Снежный мираж - Бивен Хлоя

Разглядывая себя в зеркале, Кэрол недовольно нахмурилась. С какой это стати щеки ее полыхают румянцем? Очевидно, раскраснелись от холода, но доктор наверняка вообразит иные, более лестные для него причины!

Девушка встала и решительно собрала их в пучок. Вот так-то лучше: теперь вид у нее неприступный и суровый, словно у школьной учительницы, даже легкомысленный румянец не портит впечатления. Придав лицу соответствующее строгое выражение, Кэрол спустилась в столовую.

Дэвид Амберли уже позавтракал, в столовой был только Фрэнк. При виде вошедшей он вежливо встал и молча передал ей блюдо с гренками. Кэрол принялась орудовать вилкой, искоса поглядывая на него поверх тарелки. Нет, он и не думает смеяться! Напротив, суров и неприступен – под стать ей самой. Неужели он же еще и обиделся?! – Кэрол встревожилась. Правильно ли она себя повела? Интересно, что бы сделала в подобных обстоятельствах другая секретарша?

Миссис Браун внесла поднос; завтрак продолжался в гробовом молчании. Тишина действовала на нервы, и Кэрол сидела как на иголках. Она знала: Фрэнк нарочно затеял эту комедию, и тем не менее вынуждена была вести себя согласно его сценарию.

Отставив тарелку, он пробурчал нечто невразумительное, встал и вышел. Кэрол осталась в столовой одна, негодующая и в то же время смущенная.

Можно подумать, будто это она во всем виновата! Самое ужасное, в глубине души Кэрол была уверена, что так оно и есть. Если бы она по глупости не толкнула Фрэнка в снег, если бы не принялась отбиваться и не запаниковала...

Миссис Браун вернулась убрать со стола и прервала ее печальные размышления.

– Бедный доктор Мэтьюз! – пожаловалась экономка, понижая голос.– Ему позвонили из больницы буквально перед завтраком. Ночью скончался один из его пациентов.

Только тут Кэрол поняла истинный смысл происходящего и почувствовала себя полнейшим ничтожеством. Она вскочила на ноги и выбежала из комнаты: раскаяние душило ее. Так вот почему он молчал! Но откуда ей было знать?! Фрэнк Мэтьюз всегда ведет себя не так, как другие люди. Пойди пойми, по каким законам и правилам он живет!

Фрэнк уже выходил на крыльцо, когда подоспела Кэрол.

– Я прошу прощения! – горестно воскликнула она.– Я не знала.

– О чем вы?

Фрэнк Мэтьюз обернулся к девушке, взгляд его был серьезным и сосредоточенным.

– Миссис Браун сказала...

– Не принимайте бремя мировой скорби на свои хрупкие плечи, Кэрол, – мрачно посоветовал он.– Предоставьте это миссис Браун, у нее прямо-таки призвание к такого рода вещам.

Фрэнк вышел и прикрыл за собой дверь, а Кэрол застыла на месте, прислушиваясь к шуму отъезжающей машины. Нежданная, волнующая близость, которая совсем недавно связывала их, канула в никуда. Фрэнк Мэтьюз совершенно преобразился, опять стал чужим и, судя по выражению его лица, потерял к ней всякий интерес. Понуро, как побитая собака, Кэрол поплелась в кабинет, надеясь, что отец не придаст особого значения ее состоянию.

Перед самым ланчем у крыльца затормозил броский спортивный автомобильчик. Из машины выпорхнула миниатюрная блондинка; просияв улыбкой, она окинула особняк довольным взглядом, словно изрядно соскучилась по здешним местам. Какая хорошенькая, машинально подумала Кэрол, наблюдая за незнакомкой в окно.

Девушка держалась уверенно и чуть развязно; глядя на нее, Кэрол с затаенной тоской подумала о собственном скромном гардеробе. Меховая курточка незнакомки, небрежно наброшенная на плечи, стоила, должно быть, целое состояние. Элегантно подстриженные платиновые волосы изящно обрамляли кукольное личико. А что до костюма – на такой костюм Кэрол и за год не заработала бы!

Незнакомка легко взбежала по ступеням и исчезла из виду, но не прошло и минуты, как она ворвалась в кабинет, ринулась к отцу Кэрол и повисла у него на шее.

– Дядя Дэвид! А вот и я!

При виде того, как посторонняя особа фамильярничает с ее отцом, Кэрол испытала резкий приступ раздражения и удивилась собственной реакции. В конце концов, ведь она здесь чужая и не имеет никакого права давать волю эмоциям и враждебно относиться к людям, которые знают отца гораздо лучше. Странно, но фамильярность Фрэнка по отношению к отцу ее совершенно не задевала – напротив, казалась вполне естественной. А эта незнакомка назвала мистера Амберли «дядей Дэвидом». Впервые Кэрол так остро почувствовала, что, в сущности, ничего не знает о жизни отца. Она снова принялась разбирать черновики, стараясь не смотреть в сторону приехавшей девушки.

