Преступники и преступления. Законы преступного мира. 100 дней в СИЗО - Валерий Маруга

— арест с содержанием на гауптвахте,

— предупреждение о неполном служебном соответствии,

— снижение в должности,

— снижение в специальном звании,

— увольнение из органов внутренних дел.

Не менее хлесткое воздействие на игриво-строптивые настроения оказывают и товарищеские суды, во власти которых объявление товарищеского предупреждения, общественного порицания, общественного выговора, возбуждение ходатайства о лишении нагрудного знака, о снижении в должности, в специальном звании, об отчислении из учебного заведения и, наконец, об увольнении из органов МВД.

Все это многоликое многообразие создает невообразимую суету, поток жалоб, заявлений, рапортов, их обсуждений и разбирательств, приказов и постановлений о соответствующих наказаниях. Подталкивает людей к подозрительности, конфликтам и недоразумениям. Каждый, естественно, считает себя несправедливо наказанным, возмущается и ведет неустанную борьбу за себя против всех. Логика мышления у них проста: «ты — мне, я — тебе!»

На такого рода эгоистическое противостояние и коллективную конфронтацию у них тратится вся духовная и физическая энергия, все силы и таланты. Это их скудная обыденность и даже образ жизни.

Накапливаемая досада тут же, только в более грубых формах, выливается на заключенных, которым за малейшие нарушения правил режима охраны и содержания можно объявить предупреждение, выговор, лишить права получения очередной посылки и передачи, свидания и, наконец, посадить в карцер.

Зло, как электрон, носится в замкнутой цепи, порождая произвол, ненависть и недоверие. Должностным лицам и общественно-политическим лидерам кажется, что они наводят порядок, а на самом деле — деформируют его. Огромными волевыми потугами поддерживают или заново рождают несовершенные формы неистощимой власти, вытравливая из сердец и умов даже самое умеренное здравомыслие и гуманизм.

ЗАВИСТЬ И РАНГИ

Вместе с тем, система задумана неплохо. Стимулов служить и выслуживаться более чем достаточно. Корыстные побуждения, в отличие от страха, имеют широчайшие возможности подпитываться из табелей о рангах и званиях.

Чувство зависти присуще почти всем землянам. Тот, кто живет хорошо, всегда завидует тому, который обитает лучше, а тот, в свою очередь, — таковым, что живут с шиком, хотя и последние долго не живут. Но инфаркты с инсультами пугают далеко не всех. Зависть должностного лица гораздо сильнее, чем простого смертного, потому как нацеливает и толкает его к новым званиям и рангам, которые отменно кормят и одевают, предоставляют служебные автомобили, комфортабельные кабинеты со множеством помощников и замов.

Хотя следует признать, что на данном этапе развития зависть просто необходима как двигатель, имитирующий бурную деятельность и самого маленького и самого большого управления. Ибо без непонятной, несуразной суеты доказать надобность вышестоящего ведомства весьма и весьма сложно, а иногда и вовсе не представляется возможным.

Ну, скажем, как без зависти пройти путь от рядового до генерала, как без яростного упорства преодолеть эти злосчастные тринадцать ступеней? Ведь на каждой из них следует проявлять особую бдительность от себе подобных. Своевременно гладить мундиры, чистить туфли, менять погоны и даже головные уборы, чтобы издалека было видно, кому кричать: «Стой! Кто идет?!», а кому живо докладывать под козырек о том, что сейчас все в порядке, а завтра будет еще лучше.

Тут зависть естественна, как воздух, ибо каждая новая лычка либо звездочка чего-то добавляет и в права, и в карманы. Она как бы вопиет: «Кто выслуживаться не умеет, тому и служить ни к чему!»

Так же и в рангах. Они еще более разнообразны, содержат десятки и сотни атмосфер внутреннего распирания от чувства собственного превосходства при парении на больших и малых высотах служебных подъемов и спусков.

Инспектор — это уже звучит гордо. А далее — еще более возвышенно и строго: старший инспектор, старший инспектор по особо важным делам, старший инспектор по особым поручениям. Потом идут заместители начальников отделений, подотделений, отделов, подотделов, управлений… Их начальники, начальники между ними, вокруг них, над ними и так до самого министра. Всех не перечесть.

И все ради того, чтобы чиновник внешне благоговел, а внутренне трепетал.

