Трое сыщиков, не считая женщины - Фридрих Незнанский

Вместо ответа Турецкий взял книгу в руку и, подражая интонациям трагического актера, прочитал вслух:

— «Я и не рассчитывал, что могу их убить, — подумал старик. — Раньше бы мог. Однако я их сильно покалечил обеих, и они вряд ли так хорошо себя чувствуют».

— Знаю, помню. Это Эрнест Хемингуэй. «Старик и рыба».

— Вы — гордость нашего кафе. Вы объявляетесь победительницей постоянно действующей литературной викторины, — усмехнулся Александр Борисович и внимательно посмотрел на девушку: — Вам лед нужен, Зажигалка. Иначе будет синяк. А подобная особая примета совсем не идет к вашему личику. Сейчас возьму у бармена лед.

— Сам ты синяк, — устало произнесла девушка. — Комплиментщик. Много вас таких развелось.

— Ну, эти-то, кажется, из другой плеяды, — хмыкнул следователь, увидев, что в кафе вернулись двое знакомых Зажигалки. Те подошли к их столику, и вертлявый схватил девушку за руку:

— А ну-ка, пойдем отсюда… Пойдем, кому я сказал! Ты кого себе нашла опять!

Турецкий встал, чтобы подойти к стойке бара, взял палочку. На ходу сказал:

— Девушку не обижайте. А то и я обижусь. Я сейчас вернусь.

— Чего? — презрительно уставился на него вертлявый. — Ты куда пошел, хромой черт?! Я к тебе обращаюсь, инвалид!

Турецкий вплотную подошел к нему. Лицо его было спокойно, только на скулах играли желваки.

Инцидент зашел слишком далеко, чтобы его участники пошли на мировую. Александр Борисович в его исходе не сомневался — в свое время он брал уроки рукопашного боя у чемпиона милицейского спецназа. С парой-тройкой дилетантов расправится играючи.

— Кажется, приятель, вы дипломированный врач. Давно давали клятву Гиппократа?

— Чего?! — протянул вертлявый презрительным тоном.

— Тогда не надо ставить мне диагноз. Он вполне может оказаться ошибочным, — чуть ли не по слогам процедил Александр Борисович и, не давая тому опомниться, ударил его головой в лицо. Вертлявый рухнул как подкошенный. Турецкий же молниеносным движением ноги сильно толканул деревянный стул в сторону хмурого, попал выступающим ребром сиденья по обоим коленям, и тот тоже упал. Сделал это следователь очень вовремя, потому что хмурый уже был готов броситься на обидчика своего товарища. Однако Турецкий действовал на опережение, он опрокинул рывком тяжелый стол на хмурого. От сильного удара тот ойкнул, после чего затих. Стало ясно, что этот противник выбыл из игры. Зато в себя пришел вертлявый, он пытался подняться, да не тут-то было — Александр Борисович бросился на него, словно тигр, и обеими руками придавил палку к его шее. Оставалось нажать, и бедняга непременно бы задохнулся.

Девушка вскочила и от ужаса завизжала…

…Подобно всем другим сотрудникам, Щеткин прекрасно знал, когда можно обращаться с просьбами к начальнику отдела, в котором он работал, а когда — нельзя. Когда у полковника Шапорина хорошее настроение, его можно просить о чем угодно, он последнюю рубаху отдать готов. Если же Михаил Александрович находится в скверном настроении, его лучше обходить за версту. Как-то у полковника сильно разболелся зуб. По его смурному виду можно догадаться, что Шапорин чувствует себя неважно. Тем не менее один молодой оперативник ворвался в кабинет, на радостях не обратил на это внимания и хотел отпроситься, чтобы забрать жену из роддома. Так Михаил Александрович не разрешил. Правда, в обеденный перерыв он съездил в поликлинику, удалил зуб — и сразу ожил. Пришел к этому оперативнику, попросил прощения и отправил его за женой. Тот говорит: «Товарищ полковник, мне еще рано, их в четыре выписывают». — «Все равно езжай. Пока цветы выберешь, то да се». Так и выпер того раньше времени.

Щеткин, прежде чем просить полковника, старался учитывать все обстоятельства. Сегодня был такой день, что из Шапорина можно веревки вить. Михаил Александрович был заядлым футбольным болельщиком, всю жизнь болел за московское «Динамо». Те, хотя и набрали за бешеные деньги португальцев, играли крайне неудачно, плелись в хвосте таблицы. После каждого матча полковник ходил туча тучей. Но вчера случилось чудо — словно по заказу, динамовцы выиграли у ярославского «Шинника». Поэтому сотрудники то и дело бегали к своему начальнику, очень много просьб накопилось за последнее время.

