Рейтинговые книги
Читем онлайн Чешские легионы в Сибири (Чешское предательство) - Константин Сахаров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 28

Следующая сценка записана у меня из тех дней весны 1919 года.

«Гайда, со своим начальником штаба, генералом Богословским, приехал в эти дни в Омск с докладом. Мастерски сделанные схемы наглядно показывали, какую силу представляет из себя теперешний состав Сибирской армии, ее организацию, группировку и намеченное увеличение. Гайда горячо отстаивал свою идею движения на Вятку, доказывая, что, взявши ее и Казань, очень легко будет дойти до Москвы.

После доклада, верховный правитель оставил всех нас обедать; разговор за обедом не касался этого вопроса и шел на самые обыденные темы. Но, затем, уже вечером, в кабинете адмирала остались он, Гайда, с начальником штаба Богословским, генерал Д. А. Лебедев и я. Снова мы стали доказывать необходимость приложить все силы, чтобы развить наступление на Поволжье и соединиться с Добровольческой армией; иначе вставала угроза, что Западная армия не выдержит. Вставал призрак катастрофы.

Здесь впервые прозвучали те ноты, которые вскоре мне пришлось слышать в Екатеринбурге. Гайда стал очень искусно затушевывать и преуменьшать сделанное Западной армией, восхваляя в то же время общий стратегический план, вспоминая и рассказывая эпизоды из своей армии, набрасывая широкие перспективы занятия им Казани, Вятки, соединения с Архангельском, легкой подачей оттуда английского снаряжения и товаров. Нарисовал положение Москвы, которая легко и скоро будет занята тогда Гайдой. Все это он пропитывал струйкой тонкой, умелой лести, вплетая уверения о своей беспредельной преданности верховному правителю, и делал это так искусно, что только постороннее внимание могло заметить неискренность и затаенную мысль.

Разговор все делался интимнее и ближе. Часовая стрелка подходила ко времени отхода поезда Гайды. Перед самым отъездом адмирал Колчак обнял его, расцеловал и, обращаясь к остальным, сказал слова, совершенно неожиданные и глубоко нас поразившие:

— «Вот что, послушайте,» — он обратился, называя Д. А. Лебедева и меня, — «я верю в Гайду и в то, что он многое может сделать. Если меня не будет, если бы я умер, то пусть Гайда заменит меня.»

Было больно слышать и видеть, как после этого Гайда, этот очень хитрый и очень волевой человек, склонился к плечу адмирала, чтобы скрыть выражение своего лица, — торжествующая улыбка змеилась на его тонких губах; тихим, неслышным нам шепотом что-то нашептывал он в самое ухо верховному правителю.

Вскоре Гайда уехал; вопрос о координации действий Западной и Сибирской армий остался нерешенным.»

Укрепив свое положение у Колчака, Гайда постепенно снова сблизился и вошел в тесные сношения с чешским национальным комитетом. Этим политическим интриганам было необходимо использовать положение Гайды в своих целях. Играя на чрезмерном, нездоровом честолюбии, они легко вошли в доверие и окружили его своими людьми, введя их в штаб, захватив в руки своих сторонников такой важный и жизненный отдел, как информационный, типографии и все средства пропаганды Сибирской армии.

В начале мая пишущий эти строки был командирован адмиралом Колчаком в Екатеринбург для инспекции там новых формирований Сибирской армии.

Те дни и последняя встреча с Гайдой записаны у меня так:

«Печать Екатеринбурга и Перми, — захваченная, как почти всегда, либералами и социалистами, — вела искусную кампанию. День ото дня все усиливая, пели они дифирамбы Гайде, восхваляя его демократизм, называя его спасителем России, единственным человеком, способным на это великое дело. И опят Москва выставлялась, как близкая заветная цель. Гайда должен войти в Москву первым!

Вскоре приехал в Екатеринбург и верховный правитель, который в эти тяжелые дни старался личным присутствием помочь на фронте. К приходу его поезда на станции собрались все высшие чины, был построен почетный караул, пешая часть и какие-то конные в фантастической форме, что-то среднее между черкесской и кафтаном полковых певчих. В стороне важно и неприступно прогуливался Гайда, изредка подходя к кому-либо из старших начальников и обмениваясь короткими фразами. Очень интересный и показательный разговор был у меня с ним:

— «Что это за часть?» — спросил я, показывая на всадников в коричневых кафтанах, расшитых галунами.

— «То мой конвой.»

— «Что за оригинальная форма у них?… Сами придумали?»

— «Нет, та форма, генерал, исторична.»

— «Это еще почему?»

— «Ибо всегда в Руссии все великие люди, ваш Император, Николай Николаевич, все имели коуказский конвой. Я думаю, что, если войти в Москву, то надо иметь и мне тоже такой конвой.»

«Что же, они у вас с Кавказа набраны, ваши коуказские люди?»

