Рейтинговые книги
Читем онлайн Русские хроники 10 века - Александр Коломийцев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 95

Внуки захихикали с набитыми ртами. Старая не заметила, как от досады принялась ворчать в голос. Гудиша шумнула на весельчаков, забрала грязную мису, ушла в избу проведать заснувшего внучонка. Братья прилегли в тенёчке. Голован поворочался, поднялся.

– Мухи лезут, покоя нет. Пойду, искупнусь.

– Воды холодненькой из копанки принеси.

Житовию лень было идти на речку, но освежиться хотелось.

Голован поставил ведро на землю, в воде плавали несколько яблок. Выловив прихваченную попутно поживу, бросил пару яблок старшему брату. Житовий вонзил зубы в брызнувший кипенным соком плод, от кислого вкуса, наполнившего рот, свело скулы.

– Гляди-ко, опять от батьки попадёт. Почто незрелые рвёшь? Семя ещё белое.

– А ты почто незрелые ешь? Ишь, как хрумкаешь.

Жмурясь, Житовий сжевал яблоки, кислинка приятно освежила. Споро поднявшись, ухнув, опрокинул на себя ведро воды.

– Лепота-а! Ну, давай за работу.

Голован между тем уже занялся младшим братишкой, после сна выбравшимся на волю. Выучившись передвигаться самостоятельно, то на двух, то на четырёх конечностях, Млад познавал огромный, необъятный, полный загадок мир. Опираясь на ручонки, малыш сидел у крылечка, наблюдая за сновавшими между травинок муравьями.

– А ты что бездельничаешь, Млад? Вишь, все трудятся. Мы с Житовием ямы копаем, бабушка обед готовит. Один ты посиживаешь. Давай-ка, землю таскай, старые ямы засыпай.

Млад посмотрел на строгого брата круглыми глазёнками-пуговками, деловито протопал к куче свежей земли. Озабоченно посапывая, постоял, набрал горстями подсохшую на солнце глину. Та тут же высыпалась из раскрывшихся ладошек. Всё же детская головёнка кое-что соображала. Возле крыльца лежал глиняный черепок, будто специально предназначенный для перетаскивания сыпучей земли. Посмотрев, как, сбросив комочек глины, Млад заглядывает на дно ямы, Житовий попенял шутнику:

– Гляди-ка, свалится ненароком, достанется тебе. А ну как зашибётся!

Голован уже и сам был не рад собственной придумке. А ну и вправду сверзится да шею свернёт, много ли малому надо. Словно почуяв опасность, грозившую несмылёнышу, во дворе появилась Гудиша, увела внучонка глядеть цыпляток.

Житовий, не дожидаясь, когда у балагура заговорит совесть, трудился во все лопатки, только комки глины отлетали. Голован почесал затылок, спрыгнул в яму, поплевал на ладони, взялся за гладкий, отполированный держак. Заступ с натугой входил в плотную глину с белыми ветвистыми прожилками. Пласты отламывались небольшие, в два-три вершка. Голован выпрямился, присвистнул. В соседней яме появился брат с недовольной личиной.

– Чего тебе?

– А наперегонки слабо?

– Это с тобой-то? – Житовий презрительно фыркнул. – Давай!

– Думаешь, усы, как у таракана, вырастил, так побьёшь меня? Как бы не так!

В нудной работе появился азарт. Горяч был Голован. В свои пятнадцать лет уж ничего не боялся, ни работы, ни кулачек, лишь тягомотины не выносил.

2

У ворот Желан спешился, ввёл кобылку во двор, похлопал по влажному крупу, ехал потихоньку, а упрели оба. В горле пересохло. Лошадь напоил в Песчанке, сам утолять жажду тёплой водой не стал, дотерпел до дома. На шум выглянула Млава, вынесла из погреба сулею холодного кваса. Из-за ограды окликнул сосед. Желан со всхлипом осушил в два приёма потаковку, отдал пустой ковшик жене. Пролившийся квас приятно охладил подбородок, грудь. Желан утёр потное лицо рукавом, обойдя сушившиеся на горячем червеньском солнце новые житные ямы, подошёл к тыну.

– Где был? Жито глядел? – спросил сосед.

– Глядел, – кивнул Желан.

– И чё выглядел?

– Ячмень жать пора, жито подходит, полбе постоять с седмицу.

Сосед сдвинул на лоб кукуль, поскрёб затылок. На разговор подошла Гудиша.

– Чего затылки скребёте, мужики? Жито-то думаете жать? Червень на исходе. Ждёте, пока зерно посыплется, – заметила раздражённо.

– О том и толкуем, мама, – почтительно ответил сын.

– О чём толковать? – проворчала старуха. – Идите к Торчину, он верное слово скажет. Сейчас требы Роду, Велесу да Стрибогу соберу, и ступайте. Богов восславьте – и жать зачинайте.

Продолжая ворчать, Гудиша ушла в избу. Желан, готовившийся через год-другой обзавестись внуками, оставался для престарелой матери всё тем же своевольным пострелёнком, норовившим всё сделать сам. «Сам» получалось не всегда ладно, и потому по сю пору мать не уставала наставлять сына, у коего уж соль на висках выступила.

Прихватив требы, соседи отправились в святилище. Жатва заботила всё сельцо. Но как приступать к важному делу, не потолковав с мудрым волхвом, не восславив богов? Потому у берёзовой рощи близ священного студенца собралось всё взрослое мужское население Ольшанки. Желан с Чюдином примостились с краю лавки.

