Дети Исана (СИ) - Кхампхун Бунтхави

Потом третьеклассникам поручили помочь в оборудовании других классов. Новичкам и первоклассникам разрешалось поиграть на нижнем этаже, но после колокольного звона всем следовало вернуться в класс.

Когда речь подошла к концу, ученики старших классов поднялись по ступеням и вошли в здание школы. Тогда же появился монах Кен. Быстрым шагом он подошел к флагштоку и поднял руку, попросив слова.

— Подготовительная группа и первоклашки, рассаживайтесь и слушайте!

Гвалт, царивший на площади, сразу стих.

— Садитесь, кому где удобно. Берите свои дощечки и старайтесь не перепачкаться мелом.

Тян Ди, сидевший рядом с Куном, глубоко вздохнул и проговорил вполголоса: — Сегодня при нем не видно розог — мне аж полегчало.

Монах Кен указал пальцем на одного очень чумазого мальчонку, одетого в неподобающую ученику набедренную повязку: — Это сын Тит Линга, что ли? Встань-ка. В этом году уже в первом классе?

— Ага.

— Надо говорить «Да, учитель»!

— Да!

— Что это у тебя там к поясу подвязано?

— Рис и лап из падэка, — ответил мальчик. И продемонстрировал.

— Хорошо. Твой отец собирается переезжать за Соколиный холм. Тогда тебе придется вставать очень рано, чтобы успеть в школу ко времени.

— Да.

— Выйди-ка вперед. У тебя такое лицо, словно ты три года не мылся… Будто все буквы алфавита по твоей физиономии прошлись.

Монах вызвал еще пятерых учеников, достал из-за пояса влажную красную тряпку, вытер им по очереди замурзанные лица, а затем велел всем сесть.

— Перед тем как идти в школу, посмотритесь в зеркало или что у вас дома вместо него. У кого увижу засохшие сопли на щеках и руках — тому десять ударов розгами. Если из носа течет, не размазывайте по всему лицу, а отойдите в сторонку и высморкайтесь. Понятно?

— Да, — хором ответили дети.

— У нас пока нет в школе жбана с водой. Надо подождать, пока торговцы посудой из другой деревни приедут, — тогда и купим. Пока же можно брать воду с террасы монашеских келий, но не увлекайтесь. Питьевую воду найти сложно, послушникам приходится за ней далеко ходить. Черпак для воды кладите на место, да смотрите не сломайте! Кокосов, чтобы изготовить новый, нынче почти нет!

Когда монах Кен закончил свою вступительную речь, отцы Куна и Тян Ди собрались по своим делам, сказав напоследок, что дети, если проголодаются, могут в перерыв сбегать домой поесть. Тян Ди спросил, нет ли у отца денег на сладкое. Тот ответил, что девочка-вьетнамка, торговавшая вразнос, уехала в округ и пока не вернулась. С тем отцы ушли.

Солнце сияло почти в зените. Раздались удары в колокол. Кун и Тян Ди с волнением вошли в здание школы. Тян Ди заметил, что у школы нет стен; если пойдет дождь и поднимется ветер, то все промокнут до нитки.

— С чего бы дождю пойти? — возразил Кун. На том разговор и закончился.

Поднявшись по лестнице, дети увидели учителя Тонга, ожидавшего их, чтобы проводить до класса. В классе стояло четыре ряда парт, в каждом ряду — по три парты. Учитель посадил за передние парты девочек. Две оставшиеся достались Куну с Тян Ди и двум ребятишкам, что сели справа от них. Еще два мальчика уселись за Куном и Тян Ди. Пустые места, по словам учителя, возможно, займут позже, но пока детям разрешили рассесться посвободнее и не стеснять друг друга.

Когда все разместились, учитель объяснил, как располагаются классы:

— Прямо напротив входа — первый и второй классы, а в левом крыле — третий и четвертый. Классы отделены друг от друга перегородками. В ближайшие дни задача учеников — найти бутылку или бамбуковое колено для питьевой воды и воду для мытья досок. Руками стирать мел не следует. Если у кого линейки, сделанные из красного дерева — это хорошо. Только не бейте ими друг друга по головам: у них плотная древесина, они тяжелые.

Именно такая линейка была у Куна: она досталась ему от отца. Сначала мальчику хотелось желтую пластмассовую линейку из вьетнамского магазина, но отец сказал, что его собственная вполне сгодится для учебы, и Кун больше не просил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— С сегодняшнего дня у нас начинается ежедневная перекличка. Когда называют, нужно встать и отозваться. Сегодня же мы выберем старосту класса, который станет помощником мне и монаху Кену. Кто хочет быть старостой, пусть встанет.

