты СССР и РСФСР имели право беспрепятственного прохода в Кремль через Спасские, Троицкие и Боровицкие ворота. Сотрудники партийных и государственных органов проходили в Кремль и из него по служебным пропускам. Каких-либо дополнительных пропусков не вводилось». Из материалов следствия по делу ГКЧП.

«19 августа с 10.00 до 14.00 в Успенском соборе проходило богослужение в связи с открытием Первого международного Конгресса соотечественников. 19 и 21 августа в Кремлевском дворце съездов проводились приемы в честь участников Конгресса и Съезда библиотечных работников. Кремль был открыт, и никто никого на его территории не удерживал» — это уже из протокола допроса.

Я полностью продежурил в Кремле весь первый день. 20 августа также оставался на посту. Мы решали много организационных вопросов по охране Кремля, по размещению, питанию и отдыху бригады спецназа; контролировали режим на объектах охраны и в Подмосковье и по стране.

Телефоны не умолкали. Постоянно поступала информация о происходящем в Москве и в стране, причем с разных сторон и из разных источников. Нужно было правильно реагировать, отделять истинную картину от желаемой кем-то, разумные действия от провокации.

Утром 20-го я отпросился у Ю.С. Плеханова съездить домой. Планировал поспать час-другой. Да и переодеться надо было. Эти дни я, приехав в Кремль без заезда домой, ходил в ливийской военной форме, только без погон и знаков различия. Она очень хорошо подходила для строительных работ, которые я вел в отпуске в Липецке, брюки, рассчитанные для боев в пустыне, для защиты от пыли и песка имели на щиколотках аккуратненькие завязочки и др. Надо было видеть мой «прикид» — оливковая форма с брезентовым поясом и «ПСМ» на боку. Только без головного убора. Несерьезные тропические «панамки» не пришлись мне по душе.

Надо отметить, что в те августовские дни в эфире Москвы безраздельно царствовало радио «Свобода», вещавшее прямо из «Белого дома». Вместе с другими мировыми средствами массовой информации «Свобода» распространяла не соответствовавшие действительности сенсационные сообщения о штурме и гибели людей «на баррикадах у Белого дома» и т. п.

Усердствовали, срывали голоса, энергичные и агрессивные дикторы «Эха Москвы» и Ко. Их передачи также были заполнены эмоциональными лозунгами, призывами и откровенной дезой. Инцидент на Садовом кольце, например, выдавался как начало штурма Белого дома.

Искусственное придание «путчистам» демонического облика имело тактическую цель: это была «гениальная психологическая стратегия Бориса Ельцина и его команды, которые… разыграли в мировом эфире драму столь высокого накала, что ГКЧП не выдержал, бежал», — пишет «Независимая газета» (12.09.1991 г.). То есть в кратчайший срок в стране и мире «путчистам» был создан такой убедительный образ «пугала», что они уже были не в состоянии его изменить.

Особо следует сказать об армии. Из Дома Советов, который очень быстро переименовали в «Белый дом», постоянно велись переговоры с военными властями разного уровня. Генерал-полковник Кобец, по его собственному признанию, «по нескольку часов не отрывал трубку от уха», получая информацию и даже частично регулируя, совместно с командованием МВО, движение военных колонн.

Сегодня во многих мемуарах авторы ссылаются на помощь многочисленных информаторов-инициативников, снабжавших якобы штаб обороны Дома Советов важной информацией.

Но ни в многотомных трудах Б. Ельцина и Р. Хасбулатова, ни в мемуарах демократических чинов более низкого ранга вы не найдете ни слова об информации, поступавшей к ним по каналах Центрального разведывательного управления США.

Только из американской печати, которой совсем наплевать, как это выглядит в глазах патриотов, мы узнаем, что Ельцину в это время активно помогала американская разведка.

Советники Ельцина из ЦРУ

Американский журналист Сеймур Херш в своей книге «The Wild East» («Дикий Восток») отмечает, что в конце 1991 года в американской печати разразился скандал. Стало известно, что Ельцину в те дни важную помощь оказало ни много ни мало ЦРУ. Сотрудники посольства США во время ГКЧП приносили Ельцину расшифрованные шифротелеграммы Генштаба СССР, министра обороны СССР Язова — члена ГКЧП и направляли Ельцина в его тактических решениях в борьбе с гэкачепистами. Американцы возмутились не самим фактом вмешательства во внутренние дела Советского Союза, а фактом разглашения возможностей американской разведки дешифровать шифры Советского Генштаба.

Херш пишет: «Оно (ЦРУ) еще до «путча» улучшило его личную безопасность и секретность связи, а когда начался «путч», президент США Джордж Буш (старший) распорядился оказать Ельцину существенную информационно-разведывательную помощь… Это помогло недееспособному Ельцину выйти из кризиса героем-триумфатором, — пишет Херш. — Конкретно ЦРУ тогда предоставило Ельцину данные перехвата переговоров ГКЧП с командующими округов и дивизий (из чего стало известно об их пассивности), а также направило в Белый дом связиста из посольства США со спецоборудованием, который обеспечил команде Ельцина возможность напрямую переговариваться с военачальниками и даже с командованием «Альфы», убеждая их оставаться на местах».