Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга вторая - Владимир Колотенко

Я рассказываю такие подробности, чтобы ты имела представление о нескончаемом потоке трудностей, преград и передряг, встречающихся и стеной стоявших на нашем пути.

– Да-да, – говорит Лена, – я понимаю важность подробностей.

– Не сложно вырастить одного гомункулуса, он может стать результатом случайного стечения обстоятельств. Я тогда уже понимал, что там, в подвале бани, нам просто повезло, как везло Флеммингу, открывшему пенициллин, или Ньютону, голова которого оказалась на пути падающего яблока. Гораздо важнее добиться стабильности в клонировании, поставить производство человека с заданными качествами на поток. На это необходимо было, не раздумывая, положить лучшие годы жизни. Мы клали…

Итак, пробил час!

Семнадцатым в моей коллекции клеток был китаец Цзу-Сан-Ли, приехавший к Жоре из Штатов. Они были знакомы уже лет пять, у них были совместные работы по экспериментальному долгожительству мышек или крыс путем избирательного воздействия на биологически активные точки кожи. Жора успешно использовал свои рецепты, и китайцу стало любопытно, как Жоре удалось сочетать иглоукалывание с вытяжками из корня женьшеня и элеутерококка. Но дело было не в крысках или мышах. Жора с не меньшим успехом омолаживал знатных старушек, и они длительный период времени сохраняли свежесть и известную моложавость не только духа, но и тургора кожи. Жора держал свой секрет в тайне, но вскоре слухи о его небывалых достижениях расползлись по свету, и к нему потянулись вереницы людей. Тут уж Вит постарался с рекламой! Были не только женщины, но и дряхлеющие короли, состоятельные торговцы оружием, какие-то актеры и спортсмены, знатные попы и нефтяные магнаты. Даже Папа римский присылал своего гонца, да, сам понтифик, но сам так и не приехал. Китаец привез с собой свою жену, японку, годившуюся ему в матери, но баснословно богатую. Требовалась помощь в ее омоложении, и Жора дал согласие с ней поработать. Вот мне тогда и удалось заполучить в свою коллекцию китайскую и японскую кровь. Так мало-помалу коллекция пополнялась всеми цветами радуги. Здесь уже были и белые, и черные, и желтые, красные и голубые, серые и зеленые. Клетки различались и по национальному признаку. Англичане, русские, французы и турки, индусы и евреи… Были даже индейцы и мулаты, хотя ни тех, ни других, по-видимому, нельзя причислять к какой-то нации или национальности, как нельзя мула называть монгольским.

Как в хорошей картинной галерее собраны работы известных мастеров всех времен и народов, так и у нас была собрана коллекция клеток всех рас, множества народностей и народов. Но были и клеточки простых смертных – пекарей, инженеров и швей, продавщиц мороженного и работников зоопарка, людей без рода и племени, разного пола и разного возраста, алкоголиков и заик, карликов и калек. Как мы их собирали – это целый роман. Как-нибудь я об этом скажу. Я не говорю о клетках множества животных и птиц, амфибий, рептилий и рыб, всяких там жучков-паучков, ужей и гадюк… А клетки растительного царства – тут и говорить нечего. Ясно, что всего этого было в избытке и все это всегда было под рукой. Какой выбор материала для пытливого ума! Твори, выдумывай любые сочетания, любые комбинации! Мы стали творцами судеб всего живого. Мы получили клоны, содержащие комбинированные признаки кактуса и ужа, секвойи и, например, вируса гриппа. Наши рукотворные химеры уже готовы были заселять планету. Селекционеры невиданных сочетаний неслыханных видов и форм жизни, мы чувствовали себя всесильными и всемогущими, подобными самому Богу. В наших руках были умопомрачительные возможности. Мы взвалили на себя непосильную ношу преобразователей жизни на планете Земля. Достойны ли мы были такой чести, и не слишком ли большая ответственность легла на наши плечи – этого мы просто знать не могли. Каково было чувствовать себя открывателями новой эпохи, эры! Да, так и было. А разве не так? У кого есть хоть капля воображения, тот может представить себе всю грандиозность наших планов.

– Могу себе представить, – говорит Лена.

– Не можешь!.. Никто не может!.. И мы не могли. Если бы мы хоть одной клеточкой знали все то, что нам уготовила жизнь. К тому времени мы, правда, еще ничего не сделали, мы только вышли на рубежи великих преобразований. Наши планы величественных побед над природой влекли нас в бездну неизведанного, но устоять перед этим мы были уже не в силах.

Глава 22

Я уже говорил, что мы встали перед выбором – кто первый? Кто-то всегда должен быть первым. Как Гагарин в космосе или Америго Веспуччи в Америке. Хотя кто знает, сколько их было до Гагарина и до Веспуччи? Начать с себя у нас не хватило мужества – что потом с собой делать? Тут и так не знаешь, куда себя девать, а если появится твой двойник – кровь родная – как быть с ним?