— «Нет, мы берем здесь, только тип чтобы близко подходил к коуказскому…»

На носках приблизился ординарец и почтительно доложил Гайде:

— «Поезд подходит, брате-генерале!»

Так было принято у Гайды, по-чешскому. Чтобы больше на демократа походить.

Подана команда «<на-караул». Оркестр играет «Коль славен». Из вагона выходит адмирал Колчак, слегка сгорбленный, с бледным исхудавшим лицом и остро-блестящими глазами, от бессонных ночей на фронте. Губы плотно сжаты, опустились углы их и около легли две глубокие складки тяжелых дум. Рапорт… Обходит ряды почетного караула, смотря, по своей привычке, пристальным взглядом в лицо каждого солдата.

— «Спасибо, братцы, за отличный вид!»

— «Рады стараться, ваше…..ство-о-о…»

— «Я только-что объехал геройские полки Западной армии; им трудно, на них обрушились свежие части коммунистов. Но, даст Бог, одолеем врагов России. Надо только помочь нашим…»

— «Рады стараться, ваше…..сто-о-о!» — гремит ответ в воздухе. И все лица смотрят радостно и возбужденно.

Затем адмирал с Гайдой и еще о несколькими лицами проехали в штаб армии. Здесь начальник штаба, генерал Богословский, сделал оперативный доклад по последним сводкам; положение было таково, что само собою напрашивалось решение. Западная армия несколько отступила, и теперь Сибирская армия имела фронт впереди, сильно выдалась и как-бы нависла с севера на фланге у красных. Ударить отсюда сильно, — и полчища большевиков снова побегут к Волге.

Верховный правитель сдавался на это решение, но снова зазвучал тихий, размеренный и настойчивый голос Гайды, снова пошли уверения, что нельзя нарушать плана, что помощь Западной армии гадательна, а здесь он наверняка-де возьмет Казань и Вятку. И опять вопрос остался нерешенным.

Затем был смотр корпуса, который формировался в Екатеринбурге и составлял резерв Гайды. Как курьез: в него входил «бессмертный батальон имени генерала Гайды» с коричневыми погонами и шифровкой на них: «Б. Б. И. Г. Г.». У всего корпуса были нашивки на руках «черно-красный угол», как в дни керенщины. Медленно и внимательно обходил адмирал Колчак все части, держа все время руку у козырька фуражки; остро-пронзительно вглядывался он в каждое лицо, как-будто хотел запомнить его, как-будто хотел передать свою волю, свою горячую любовь к отечеству и желание спасти его. После обхода части прошли церемониальным маршем. Вид людей был хороший, да и обмундирование вполне сносное; подготовка еще не закончилась вполне, но для развития успеха вместе со старыми частями, можно было послать и эти.

После обеда у Гайды, в его особняке, верховный правитель, усталый до нельзя и от парада, и от стратегических споров, уехал. Вопрос о Сибирской армии был решен так, что она будет продолжать выполнение своего прежнего плана, движения на Вятку — Котлас. Между прочим, Гайда в этот день говорил лично мне, что может взять город Глазов (на этом направлении) в любую минуту; действительно, там было сосредоточено силы более половины его армии.

— «Что же вы не берете?»

— «Сейчас еще не своевременно. Прикажу взять, когда надо будет.»

По долгу русского офицера — я доложил об этих словах Гайды адмиралу Колчаку. И снова горячо убеждал его заставить хитрого чеха помочь нашей Западной армии переходом в энергичное наступление главными силами на юг. Верховный правитель выслушал меня, печально кивая опущенной головой. Когда он поднял ее, я увидал впервые в его глазах такое большое горе. И он тихо, не улыбаясь, произнес:

— «А вы знаете, что английский король прислал Гайде, через генерала Нокса, орден Бани?…»

И устало махнул рукой…

***

Белая русская армия генерала Ханжина, не поддержанная Сибирской армией Гайды и ослабленная двух-месячными боями, не смогла сдержать натиска большевиков, которые бросили все свои силы на Волгу. Как раз в это время Гайда отдал приказ своим войскам перейти в наступление и занять город Глазов. Это было выполнено легко, почти без потерь. Но впечатление в тылу получилось сильное, — еще бы, успех всегда дает радость, а особенно на фоне других неудач!

Однако, большевики, навалившись на Западную армию, разбив ее наступление на Волгу и оттеснив за реку Белую, сосредоточили теперь удар своих главных сил на Сибирскую армию Гайды. И сейчас же вслед за взятием Глазова, начались у него неудачи, которые с каждым днем принимали все больший размер и обратились, наконец, в катастрофу. В некоторых частях Сибирской армии, подпавшей пропаганде чешских и доморощенных политиканов, начались восстания и переход на сторону большевиков; это сопровождалось, как всегда в таких случаях, избиением многострадального русского офицерства.

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 28
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Чешские легионы в Сибири (Чешское предательство) - Константин Сахаров бесплатно.

Оставить комментарий