Диагностика убийства - Ирина Градова

– Но почему?

– Во-первых, они совсем не похожи. Если ты посмотришь на фотографии, то не найдешь ни малейшего сходства.

– Это еще ничего не значит: в мире полно семей, в которых дети не похожи на собственных родителей! – возразила я.

– Верно. Пратап начал подозревать, что Анита ему изменяла. Доказательств у него не было, и, полагаю, он сам не решался пойти до конца и все выяснить: престиж семьи брат ценил превыше всего остального и очень боялся, что мы окажемся вовлечены в публичный скандал. Однако с тех самых пор он изменил отношение к Санджу, хотя до этого прощал ему абсолютно все.

– Тогда становится понятно, почему отец не сделал Санджая своим наследником! – пробормотала я.

– Но я в это не верю, – покачала головой Сушма. – Санджу, может, лицом и не в нашу породу пошел, но во всем остальном он такой же, как мы! А Пратап всегда отличался подозрительностью.

Я помнила, что мама говорила мне о том же, и теперь понимала, что она не преувеличивала. Словно каким-то мистическим образом услышав, о чем я думаю, Сушмита сказала:

– Я помню твою маму, когда она впервые приехала к нам – такая вся светлая, беленькая, сероглазая… У тебя, кстати, глаза такого же цвета, хоть во всем остальном ты – истинная Варма!

– Скажи, Сушмита, мама была счастлива с отцом – хотя бы вначале?

– Трудно сказать, – пожала плечами женщина. – Я точно знаю, что Пратап ее сильно любил – возможно, именно потому, что она с ее тягой к самостоятельности, свободолюбием не походила на «образцовую индийскую жену». Твоя мама была веселой, честной и очень-очень сильной, и она не подчинялась Пратапу, требуя равноправия. Поначалу его это забавляло, но потом стало раздражать. Людмила понемногу теряла свою жизнерадостность, стала тихой, задумчивой. Она правильно сделала, что уехала: здесь ей пришлось бы нелегко, и в конце концов она бы все равно не выдержала – с ее-то характером!

– А Анита с самого начала знала о том, что папа уже был женат? – поинтересовалась я.

– Нет. Пратап запретил всем в доме упоминать о его первой жене, поэтому и Санджай с Аамиром выросли в полной уверенности, что они – единственные дети. Для Аниты было настоящим ударом узнать, что ты не просто живешь на свете, но и станешь тем самым человеком, которому достанется состояние семьи! Завещание Пратапа оставило ей, как и каждому в этом доме, достаточно средств для безбедной жизни, но, полагаю, она почувствовала разочарование, узнав о новой наследнице, ведь она рассчитывала, что Санджай, как единственный ребенок, получит все!

* * *

Милинд предложил свои услуги для поездки в район Таджа, но я вежливо отказалась, мотивируя тем, что не хочу его отвлекать от дел: в конце концов, именно на него, как на правую руку отца, ложилась вся ответственность не только за строящееся здание, но и за все остальные клиники. Мамта-джаан распереживалась, не желая отпускать меня одну, но я пообещала, что обязательно возьму водителя и, если так ей будет спокойнее, Чхая сможет меня сопровождать. Узнав о готовящейся поездке, Чхая пришла в невероятное возбуждение. Мне и в голову не приходило, что девушка редко покидала особняк, ведь она была так молода! Тем не менее Чхая рассказала мне, что с тех пор, как мой отец взял ее в свой дом, она посещала школу-интернат для девочек, а по окончании ее вернулась сюда и редко выходила, если только Анита или Мамта-джаан не требовали ее общества для оказания помощи с покупками или другими домашними делами, предполагающими выезд за ворота.

– Да ты же настоящая пленница! – изумилась я, услышав откровения Чхаи. – Разве тебе не хочется продолжить учебу, поступить в какой-нибудь колледж?

– Семья Варма и так сделала для меня очень много, – опустив глаза, тихо ответила Чхая. – Я не могу просить о большем.

– И что же мой отец запланировал для тебя?

– Он обещал выдать меня замуж.

– За кого-то конкретного?

– Нет, – покачала головой девушка. – Но он говорил, что это обязательно будет достойный человек.

– Обязательно! – фыркнула я. – А как же такая немодная, тривиальная штука, как любовь?

Чхая покраснела.

– Любовь… Любовь – это роскошь, которую могут позволить себе лишь немногие!

– Что ж, – вздохнула я, – мой отец тебя отлично натаскал: ты даже говоришь его словами.

Девушка промолчала, и я не стала развивать тему – в конце концов, кто я такая, чтобы учить ее жизни? Интересно, в курсе ли Анита, что ее сын и Чхая питают друг к другу нежные чувства? Памятуя о ее снобизме, описанном Сушмитой, вряд ли мою мачеху обрадовало бы это открытие!