– Пэдди! В такую погоду мы тебя не ждали, – заметил Дэвид, осторожно высвобождаясь из объятий.– Надолго к нам на этот раз? До вечера? На часок?

– Ох, дядя Дэвид, вы меня совсем пристыдили! Вы же знаете, в такой глуши мне даже летом двух дней не выдержать! Но как я могла не приехать? Я так скучаю по Фрэнку, а он мне на этой неделе даже ни разу не позвонил.

И манерами и обличием Пэдди напоминала капризного, избалованного ребенка, и, скосив глаза, Кэрол подметила на лице гостьи вполне соответствующее выражение.

– У Фрэнка действительно выдалась трудная неделя, – серьезно пояснил Дэвид.– Двое больных в очень тяжелом состоянии. Мы сами его почти не видим, правда, Кэрол?

Вежливый мистер Амберли попытался вовлечь в разговор и секретаршу. Фарфорово-голубые глаза Пэдди впервые обратились к Кэрол: до сих пор гостья упорно игнорировала тот факт, что в комнате находится кто-то еще, но сейчас выбора у нее не осталось. Девица холодно уставилась на Кэрол, мгновенно оценив ее внешний вид и предполагаемый статус.

Ощущение было такое, словно на каждую деталь ее одежды привесили ценники, а затем небрежно отбросили в сторону, сочтя никуда не годной. Взгляд гостьи скользнул по каштановым волосам Кэрол, и она пожалела, что из детского упрямства собрала их в пучок: прическа явно тоже успеха не имела.

– Это секретарша, дядя Дэвид? Да вы у нас теперь важная птица! Она здешняя, из деревни?

– Кэрол из Брайтона, – отозвался Дэвид Амберли; в голосе его послышалось раздражение: снобизма племянницы он отнюдь не разделял.– Но в данный момент она живет здесь и, надеюсь, еще долго с нами пробудет. Кэрол помогает мне с книгой и в придачу поднимает настроение. Фрэнк считает, что Кэрол – панацея от всех моих болезней.

При уцоминании о Фрэнке фарфорово-голубые глаза сузились, и Кэрол снова ощутила на себе оценивающий взгляд. В следующее мгновение Пэдди с достоинством выпрямилась и направилась к двери.

– Пойду воевать с миссис Браун, – объявила она.– Может, хоть на этот раз удастся отбить ту бесподобную комнату!

– Ты ведь никогда не гостишь подолгу, – напомнил Дэвид.– Стоит ли беспокоить миссис Браун и добавлять ей лишних хлопот ради краткого визита? И вообще, ту комнату уже отвели Кэрол.

По виду Пэдди стало ясно, что это сообщение явилось последней каплей. Девица состроила недовольную гримасу и величественно выплыла из комнаты в облаке дорогих духов.

– На самом деле она мне вовсе не племянница. Это кузина Фрэнка, Патриция Марш, – шепнул Дэвид, едва дверь захлопнулась.– Она актриса, и у нее, по правде говоря, нет времени раскатывать по провинции, но попробуй удержи ее вдали от Фрэнка! Кажется, Пэдди строит на его счет матримониальные планы.

– Это кузина-то? – удивилась Кэрол.

– Ну, она ему почти такая же кузина, как мне – племянница, – заметил Дэвид.– Я бы сказал, седьмая вода на киселе. Пэдди вспоминает о родстве только тогда, когда ей это нужно, то есть когда не все складывается так, как ей хочется. Я так понимаю, что в столичных театральных кругах она считается невестой Фрэнка. А быть невестой восходящего светила медицины – это так престижно! Хотя, если я не ошибаюсь, она очень не прочь узаконить сей статус. Просто из кожи вон лезет! Мне часто кажется, что она возьмет Фрэнка измором. Хотя, с другой стороны, он к ней искренне привязан.

Кэрол почувствовала, что развивать эту тему ей совсем не хочется, и с удвоенной энергией застучала по клавишам. Напрасно она расслабилась, напрасно этот дом стал казаться ей своим! Теперь девушка снова ощущала себя чужой и никому не нужной. Это семейство не имеет к ней ни малейшего отношения! Фрэнк и Дэвид живут в ином мире, куда для Кэрол доступ закрыт, пусть даже оба они ценят ее как прекрасную секретаршу. Вот Пэдди – часть их мира, а она даже открыться отцу не имеет права.