– Торчина-то нет, что ли? – спросил Желан.

– Пусто, ни в избушке, ни у родника. Ни Торчина, ни Студенца, ни Зоряны, – словоохотливо ответил сивый дед, благодаря большой, арбузообразной голове получивший в зрелые лета прозвище Головко. – С чем к волхвам пожаловали?

– Жито убирать пора бы. Зачнём, да как заненастится, – раздумчиво произнёс Желан. – Сам-то как мыслишь?

– Я-то? Я-то так мыслю. Завтра в поле выходить надобно. Вёдро долго простоит. Однако требы надобно и Роду, и Велесу принести, да и Стрибога не забыть. Богов восславить и приниматься.

– Богов славить – то само собой.

Жара спала, от берёз пролегли тени. У реки протяжно промычала корова, сообщая хозяйке, что вымя полнёхонько. В сельце прогорланил очнувшийся после жары петух. Ответно кукареканью в роще переполошились сойки. Дед поднял голову.

– Вот и волхвы возвертаются.

На поляне между избой – жилищем волхвов – и крытыми навесами, где сушились травы, появились три фигуры: седовласый старец, поддерживаемый под руку молодым парнем, и круглолицая румяная женщина. Все трое несли буравки с травами: в одних лежали жёлто-зелёные колоски, в других – стебли с длинными продолговатыми листьями.

Людие дружно поднялись, поклонились.

– Здрав еси, Торчин, и ты, Студенец, и ты, Зоряна!

Волхвы поклонились ответно.

– Здравы еси и вы, добрые люди.

Женщина забрала буравки у парня, старика.

– Ну, вы беседуйте, я пойду травы разложу.

– Иди, Зорянушка, иди, – ласково промолвил старик.

Потворница жила тут же, в избушке-полуземлянке у родника. Жилище её являлось своеобразной корчиницей, но изготовлялись в нём не плуги, не клинки из харалужной стали, а целебные снадобья. Сушились же травы под общим навесом.

Зоряна ушла, людие сложили требы на стол в общую кучу. Дед Головко, опираясь на посох, молвил, обращаясь к седому волхву:

– Требы принесли Роду, Велесу, Стрибогу. Пора жатву зачинать. Что скажешь, Торчин?

Волхв, подслеповато щурясь, прошёлся тёплым взглядом по лицам жителей, кивнул удовлетворённо.

– Не забываете богов, то добре, и боги будут к вам милостивы. Зачинайте, братие, жатву. Вёдро до середины зарева простоит. Потом Стрибожьи чада налетят, тучи нагонят, дожди прольются. Но ненастье недолго продержится. Перун-громовик родии метнёт, опять вёдро настанет. Выходите завтра на жатву, поспешайте, как раз успеете до ненастья управиться, – старец обернулся к молодому своему ученику, похлопал по плечу. – Ну-ка, Студенец, обскажи людиям, о чём беседу с тобой вели.

Волхв сел на лавку среди потеснившихся мужиков, подбодрил взглядом стоявшего перед ним Студенца. Парень смущался, вынужденный говорить при многолюдстве, потеребил поясок, несмело посмотрел на наставника. Это был ещё один урок, преподаваемый старцем. Будущий волхв должен уметь вести речи с людьми. Встретив добрый взгляд учителя, Студенец приободрился, заговорил:

– Облака редко идут, да всё с полночной стороны, да кучерявые все. Луна яркая, без мути. Светляки горят, хоть собирай да в избе имя свети. Жучок с ладони на палец перелез и кверху полетел, всё к долгому вёдру.

Закончив речь, Студенец с робостью посмотрел на мужиков, опасаясь смешков.

– Молодец, – похвалил Головко, сказал доброе слово и Торчину: – Добре парня учишь. В Навь уйдёшь, есть кому в святилище сменить.

Головку самому близился путь на санях, потому упоминание об уходе в Навь не звучало бездушно.

Торчин встал, сутуля согбенную спину.

– Что ж, братие, идёмте на требище, восславим богов наших милостивых.

Людие с готовностью поднялись, потянулись гуськом за волхвом.

3

Отец с сыновьями укладывал снопы в копёшки, мать с дочерьми в тенёчке у телеги расставляла на ряднушке едомое. Разбирая снедь, Млава тихо улыбалась. Добрая семья у них с Желаном получилась. И у него помощники подросли, и у неё помощницы. Ишь, как дружно работают. Голован с Житовием всё силушкой меряются. Да только чует материнское сердце: скоро расставаться со своими помощницами придётся. Из-за телеги донеслась песенка:

– И говорилоАржаное жито,В чистом поле стоя,В чистом поле стоя:Не хочу я,Аржаное жито,Да в поле стояти,Да в поле стояти.

Заринка, голенастая, нескладная юница, вот только едва ноги волочила, посидела чуток в прохладе, кваску испила, и уже за метеликом гоняется. Млава посмотрела внимательно на старшую дочь, чистившую луковицу. Что-то не нравилось ей в Купаве. Меняется прямо на глазах. То песню запоёт, то с братьями перешучивается, а то, как тучка на солнышко найдёт, насупится, пасмурнеет и молчит полдня.

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 95
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Русские хроники 10 века - Александр Коломийцев бесплатно.
Похожие на Русские хроники 10 века - Александр Коломийцев книги

Оставить комментарий