– У нас где-то должен быть Брежнев, – сказал Жора, – мы же брали когда-то его клеточки, кровь на даче, мочу… Ты помнишь? Они сохранились?

Я помнил. Они сохранились.

– Этого пердуна не жалко! Ты не против?

Мы не осмелились пустить в рост ни Ленина (хотя близилось 22 апреля), ни Маркса, ни Энгельса, ни Наполеона или Рамзеса. Ленин – первый из мертвых! Это не совсем укладывалось в голове. Это – как воскрешение Лазаря! Если не Самого Иисуса! Что-то мешало принять такое решение.

Честь перешагнуть Рубикон эпох досталась какому-то африканцу, эфиопу или конголезцу, курчавый локон которого попал к нам совершенно случайно. Выбор пал на бывшего олимпийского чемпиона Абебе Бикилу, кажется, так его звали, приехавшего в университет Патриса Лумумбы по каким-то делам. Этот случай и помог нам определиться в выборе. Мы разговорились в буфете, Жора пригласил его к нам в подвал и за чашечкой кофе с коньяком вытряс из него все подробности его физической подготовки к Олимпийским играм. Мы никогда не упускали случая раздобыть какое-нибудь «know how» от неординарной личности, и вот этот случай представился. Вместе с подробностями мы раздобыли и немного курчавых его волос. Жора не жалел коньяка, и когда Бикила хорошенько набрался, нам не составляло труда выдернуть пару-тройку волос с его головы. Для нас с Жорой этот ритуал стал традицией. Чего только мы не напридумывали, чтобы заполучить клеточки людей выдающихся, замечательных, необычных!.. Вот мы и взяли этого абиссинца…

– Эфиопа.

– Ну да, чемпиона. Он стал нашим пробным камнем, вернее, первым блином. Важно было рассчитать время и дату предстоящих родов. Нам нужен был плод, рожденный в Овне, поскольку…

– В чем-чем рожденный? – не поняла Лена.

– В Овне.

– Извини, мне послышалось в…

– Нет, в Овне.

– Почему в Овне?

– Это неважно.

Глава 23

И были роды, и был первый крик…

– Это был гетерогенный геном, сложный, смешанный?

– Нет. Это была линия, чистая как слеза.

– Никаких разбавлений?

– Господи, какие это были роды! Наша искусственная матка…

– Матка? Это еще что за чудо?

– Истинное чудо! Да! Мы прозвали ее Милашкой. Никакие Азы не могли теперь с ней сравниться!

Созданием искусственных плаценты и матки мы убили не одного из зайцев. Во-первых, мы напрочь избавились от всех чисто женских проблем. Ни охов, ни ахов, ни токсикозов беременных, ни кесаревых сечений, ни преждевременных родов! Ничего этого не было и в помине. Одним махом решались и все этические проблемы. Вскоре это был обыкновенный конвейер по производству младенцев. С рождением каждого такого бутуза пуповина перерезалась, как ленточка при спуске на воду нового судна. Большому кораблю – большое плавание. Мы были уверены, что скоро наш флот, расплываясь по морю жизни, покорит и преобразует весь мир.

Вообще-то, надо сказать, что наша разработка достойна высочайшей оценки мировой научной общественностью не меньше, чем пересадка сердца или, скажем, открытие ДНК. Легко себе представить перспективы ее применения!

Нам тогда здорово помог Стас. Он специально прилетел из Голландии и привез с собой целые узлы для «Милашки». У себя в Голландии он открыл производство искусственных органов: почек, печени, сердца и, кажется, даже глаз. Теперь это крупнейший в мире бизнес. Стас сколотил неплохой капитал и вошел в первую десятку самых богатых людей Европы. Но у него остался комплекс вины перед нашим прошлым, потому-то он так старательно и занимался «Милашкой». Нельзя сказать, что он стал садомазохистом, этаким самоедом, нет, но всегда откликался на наши предложения и просьбы. Совсем скоро, пройдет пара-тройка лет, и его «Милашка» завоюет мировой рынок. Ведь грядет эра обновления человечества.

– Ты хочешь сказать, что спрос на ваших «Милашек» будет такой же, как на холодильники и стиральные машины?

– Как на тишину.

Глава 24

Эти «Милашки» (Голландия, фирма «Филлипс») работали с большим напряжением, и, надо признать их надежность, без особых сбоев. Только однажды, когда Стас попытался совместить несовместимое (смешать, кажется, гены кита с митохондриальной ДНК Венеры Милосской), электроника матки дала первый сбой. На секунду, на миг, но работу пришлось прекратить. «Задача неразрешима» – сказала машина, и нам пришлось призадуматься: в чем все-таки дело? Вообще нужно сказать, что с этой «митохондриальной Евой», о которой трубит теперь весь мир, есть проблемы. Интересно, конечно, узнать, когда и как человек появился, но у нас ведь другая задача. Распыляться нельзя. Но нельзя запретить и Стасу удовлетворять свое любопытство. Пожалуйста! Только не задавай неразрешимых задач!