— Я вот хочу, — шустро поднялся с места Тян Ди.

Учитель поправил ученика, подсказав, как нужно отвечать вежливо, а также спросил, нет ли еще желающих. Никто не встал. Тогда учитель объявил, что теперь Тян Ди — староста, и рассказал, что входит в его задачи. У старосты в подготовительном классе нет каких-либо важных обязанностей, но учитель может в любой день старосту поменять.

— Если хочешь оставаться старостой, нужно хорошо себя вести, — подытожил мужчина.

— Да, учитель, — ответил Тян Ди.

Учитель Тонг достал мел из картонного коробка и сказал, что на первом уроке они рисуют поле. Кто закончил — кладет дощечку учителю на стол и идет на перемену. После полудня ребята вернутся в класс, и учитель назовет оценки. Мужчина нарисовал на классной доске шесть квадратов — три в верхнем ряду и три в нижнем, расстояние между ними означало межи, а сами квадраты — чеки рисового поля. После этого учитель пошел к другим классам.

Дети некоторое время переглядывались, словно искали подсказки в глазах друг друга, а потом склонили головы над табличками и начали чертить. Кун же с мелком в руках все еще озирался по сторонам, как и Тян Ди, который к тому же громко произнес: — Да не хочу я рисовать это чертово поле! Там сроду от засухи ничего не росло!

Одна из сидевших рядом девочек бросила на Тян Ди оценивающий взгляд, после чего отвернулась и продолжила выполнять задание учителя.

Кун приложил линейку к дощечке и, поглядывая на образец, принялся за дело. Он стирал, а потом опять чертил, снова и снова…

Учитель вернулся и сказал, что время подходит к концу. Кун и Тян Ди поспешили переделать все в последний раз. Кун сдал дощечку с точно перерисованным полем. Взглянув на работу Тян Ди, мальчик заметил крупный жирный круг посреди квадратов. Он удивился: — Что это такое?

— Большой муравейник на нашем поле.

— Учитель этого не рисовал на доске.

— А у нас на поле он есть, вот я и нарисовал.

Тян Ди положил свою дощечку на стол и затем громко сказал: — Мальчики и девочки складывают дощечки в разные стопки. Не перепутайте!

Когда прозвучал удар в колокол, друзья вышли во двор. Кун не переставал думать о рисунке Тян Ди. Наверняка он получит за него высокую оценку. Кун теперь тоже думал, что стоило бы нарисовать муравейник, но на их поле муравейника не было.

От радости и новых впечатлений друзья даже забыли сходить домой на обед. Они глазели на старших учеников, которые играли, разбившись на команды: кто-то бежал наперегонки, кто-то играл в ти[51]. Все веселились от души. Отдельно держались дети китайцев и сын гуру молам. Жуя какие-то сладости, они обсуждали новые брюки и ремни. Куну стало любопытно, но он застеснялся приблизиться. А Тян Ди пошел к ним и спросил напрямик: — У вас есть школьные формы и бойскаутские ремни?

— Полно. Продаем, продаем, и все равно не кончаются, — ответил сын китайца У.

— А я вот тоже скоро смогу себе купить, — ответил Тян Ди.

— Некоторые собирают шеллак, продают, а потом покупают себе новые вещи, — подсказал сын гуру молам.

— А куда продавать? — У Тян Ди даже глаза загорелись.

— В магазин У.

— И почем?

— Если свежий шеллак, то три сатанга за банку из-под молока. Сухой шеллак — за сатанг, — ответил сын китайца У.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тян Ди кивнул и отвел Куна в сторонку поговорить: — Давай с завтрашнего дня пойдем искать шеллак. Соберем, продадим и тогда сможем купить новую одежду. Ты как?

Кун согласился с другом. Уж больно хотелось не отставать от других.

Вновь прозвучал колокол, и дети вернулись в школу. Они уже рассаживались по местам, когда быстро вошел старший монах Кен в сопровождении нескольких послушников. Те удерживали под руки четырех учеников первого и второго классов, которых подвели к монаху. Все вместе они стояли в проходе между первым и вторым классом. Учителя Сай и Тонг сидели на стульях неподалеку и курили. Голос монаха Кена дрожал от негодования: — Говори, прыщ, ты зачем обоссал отмостку храма? — спросил он у одного из мальчиков, который исподлобья смотрел на державшего его послушника.