Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2 - Саша Токсик

хода не имеет, плёнка затрётся… не возьмёшь, куда я его потом дену?

Блин, у меня даже бумажника нормального нет. Так и таскаю в кармане. Достаю оттуда купюры, сложенные в "котлетку" и перехваченные резиночкой. Она худенькая, триста с небольшим рублей. Но для советского времени деньги очень солидные. Как минимум пара месячных средних зарплат. Вытаскиваю полтинник и отдаю Мишане.

— Тогда давай две! — говорю, — на вторую "Роллингов" запишешь. С тебя червонец!

— Вот ты жучара! — хохочет Кэт.

— Если халява прёт, зачем отказываться? — подмигиваю ей, — тем более по закупочной цене. А из фотооборудования через вас можно что-то импортное найти.

— Попробовать можно, — морщит лобик Кэт, — но это дело небыстрое. Лучше джинсы возьми, а то ходишь как обсос.

Она вскакивает с софы и крутится передо мной, покачивая худой аккуратной попой.

— Нравится? — говорит.

Джон злится. Между этими двоими присутствует какой-то магнетизм, причём трясёт в результате одного парня. Длинный одобрительно смеётся. Мишане пофиг, он копается в стойке с коробками. Подбирает исходники для сборника.

— Нравится, — отвечаю. — Но не джинсы.

Она разворачивается и ерошит рукой мне волосы. Джон психанув, выходит.

— А ты правда фотограф? — спрашивает Кэт.

Вытаскиваю из кармана серую картонную книжечку. Это не удостоверение даже — пропуск в редакцию. Совершенно ненужный, поскольку никакого вахтера в газете нет, но безотказно действующий в стране, где "без бумажки ты букашка…".

"… фотокорреспондент… газета "Вперёд"… " — читает девушка.

Надпись "стажер" я старательно заляпал чернилами, как будто печать расплылась. Подосинкина ругалась, конечно. Но "корочку" менять не стала, они подотчётные.

— Ты Димку Плотвичкина знаешь? — поворачивается к нам Мишаня.

— А кто это?

— Фотограф у вас в газете, — удивляется Мишаня.

— Димана, что ли?! — делаю большие глаза, — конечно знаю, только фамилию его забыл. Меня на его место взяли.

Естественно, никого я не знаю. Но получить информацию о своем бывшем коллеге очень любопытно.

— Куда он? — интересуется бородатый.

— Не знаю… пропал с радаров, — говорю, — у тебя хотел спросить.

— Так я его два года назад и видел, — объясняет бывший клубный работник, — наши к вам с концертом приезжали. Мы тогда с Димкой и с главным вашим душевно посидели, так что я на следующее утро уехать не смог. Укачивало в автобусе, — он с улыбкой качает головой своим воспоминаниям. — Мордатый такой…

— Ивахнюк, — подсказываю.

— Точно… "хнюк"…помню, а что за дерево перед этим — нет.

— Мальчики, я вам не мешаю?! — влезает Кэт.

Мишаня тут же утыкается носом в записи. Девушка притаскивает стопку журналов. Бесплатная хрень из тех, что валяются на столах в отелях или на стойках у кассы супермаркетов. Внутри сплошные рекламные постеры с редким вкраплением заказных статей.

— Дорогие? — интересуюсь.

— Сто рублей!

Мечты о красивой жизни стоят дорого.

Кока-кола, тачки, девушки, ковбои, сигареты, девушки, клёши, диско и снова девушки.

В джинсах, в юбках, в купальниках, в форме стюардесс, на роликах, и даже в скафандре астронавта.

— Вот так сможешь? — спрашивает Кэт? — а вот так? — она листает страницы, — и вот так?

— А у тебя яхта есть?

На фото две упитанных американки в купальниках в белый горох болтают ножками на корме океанской яхты.

— У знакомого есть, — кивает, — только поменьше, конечно.

На водохранилище в яхтклубе.

Запись сборников оказывается долгой. Я и забыл, что всё действие происходит не просто в реальном времени. На запись часового сборника с учётом поиска композиций уходит почти полтора часа.

От нечего делать я складываю пальцы в "магический квадрат". Как говорится "вы вошли в кадр, и я увидел: передо мной звезда". Кэт тут же начинает позировать. Кажется, это у девушек в крови, как у котят гоняться за бантиком.

Встаю, с трудом помещаясь среди коробок. Королева подпольной звукозаписи вальяжно раскидывается на софе, сгоняя остальных. Дурачимся. Я подаю команды: поправить волосы или приподнять руку.

Джон притаскивает из гостиной Агдам и стаканы. Я отказываюсь. Не хватало напиваться в чужой хате и в мутной компании.

— Спортсмен? — пытается подначивать Джон.

— Забыл, что ли? — показываю ему кулак.

Кэт хохочет и неожиданно тоже отказывается от алкоголя. Зато коренастый пьёт за троих. Прикончив бутылку на пару с долговязым, который так и не представился, Джон уходит в коридор. Слышно, как он сначала бубнит, потом ругается, а потом снова бубнит с кем-то по телефону.

— Ты выставляешься? — спрашивает Кэт.

Сперва не понимаю, о чём идёт речь.

— Где?

— В стекляшке.

"Стекляшка" — это областной выставочный зал. Одноэтажное здание со сплошными панорамными окнами. Раньше там выставляли местных художников, потом торговали бижутерией и, наконец, открыли на грант очередной бесполезный музей "не-пойми-чего". Сейчас это здание переживает молодость и, видать, популярно.

— А разве фотографов выставляют? — спрашиваю.

— Конечно, — удивляется девушка, — только конкурс большой… людей знать надо.

Могла бы и не объяснять. Людей везде надо знать. Каким бы талантливым ты не был, без связей останешься со своим талантом в родном Мухосранске. Ну, или в Берёзове.

— Выставляешься? —догадываюсь я.

— Если пройду, — сжимает кулачки Кэт.

— Пройдёшь, — с пьяной вальяжностью заявляет Джон, — с твоим то… ааай!.. да чего я сказал-то?!

Хрясь! Острый кулачок бьёт его по плечу. Конечно, обидно, когда считают, что тебя везде кто-то двигает. Может, оно так и есть. Но зачем девушку расстраивать?

— Мне бежать надо! — подскакиваю, глядя на время, — у меня электричка скоро…

—"… опять от меня сбежала… последняя э-лек-тричкааа…" — напевает долговязый.

— Давай, ты "Роллингов" в следующий раз заберёшь? — предлагает Кэт.

Она берёт с ящика полтинник и протягивает мне. Лезу в карман за сдачей.

— Перестань, — говорит, — ты нас выручил тогда. Если б их нашли, меня бы "свинтили".

А "винтиться" ей совсем не с руки. Не знаю, кто у Кэт родственники, но они явно не простые люди.

— Спасибо, — отвечаю.

Я не дурак от денег отказываться.

— Лучше шмотки себе купи, — Кэт словно стыдно, что она дала слабину, — ходишь, как пенс.

— Как кто?

— Как пенсионер, дярёвня, — она снова ерошит мне лоб.

На этом романтическом моменте мы прощаемся. Джон неожиданно подрывается вместе со мной. Войдя в лифт, я уже сжимаю