Просидев долго в приемной, Петр прошел наконец в кабинет начальника. Полковник принял его очень радушно, усадил, расспрашивал про сестру и племянницу, поинтересовался о муже сестры — Володя недавно перешел работать на телевидение. Улучив момент, Щеткин рассказал про покушение на Свентицкого.

— Дело находится в военной прокуратуре. Но я хотел вас попросить забрать его у них.

— Чего ради?

— Это даже нелогично, что они им занимаются. Ведь преступление совершил не военный, генерал-лейтенат в данном случае потерпевшая сторона. Во-вторых, дело губернатора я закончил и мог бы сейчас заняться Свентицким.

— А если окажется «висяк»? Тогда что, обратно в военную вернем?

— Надеюсь, разберемся. За него уже взялись знакомые ребята из «Глории». Я немножко вчера им помог. Возня, разумеется, там приличная, и все-таки виден свет в конце тоннеля.

— Погоди, — осадил его Шапорин. — Вот ты говоришь, преступление совершил не военный. А кому это известно? Стрелял работяга? Может, это обычный маскарад? Как раз у генерала среди военных может быть полным полно врагов.

— Не отрицаю. И вот тогда, товарищ полковник, мы с чистой совестью сможем вернуть дело в военную прокуратуру.

— Постой, майор. Что-то ты не то городишь. Если мы поймаем преступника, зачем же я стану отдавать дело воякам?! Мы его тогда сами закроем.

— Нет, я имею в виду случай, если мы обнаружили преступника, установили, что это военный, но не поймали. Захотим — будем ловить, не захотим — с чистой совестью вернем им.

Полковник хмыкнул и задумался. Только наивный человек мог подумать, что победа московского «Динамо» лишит его всякой сообразительности. Футбол это одно, а работа — другое. Просто из-за выигрыша динамовцев он обсуждал со Щеткиным эту тему, проиграй те — даже разговаривать бы не стал. Теперь Шапорин взвешивал все плюсы и минусы в предложении майора. Он пришел к выводу, что счет тут ничейный: то, что они взваливают на свои плечи лишнюю обузу, это, разумеется, минус. А то, что делают такой жест — добровольно приходят на помощь военной прокуратуре, плюс. Глядишь, к ним тоже придется когда-нибудь обратиться за помощью. А там сидят люди благородные — ты к ним по-человечески, и они к тебе отнесутся по-человечески. Помимо всего прочего, у Щеткина хорошо развита интуиция. Полковник уже несколько раз убеждался в этом. Если майор чувствует, что это реальный вариант, ему можно поверить. Тем более если сюда подключатся ребята из «Глории». Покойный Денис Грязнов хорошо поставил дело в агентстве. Неизвестно только, что там творится без него.

Шапорин пытался убедить себя, что предложение майора целесообразно, что в случае успеха он может снискать лавры. Однако что-то останавливало его от полного согласия со Щеткиным.

— Скажи мне, пожалуйста, майор, кто сейчас работает в «Глории»? Там ведь народу было — кот наплакал.

— Там и теперь немного, товарищ полковник. Но дело заключается в том, что сейчас с ними будет сотрудничать Турецкий.

— Его все-таки комиссовали?

— Буквально три дня назад.

— Так я и думал. После такой сильной контузии не разгуляешься. Он официально согласился сотрудничать с «Глорией»?

— Официального согласия Александр Борисович пока не дал. Наоборот, его уговаривают, только он не соглашается. Говорит, раз его признали инвалидом, уволили из прокуратуры, больше вообще работать не будет. Правда, у него такой характер, что без следовательской работы он жить не сможет. Я почти уверен, что согласится. Поэтому на него вполне можно рассчитывать.

— Эх, погубит меня моя доброта! — воскликнул Шапорин с отчаянностью помещика, дающего крепостным вольную. — Конечно, договариваться с военной прокуратурой я не стану. Но ты прав, они только счастливы будут избавиться хотя бы от одной обузы. Мне их главный говорил, что у них из-за армейской реформы дел стало не меньше, а больше. Но и нам лишняя волокита не нужна. — На лице Петра ясно читалось разочарование. — Единственное, что я могу тебе разрешить, так заниматься этим делом факультативно. Поверь мне, для тебя, для всех нас это выгодный вариант. Если получится какая-нибудь лажа, никто и не узнает. А в случае официальной передачи тебе несдобровать. Да и мне не сладко придется. Поэтому давай оставим статус-кво. Но при этом у тебя появляется больше свободного времени.

За те три дня, что майор вневедомственной охраны Олег Валентинович Качелин дежурил возле палаты раненого Свентицкого, он успел стать любимцем всего персонала, в первую очередь его женской части. Невысокий, стройненький, с тонкими усиками, Качелин пленил их обаятельной улыбкой и умением хорошо рассказывать анекдоты. Все медсестры пришли к единодушному выводу, что майор похож на Марчелло Мастроянни, но гораздо красивей итальянца.