Ну, а то, что во всех пышных ритуалах присвоения очередных званий и должностей принимают самое активное участие широчайшие штаты кадровых аппаратов, которые на каждое повышение требуют новых представлений, характеристик, всяких там рапортов и справок, во внимание не принимается. Деньги, бумага, мундиры — государственные, поэтому никому их не жалко.

Зато все понимают, что так и должно быть. А как же иначе? Ну в самом деле, как? Должностное лицо не может вообще ничего не делать, оно должно хотя бы руководить. И завидовать тому, кто им командует.

А чтобы каждый глубоко уяснил, что должность — дело серьезное, согласования всякие придуманы, собеседования с утверждениями снизу доверху. С командировками и командировочными, от райцентра до столицы. С бумагой тут тоже считаться не приходится. Она все выдержит, тем более, украшенная фирменными клише и гербовыми печатями. Такую чтут, уважают и в несгораемые сейфы складируют. А с грифом «секретно» еще и охраняют. Дежурят возле них круглосуточно и бдят, дабы разные там шпионы и диверсанты на них не позарились и местный опыт работы с документами у себя не распространили.

Однажды довелось беседовать с неким высокопоставленным чиновником, который все хвастал:

— Я прошел путь от прапорщика до заместителя министра…

Сколько ему довелось одних только автобиографий попереписыватъ — и подумать страшно. Тут без терпения и усердия не обойтись. А все ради чего? Ради авторитета ранга, который разогревает души и будоражит ленивые тела. Только зависть и способна как-то расшевелить мелкого и крупного служащего, заставить его бодрствовать и мельтешить. Больше некому.

А если, как предлагают некоторые несмышленые умники, отменить хотя бы половину званий и рангов, жизнь сотрудника утратит свою привлекательность, свою соль и интригу. Перестав завидовать, они разленятся до крайности, располнеют, будут скучать, спать и на работе и дома.

Такова природа государственного человека. И с ней нужно считаться.

О ГЛУПОСТИ

Вместе с тем, нельзя категорично утверждать, что все беды современного общества — от изобилия чиновников и бюрократов. Не в меньшей степени цивилизация страдает и от дураков, хотя и провести грань, разделяющую эти категории, крайне сложно.

На протяжении всей своей истории лучшие умы человечества осуждали и клеймили глупость. Еще во втором столетии современной земной эры греческий историк Лукиан беспощадно вскрывал ее пороки с позиций здравого смысла. В XV веке немецкий писатель Брант издал стихотворную сатиру под названием «Корабль дураков», высмеяв разнообразнейшие проявления человеческого недомыслия. Сразу за ним за это весьма неблагодарное дело взялся мыслитель Эразм Роттердамский, который в начале XYI века создал славно известную «Похвалу Глупости». И впоследствии Владимир Даль имел все основания записать в свой толковый словарь: «Глупость — состояние, свойство глупого…»

То есть земляне всегда активно обличали глупость, но, к сожалению, никто от этого не становился умнее.

Я имел чрезвычайно широкие возможности для созерцания неравных битв мудрости со скудоумием в местном бытии. Более того, анализируя эти комическо-трагические процессы, дошел до совершенно прозаического вывода: если всю жизнь бороться с дураками, она покажется очень длинной, но окажется слишком краткой.

Имея бесконечное множество подобных примеров и впечатлений, я пытался обобщить их в поисках мотивов и причин загадочной действительности, однако безуспешно. Несмотря на использование новейших приборов и систем, вынужден признать, что полной ясности о глубине и ширине человеческого мышления не достиг.

Основная причина неудачи в том, что подавляющее большинство землян в совершенстве владеет таинственной наукой умолчания, которой никто не учит, но все пользуются. Иными словами, они всегда говорят одно, а думают другое. Поэтому отличить умника от дурака практически невозможно.

Во-вторых, надуманное множество должностей и званий содержит непонятную субординацию интеллекта. Старший по должности при любых обстоятельствах считается умнее младшего. Иногда полковник, умственный коэффициент которого равен нулю, не устает поучать лейтенанта, хотя интеллект последнего составляет весомую цифру.

Принимая человеческий облик, я неоднократно проводил доверительные собеседования с подобными индивидуумами, силясь разобраться в глупости первого и терпении второго. Однако удалось выяснить только то, что у них ничего не ценится так дешево, как ум подчиненного. Вследствие чего многие умники, прикидываясь дурачками, совсем не беспокоятся, что от этого трудно отвыкнуть.