Месть и любовь - Эмбер Кей

В тишине башни звучали грустные ноты. Казалось, каждый аккорд, плывя на волне теплого воздуха, уносится от костра к потолку. Найл играл старинные песни, в них звучала горечь, смирение с судьбой и смертью – словом, все те мотивы, которые являются отличительной чертой кельтского народного творчества. Уловить и передать это, не пользуясь словами, удается только самым лучшим исполнителям. Фиона лежала совершенно расслабленно, и в ее мыслях воцарился благословенный покой. Она перенеслась в царство героических подвигов и неумирающей любви.

Очнулась девушка от звона посуды. Приподнявшись на локте, она обвела комнату взглядом. Найл, сидя у костра на корточках, помешивал в котелке кашу с мясом. Запах горячей пищи разбудил дремавшее до сих пор чувство голода, и в животе у Фионы заурчало. Мужчина посмотрел на нее жестким, знакомо безжалостным взглядом:

– Наконец-то вы проснулись. Какое-то время мне казалось, что вы проспите несколько дней и окажетесь образцовой пленницей, не доставляющей никаких хлопот.

– Вынуждена вас разочаровать.

Девушка встала и, потянувшись, поморщилась от боли во всем теле. Графиня не привыкла спать на твердой земле, да и вчерашние «упражнения с ведром» давали знать о себе ломотой в спине. Найл, глядя на нее, чуть заметно улыбнулся.

– Возьмите мазь, она лежит в маленькой сумке. Он произнес эти слова совершенно равнодушным голосом, но все же это было проявлением доброты. Ведь бандит не обязан лечить ее и вполне мог спокойно наблюдать, как она мучается от боли.

– Благодарю вас, – пробормотала Фиона, позабыв свою вчерашнюю клятву ни за что не говорить Найлу спасибо.

Когда она, разыскав склянку, вытащила пробку, в нос ударил острый запах трав. От резкого аромата у нее закружилась голова.

– Втирайте до тех пор, пока мазь полностью не впитается. Она творит чудеса и облегчит ваши страдания.

Фиона поджала губы. Инструкции Найла были ей вовсе ни к чему, она с детства знакома с этой мазью и умеет ею пользоваться. Повернувшись к мужчине спиной, девушка принялась втирать чудодейственный бальзам в тело. Но самой ей удалось дотянуться только до лопаток, а между ними-то и болело больше всего. Сдержав вздох разочарования, она закрыла склянку и положила ее назад в сумку. Когда Фиона обернулась, Найл уже протягивал ей миску с кашей и кружку с медом. Девушка охотно приняла еду.

– Я рад, что эта пища вам нравится. У нас много овса и вяленого мяса, их проще всего хранить, а других продуктов почти нет. Окажись вы более привередливой, вам пришлось бы туговато, – заметил бандит, засовывая себе в рот полную ложку каши.

Фиона выскребла свою миску, пожалев о том, что там больше ничего не осталось, но добавки просить не стала. Вместо этого девушка встала и потянулась – спина сильно болела. Заметив, что Найл закончил есть, она сказала:

– