Возвращение домой. Повести и рассказы - Александр Чиненков

– А может, языка взять, Сергей Петрович? – предложил Сумкин.

– Нет, опасно, себя обнаружим, – возразил командир.

– А если они обнаружат, что с мостом не порядок? – спросил Сева Висков, боец, который ходил первым на мост в разведку.

– Тоже недопустимо, – пробубнил командир задумчиво.

– Разрешите к мосту сходить, Сергей Петрович? – спросил Сумкин. – Я захвачу языка «тихо и без шума»…

– Не хвастай, – огрызнулся командир. – Тихо и без шума… Это смотря на какого фрица нарвёшься! – Он повернул голову влево и спросил у Севы: – Как думаешь, справишься потихоньку?

– Легко, – ответил боец.

– Уверен?

– На все сто. Сам знаешь, Петрович, кое-какая подготовка имеется!

– Тогда иди, – вздохнул командир. – Только шуму не наделай, ни к чему он нам…

Группа из десяти человек готовилась к заданию тщательно. Бойцы были набраны из подразделений НКВД и имели отличную подготовку по ведению боевых действий в тылу врага. Каждый из них стоил десятка вражеских солдат, к тому же люди могли выживать и сражаться в любых условиях…

Сева бесшумно отполз от укрытия и испарился в ночи.

Десантники затаились. Никто не произносил ни слова, но сердца бились учащённо. Им предстояло очень ответственное дело: вывести из строя важный объект. А когда злополучный мост был выведен из строя, появились охранники. Если они обнаружат, что балки подпилены…

По знаку командира бойцы тут же собрались вокруг него.

– Какие будут мысли или предложения? – спросил Спицин, не отводя изучающего взгляда от моста.

– Знать бы, какие мысли у немцев, – вздохнул с сожалением Дмитрий Сумкин, проведя ладонью по гладкому прикладу ППШ. – Почему они мост изначально бросили и охрану сняли, а теперь вернулись и вон как осматривают дотошно?

– Знать бы, где упасть, соломки бы подстелил, – усмехнулся Андрей Болотов. – Ясно одно: немцам мост этот почему-то понадобился! Казалось бы, ничего в нём особенного, танки и по целому не прошли бы, а вот…

– У немцев и без танков есть много чего такого, что на другой берег перевезти надо, – проговорил командир. – Только вот действительно здесь много чего не вяжется…

– Да все тут вяжется, Петрович, – горячо заметил Дмитрий. – Не нужен немцам мост этот был! Не стоил он того, чтоб за него держаться!

– Тогда такой к тебе вопрос, Димок, – командир повернул к нему лицо. – Если им этот мост не нужен, тогда почему они его не взорвали или не сожгли при отступлении?

– Ясно почему, – зашептал горячо Андрей Болотов, – они ведь не насовсем отступать решили, а временно! Зачем уничтожать мост, когда он снова может понадобиться для нового наступления на Москву?

Бойцы замолчали, но ненадолго. Первым заговорил Иван Снегирёв:

– Вроде бы все мне понятно в задании нашем, только вот в толк не возьму: почему этот мост авиацией не разбомбили?

– Есть на то причины, не сомневайтесь, – усмехнулся командир. – Так и быть, расскажу теперь, слушайте. Хочу, чтобы знали вы, за что и чего ради мы все жизнями рискуем…

– Ясно чего ради, – прошептал кто-то из бойцов. – Ради победы над Германией и ради защиты от фашизма нашей Родины!

– Молодец, что напомнил, Ширин, – хмыкнул командир. – А ещё ради того, чтобы мост этот тихо убрать! В этом месте, где он стоит, река изгиб делает. Вот в этот угол решено командованием немцев загнать и расчихвостить в хвост и гриву. Немцам отступать некуда будет: сзади река, слева и справа тоже река! Они, как волки, в угол загнаны. Через мост им тоже не переправиться – уничтожим мы его! Теперь уяснили, что нам хоть тресни, а поставленную задачу выполнить надо?

– А разбомбить почему нельзя было? – снова спросил Снегирёв.

– Для тугодумов объясняю ещё доходчивее, – заговорил вполголоса и с нажимом командир. – Авиацией быстрее было бы, согласен. И командование тоже «согласно», но бомбовый удар с воздуха не только разнесёт в щепки мост, но и привлечёт внимание немцев. Тогда они не будут отступать в этом направлении и не попадут в западню! Ну? – Он посмотрел на притихших бойцов. – Кому объяснить ещё доходчивее?

В ответ молчание.

– Тогда по местам и затаились, – приказал командир. – Дождь кончился, тучи расходятся, но это не значит, что можно расслабиться и потерять бдительность. Бойцы расползлись по своим местам, а командир поднёс к глазам бинокль.

– Что, видно чего-нибудь, Петрович? – спросил Сумкин, жуя травинку.