Я все думала о просьбе Санджая найти Дипака Кумара, приходя к выводу, что в сложившихся обстоятельствах это единственная возможность доказать непричастность моего брата к убийству отца. Не знаю, почему я верила Санджу, ведь мы практически не знакомы. Тем не менее мне показалось, что он был со мной откровенен.

Водитель отца, тоже, видимо, перешедший ко мне «по наследству» вместе с остальным имуществом, упомянутым в завещании, оказался сикхом. Это означало, что он носил на голове смешную чалму и не говорил по-английски, хотя и понимал простые фразы – по крайней мере, так утверждали Сушма и Анита. Звали его Дилип Лал Каур, но меня сразу предупредили, что отец называл его по второму имени – просто «Лал», и я решила не изменять доброй традиции. Несмотря на проблемы с английским, Лал прекрасно ориентировался в городе – становилось понятно, за что его ценил папа.

Этим утром я поднялась ни свет ни заря – в половине седьмого утра, так как Сушмита посоветовала выехать еще до того, как начнется пекло. Это был мудрый совет, несмотря на то, что авто представительского класса оснащено всеми возможными удобствами, включая кондиционер и мини-бар. Во время путешествия я люблю смотреть в окно, и мне не нравится, когда при этом меня отвлекают пустыми разговорами. К счастью, Чхая и сама не была расположена к беседам, тихо забившись в угол на заднем сиденье, она думала о чем-то своем, поэтому поездка протекала приятно.

Я сразу сообразила, что Лал везет нас по самым выигрышным местам, стараясь показать этот туристический центр с привлекательной стороны. В отличие от Дели, большей частью застроенного новыми зданиями, Агра сохранила средневековый облик с узкими улочками, с магазинами, торгующими изделиями из серебра и золота, с историческими зданиями, являющимися шедеврами могольской архитектуры. Мы намотали несколько кругов вокруг Тадж-Махала – Лал давал мне рассмотреть его во всей красе. А поглядеть было на что! Расположенный на берегу реки Джамны, построенный из мрамора, покрытый стихами из Корана, мавзолей и в самом деле являл собой удивительный памятник индийской архитектуры…

Лал повернулся к нам и что-то спросил.

– Хотите пройтись? – перевела Чхая. Глаза девушки сияли, и я спросила:

– Ты-то уж наверняка часто тут бывала?

– Не поверите – ни разу! – ответила она смущенно.

– Ну, тогда мы просто обязаны все тут осмотреть, – решительно сказала я.

Несмотря на ранний час, туристы уже наводнили комплекс. Англичане и немцы медленно бороздили периметр, лениво осматривая все вокруг; японцы и китайцы, вооруженные суперсовременными камерами, носились туда-сюда, принимая забавные позы на фоне Таджа. Среди туристов я заметила нескольких мужчин, одетых в костюмы, несмотря на жару.

– Кто это? – поинтересовалась я у Лала.

– Фотографы, – ответил он через Чхаю. – Они постоянно здесь работают – предлагают туристам сняться на память. Они делают неплохие снимки, но, думаю, скоро потеряют источник дохода.

– Почему?

– Потому что их оборудование не идет ни в какое сравнение с тем, что имеется у туристов, – вон, поглядите на японцев!

Некоторое время мы постояли, наблюдая за одним фотографом, которому удалось залучить к себе молодого китайца. Сначала мы не могли понять, почему парень все время подпрыгивает, но, подойдя ближе, поняли, что такова задумка фотографа: он пытался сделать такой снимок, чтобы казалось, будто турист перепрыгивает Тадж.

– Все это сейчас можно сделать при помощи компьютера, – заметил Лал. – Так что недолго им осталось пробавляться этим – придется искать другой заработок.

В голосе водителя звучало сожаление, но на лице читалась безмятежность: его работа в безопасности, ведь ничего не изменилось со смертью хозяина, и в его услугах по-прежнему нуждаются. По выходе на пенсию Лал получит от семьи Варма определенное содержание, а его сын достойно займет его место за баранкой одного из многочисленных авто в гараже поместья.

В этот момент к нам подлетели сразу два фотографа, наперебой расхваливающие свои умения. Лал собирался отпихнуть их, ограждая своих подопечных, но я его остановила.

– Давай-ка дадим парням заработать, – подмигнула я Чхае и кивнула одному из них, подталкивая девушку к другому. Обрадованные мужчины осыпали нас комплиментами и принялись за работу. Тот, что снимал меня, представился Самиром. Ему было навскидку лет пятьдесят, и я подумала, что же он станет делать, потеряв эту работу? В таком возрасте тяжело начинать все сначала! Кстати, он неплохо говорил по-английски – видно, сказывались долгие годы общения с иностранцами. Закончив, Самир протянул мне свою карточку, сказав, что к вечеру фотографии будут готовы. Но мы, добавил он, можем приехать в любое другое время, и он нам их отдаст. Когда я достала из кошелька деньги, Самир забавно затряс головой, отводя мою руку с зажатыми в ней купюрами.