Великое плавание - Зинаида Шишова

Для того чтобы наши плащи не унесло ветром, мы положили на одежду камни, сами перешли улицу и сели на ступеньках, следя за окнами адмирала.

Почти тотчас же мессир открыл окно и крикнул:

— Эй, мальчик, как тебя, Франческо Руппи, ступай сюда!

Я думал, что ослышался, так как никогда до этого господин не называл меня по имени.

Стремглав кинулся я на его зов. Когда я вошел в комнату, старик стоял на том же месте, а адмирал в волнении большими шагами ходил по комнате.

Щеки его были багрового цвета, а волосы, которые в Палосе он отрастил до самых плеч, летали за ним по комнате, точно пламя.

— Мне помнится, что ты умеешь чертить морские карты. — сказал мне адмирал. — Разверни карту, — обратился он к старику.

Тот тряхнул свиток, развернувшийся почти до полу.

— Сможешь ли ты перерисовать такую карту? — спросил адмирал, не скрывая своего восхищения.

Я бросил беглый взгляд на карту. Да, она была достойна восхищения адмирала. Вся она была вычерчена с тщательностью гравера, надписи были сделаны красивым крупным шрифтом, краски были такие нежные, что она походила на картину.

— Я могу ее перерисовать, мессир, — ответил я, — но такой труд отнимет много времени, так как здесь полно надписей.

— Надписи меня не интересуют, — возразил адмирал, — Европу перерисовывать не надо. Мне нужны все обозначения, начиная от острова Святого Брандана до Катая,[33] и все эти водные течения, и всюду точные обозначения широт и долгот. Садись сейчас же за работу и сделай ее как можно тщательнее. Я заплачу тебе так, что ты останешься доволен.

— Мессир адмирал, — возразил я, — я не успею кончить работу, потому что мы сговорились с капитаном, который отплывает на рассвете.

Адмирал молча опять зашагал по комнате.

— Подходят вам мои условия, адмирал? — спросил старик хриплым голосом. — Если да, я оставляю карту и ухожу.

— Подожди!.. — крикнул адмирал. — Повтори, что ты сказал, мальчик.

— Мессир адмирал, — сказал я, сам удивляясь своей смелости, — хорошо, я не уеду в Геную. Я сяду сейчас же за работу и не отойду от нее, пока не закончу карты. Но мне не нужно платы. Мессир адмирал, — воскликнул я, складывая руки, как на молитве, — возьмите меня с собой в плавание!

Адмирал внимательно посмотрел на меня.

— Ты так сильно хочешь поехать? — спросил он.

— Решайте сейчас, адмирал, — сказал старик. — Мне надоело ждать. Капитан Пинсон сегодня даст мне такую же цену.

— Молчать! — крикнул адмирал. — Карта — моя. — Он продолжал ходить по комнате. — Я возьму тебя. — обратился он ко мне как бы в раздумье. — Мне самому уже трудно обходиться без Орниччо. И хотя их высочества приставили ко мне пажа — Педро из уважаемого кастильского рода Сальседа, да еще слугу — тоже Педро — де Торресоса, мне думается, что их я переведу в грумето, хотя навряд ли и там, на палубе, из них будет толк. А вдали от родины мне будет приятно иной раз поговорить с вами по-итальянски. Будет все так, как мы с тобой договорились, — повернулся он к старику. — Иди с миром. До отъезда я с тобой расплачусь.

Положив карту на пол, старик, прихрамывая, вышел из комнаты.

— Теперь слушай меня внимательно, — сказал адмирал. — Ты никому ни слова не должен говорить о карте. Я запру тебя здесь на замок, и тебе никто не будет мешать. Окончив работу, ты немедленно бросишь в огонь карту старика, а руки хорошенько вымоешь. Пол, где лежала карта, место, где стоял старик, дверь, которой он касался, также вымоешь горячей водой. Орниччо я пошлю в монастырь ла Рабида за отцом настоятелем, и ты можешь работать на свободе.

— Орниччо тоже не должен знать о карте, мессир? — спросил я.

— Никто из матросов и капитанов не должен знать, — ответил адмирал, — а Орниччо — мой слуга, и ему известны все мои дела. Вот в ящике пергамент, краски, тушь и перья — все принадлежности для черчения. Я сам на досуге часто занимался этим искусством.

Я тотчас же принялся за работу. Но, как только на двери загремели засовы и плащ адмирала промелькнул мимо окон, я тотчас же вскочил с места и принялся танцевать от радости.

— Миленькая карточка, — кричал я, прижимая ее к себе и целуя, — дорогая карточка, ты принесла мне такое счастье, что я тебя сделаю очень красивой!..

Адмирал не вернулся ночевать, и я проработал всю ночь напролет. Мне не хотелось сжигать карту, я бы предпочел оставить ее себе на память, но я не решился ослушаться адмирала. Я развел в очаге огонь и осторожно положил туда карту. Золотая с черным ободком полоска побежала по ней, но даже на пепле еще можно было разобрать очертания морей и материков. Но вот на моих глазах она побелела и распалась. Согрев воды, я вымыл пол, стол, дверь и умылся сам.

Орниччо только к вечеру вернулся из ла Рабиды. Это большой монастырь, настоятель которого дон Хуан де Маррочена интересуется предприятием адмирала. Орниччо побывал в библиотеке монастыря и с восторгом принялся мне рассказывать о книгах и картах, которые он там видел. Какова же была его радость, когда на его вопрос, для чего я понадобился адмиралу, я рассказал ему о перемене, которая произошла в нашей судьбе.

Узнав о том, как тщательно я обмывал стол, дверь и свои руки, друг мой весело расхохотался.

— Адмирал суеверен, как сицилианец. А тут еще эти монахи поддали ему жару, — сказал он. — Карта, вероятно, принадлежит какому-нибудь мавру, или еврею, или еретику, а господин боится соприкасаться с неверными.

Адмирал возвратился в отличном расположении духа.

— Я переговорил с синьором[34] Алонсо Пинсоном, — сказал он. — Тебе будет выплачено жалованье вперед за четыре месяца, как взрослому палубному матросу,[35] а поселитесь вы с Орниччо напротив, в комнате моего секретаря, синьора Марио де Кампаниллы. Ну, Орниччо, доволен ты, что твой Франческо Руппи едет с нами?

Пообедав, мы стали дожидаться синьора Марио де Кампаниллу, чтобы перетащить к нему наше добро.

Поднялся сильный ветер, вскоре перешедший в бурю с дождем. Так как со дня на день ждали отплытия, то всех крайне беспокоило состояние погоды.

Господин два раза уходил и два раза возвращался, а дверь секретаря все еще была на замке.

Наконец через окно мы заметили синьора Марио, поднимающегося вверх по нашей улице, и тотчас же выскочили ему навстречу.

Мы остановили его и под проливным дождем передали распоряжение адмирала.

Синьор Марио нисколько не удивился и, пожалуй, даже был рад этому. Тут, стоя подле его двери, мы убедились, что секретарь адмирала, возможно, и ученый, но крайне странный человек.