– Да ни хрена, – ответил тот, отводя бинокль в сторону. – Это я так, по привычке.

– Понятно, – пожал плечами Дмитрий. – Нервы успокаивает…

– Подначивать будешь – зубы вышибу, – сердито буркнул командир.

– А я и не подначивал вовсе, – усмехнулся боец. – Я просто поинтересовался и всё тут…

Командир отложил бинокль и повернулся вполоборота к Сумкину.

– Вот давно я тебя спросить хотел, – начал он, – говорок у тебя какой-то мудрёный? В своё время, до войны, я много по стране колесил. Слышал и окающих, и акающих, а вот, как ты говоришь, слышать не доводилось?

– В Чкалове бывал, когда по стране путешествовал, Петрович? – спросил в свою очередь Дмитрий.

– Нет, даже проездом не был, – ответил командир заинтересованно. – Слыхал вот, что степи там кругом необозримые, да Пугачёв там когда-то давно восстанием руководил.

– Было такое, – хохотнул Сумкин. – А вот степи там, на родине моей, действительно необъятные! Пропадёт тот, кто степи не знает и без провожатого поедет!

– Так что там у вас, ни рек, ни озёр, ни леса? – спросил командир. – И почему ты так о степи безлюдной говоришь, как будто ею гордишься? Я бывал в волжских степях, в ростовских, на Кубани… Никаких впечатлений, поверь мне!

– Не поймёт степь, кто не родился на её просторах, – сказал мечтательно Дмитрий. – Для тебя, Петрович, степь – это голая равнина и ничего более. Эдакие степи ты и видел. А степь оренбургская совсем не такая. Она вовсе не ровная до бесконечности, а волнистая. И лесов много в степи нашей, много оврагов с родниками, озерцами и речушками малыми. А какова весной степь оренбургская!.. – Говоря это, боец закатил глаза, но командир не рассмотрел на его лице восторга, так как вокруг всё ещё царила ночь. – Осенью степь некрасивая, – продолжил Дмитрий. – Она выгорает за лето и имеет неприглядный вид. Но весной и в начале лета… Трава высокая, сочная, пышная, а цветов… Видимо—невидимо! Особенно в долинах и перелесках. Вовремя скоси эту траву, получишь сено душистое и мягкое!

– Тебя послушаешь, то степь – рай божий и никак не менее, – тихо рассмеялся командир. – Я вот с Алтая… В горной местности жил. Вот у нас там природа – дай бог каждому!

– Ха, у нас тоже горы есть! – воскликнул негромко Дмитрий. – Правда не совсем горы, а отроги гор Уральских. Вот там травы поменьше… На хребтах вдоль речек травы мелкорослые… Ковыль, полынь, чабер, травка богородская… Нет, Петрович, кто не жил в степи нашей, тому не понять её!

– Тебя слушая, можно подумать, что ты среди степи родился и вырос, – хмыкнул командир.

– Нет, родился и вырос я в селе с певучим названием Сакмара! – сказал, вздыхая, боец. – Не в степи и не в лесу стоит село наше, а на границе леса и степи.

– Не удивлюсь, если скажешь, что ты казачьего происхождения, – подковырнул командир.

– А что, скрывать нечего, – ответил Дмитрий простодушно. – Сакмару основали яицкие казаки в 1720 году. Тогда её Сакмарским городком назвали. Городок наш первым поселением в оренбургской степи был и…

– Цс-с-с, – приложил палец к губам командир. – Кажется, что-то движется в нашу сторону. Приготовьте оружие, товарищи! Если немцы – вступим в бой!

********************************************************

Тревога оказалась ложной. Это вернулся Сева с захваченным на мосту немцем. Боец схватил за ворот шинели пленника и, крепко выругавшись, швырнул его к ногам командира.

– Кто ты? – спросил у немца Сергей Петрович. – Номер части и название подразделения?

– Найн… найн! – замотал головой пленник. – Гитлер капут! Гитлер…

– А ну заткнись, падла! – рыкнул на него Сева и легонько пнул под дых.

– Не понимает он ни хрена по-нашему, Петрович, – процедил сквозь зубы лихой боец, намериваясь пнуть немца в живот ещё раз. – Я его сразу срисовал, когда к мосту крался. Стоит, падла, курит, будто у себя дома. У меня аж все закипело внутри. Он, значит, курит, а я тихохонько на огонёк крадусь.

Боец замолчал, подумав, что его «доклад» не интересен командиру.

– Чего же ты ему докурить не дал? – спросил командир, усмехаясь.

– Не дал, – улыбнулся Сева. – Я вынырнул из кустов у него под носом и сказал: «Хенде хох!».

– А он что, сразу руки кверху поднял? – спросил кто-то из бойцов.

– Какой там… Он оторопел, а сигарета запрыгала в губах, будто барабанная палочка.