Шоколадная медаль - Валерий Цапков

У ворот центрального госпиталя стоял бронетранспортер. Не притормаживая, они промчались мимо, свернули за угол и остановились у обшарпанного двухэтажного здания.

— За мной! — Бабенков первым проскользнул в темную подворотню, Мосолов, махнув на прощание рукой, умчался. Олегов шел пошатываясь, беспечно размахивал бутылкой водки. На него напала смешливость.

— Замполит, ты взял презервативы?

— Заткнись, — пробурчал Найденов. Он чувствовал себя неуютно в этом грязном дворике, где, судя по вывеске на входе, ремонтировали автомобили «фольксваген» .

Двор был завален ржавым хламом, следов, свидетельствовавших, что днем здесь кипит деловая жизнь, не было. Он чувствовал себя нелепо в этом ночном походе. Сейчас выпьют и пойдут к бабам, подумал он, а я что должен делать? Следить, чтобы Мишка не перебрал? Или нужно было, как Павлику Морозову, тормознуть их на входе?

Бабенков загромыхал у стены, подкатывая поближе железную бочку.

— Потише! — прошипел Найденов, ему показалось, что Бабенков нарочно производит много шума. Тот не ответил, вскарабкался на кирпичную стену и сел.

Влез и Найденов, вдвоем они втащили на стену Олегова. По ним скользнул луч прожектора, на мгновение высветив кусты и деревья вдоль аллей и длинные невысокие госпитальные здания.

— Спрыгиваем? — в полголоса спросил Найденов.

— Подожди, глянь, какой пейзаж, какие звезды… — Бабенков лениво произнес это и с блаженной улыбкой уставился в небо. Олегов, разинув рот, недоумевая, отчего вдруг на его друга напала сентиментальность, стал рассматривать небо. Небо было обычным, безоблачным, звезды светили так ярко, что, наверное, позволяли работать приборам ночного видения без инфракрасной подсветки. Еле слышно где-то высоко в небе жужжал с погашенными огнями вертолет-корректировщик артиллерийского огня, готовый вызвать артиллерийский огонь на головы упрямых «духов» , беспокоивших сон жителей Кабула каждую ночь ракетными обстрелами. На другом конце города, в Хархане, где глиняные домики карабкались на предгорья, огоньки в окнах плавно переходили к звездным огням, силуэта горы не было видно, поэтому возникало странное ощущение, будто звездный ковер на горизонте подвернули, расстелив часть его и на земле.

Найденов испытывал беспокойство, ему казалось безрассудным вот так сидеть на кирпичной стене и болтать ногами, ведя глупые разговоры. Он решил было взять инициативу на себя, как вдруг из густой тени внизу раздалось;

— Стой, стрелять буду!

И вслед за окриком лязгнул затвор, посылая патрон в патронник. Найденов замер от страха, проклиная собственную нерешительность и авантюризм Бабенкова, а вконец окосевший Олегов сердито огрызнулся:

— Ты что ж, падла, затвор дергаешь?! По уставу рано, мы не убегаем! Драть вас, соляру, надо…

— Тихо, Миша, — успокоил его Бабенков и вежливо обратился к невидимому часовому, — Мужик, мы сдаемся, готовы подвергнуться задержанию. Доложи начальнику караула.

Послышался треск кустов, что-то стукнуло и они услышали приглушенное:

— Але! Это третий пост, я тут троих задержал, пришлите смену…

Через несколько минут дежурная смена во главе с сержантом вела их под конвоем в караульное помещение, расположенное рядом с главными воротами.

— Какие люди! — всплеснул руками начальник караула, старший лейтенант-пехотинец, увидев Бабенкова, и насмешливо добавил, — и на свободе…

— Имею ценные сведения. Прошу нас допросить, — с достоинством в голосе ответил Бабенков и скосил глаз в сторону двух караульных, сонно передвигавших за столом шашки.

— Пройдемте, — кивнул головой пехотинец и жестом указал на дверь с надписью: «Начальник караула»

— Минеральной водички нету, Шурик? Что-то во рту сушит, — спросил Бабенков и начкара.

— Это у тебя от собачатины! — рассмеялся Олегов. Он уже достал недопитую бутылку и крутил головой по сторонам, высматривая стаканы.

— Ты, наверное, всех собак в полку сожрал, — улыбнулся Шурик.

— Еще не всех, — довольно ответил Бабенков, ему очень льстила репутация знатока корейской кухни.

— Расскажи, как хотел сожрать овчарку начальника штаба полка! — захохотал Олегов. Стаканы он уже нашел.

— Да я и не собирался, — скромно похлопал длинными светлыми ресницами Бабенков, — просто как-то про его овчарку Геру сказал, что она достигла молочной зрелости…

— А сколько это? — с любопытством спросил начкар.

— Да она еще девушка, ей всего десять месяцев, — махнул рукой Бабенков, и продолжал, — Так это дошло, то есть, мои слова, дошли до подполковника Мальцева, так он мало того, что на меня накричал, так еще на построении полка тряс справками, что, мол, собака зарегистрирована в посольстве СССР, прошла все прививки и стоит на довольствии. А после чего добавил, что они с Герой посовещались и, она решила, что для того, чтобы не распространялись гнусные домыслы, она, Гера, отказывается от положенного ей мяса и готова питаться объедками…

— Собака, что ли, сказала?

— Да нет, хозяин ее, но с ее слов. Ну, подняли…

Осторожно чокнувшись, чтобы не было слышно в комнате бодрствующей смены, они звякнули стаканами и выпили, по очереди запивая пузырящимся нарзаном.

В дверь постучали.

— Товарищ старший лейтенант, какой-то полковник из штаба армии…

— Мужики, сидеть, как мыши, — старлей схватил со стола корку хлеба — зажевать запах алкоголя.

— На, под язык положишь, — протянул ему маленький серебристый шарик Бабенков. Тот взял, благодарно кивнул головой и выбежал из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

— Что, полковник тоже к бабам? — шепотом спросил Олегов, неверными руками разливая водку по стаканам.

— В штабе армии свой цветник есть. Миша, а тебе не много будет? Мы ведь к женщинам собрались.

— Я, как стеклышко… — буркнул Олегов. Его уже мутило, день был слишком насыщенным. Он чувствовал, что испытанный способ — два пальца в рот, ничего не даст, алкоголь уже в крови. Бесшабашную веселость сменило чувство досады: он с его финансовыми возможностями должен суетиться ночью, вместо того, чтобы спать спокойно, да еще и опасаться какого-то полковника, который бубнил за дверью:

— Взвод усиления поставьте у задних ворот, и повыше бдительность, сегодня обещают очень неспокойную ночь…

— Так точно, товарищ полковник! — твердо отвечал начальник караула, стараясь своим суровым тоном внушить друзьям за стеной, чтобы те сидели не шелохнувшись.

Найденов чувствовал себя загнанным в ловушку зверем, он тоскливо смотрел, как постепенно расклеивается Олегов, лишь Бабенков чувствовал себя спокойно и уверенно, как видно, подобная ситуация была для него не нова. Однако полковник за дверью продолжал что-то говорить, время шло, забеспокоился и Бабенков. Он обещал своей подруге Лене, что придет с друзьями не позже одиннадцати вечера, а на часах был уже первый час нового дня…

Наконец дверь открылась, и начкар весело сказал:

— Что приуныли? Разливай…

Бабенков вздохнул, эта рюмка была бы уже лишней, и время потеряно, и Мишка что-то ослабел. Однако отношения с начкаром, который заступил на охрану госпиталя на все лето, были ему дороги, это открывало ему доступ в центральный госпиталь днем и ночью, хотя и стоило порой дорого.

Сто метров по темной аллее до милого модуля Олегова уже пришлось вести под руки. По одному они зашли в темный коридор, пахнувший лекарствами и чем-то еще домашним. Офицерский модуль в полку, насколько помнил Найденов, всегда встречал запахом хлорки и неисправного туалета. Нашарив в темноте нужную дверь, Бабенков осторожно постучал.

— Кто? — не сразу послышался за дверью сонный женский голос.

— Я… — негромко ответил Бабенков.

— И я! — некстати встрял Олегов, за что тут же получил болезненный тычок в бок.

— Валите-ка вы, ребята, дальше, — раздраженно ответили за дверью, — вас здесь уже не ждут.

— Да мы при деньгах! — возник снова Олегов и тут же скрючился от болезненного тычка в живот.

— Не так откровенно, ты не в борделе, — прошипел ему Бабенков. Тут же распахнулась дверь и в сонной тишине коридора звонко раздалась пощечина. Дверь снова захлопнулась.

— Классный удар, — с похвалой отозвался Бабенков, потирая рукой щеку, — А ведь это для тебя оплеуха летела, Миша. Ты должен будешь компенсировать мне моральный ущерб, а то любовь мне дорого обходится.

— Я думал, для тебя тут бесплатно, — пробурчал Найденов, пытаясь поставить на ноги Олегова.

— Я не в том смысле. Позавчера я сюда заехал днем на минутку, а Ленка послала на Зеленку баклажанов купить. Меня там комендантский патруль сгреб, баклажаны, конечно, конфисковали, как вещественное доказательство. Кстати, Валерка где-то здесь лечится, может, навестим его?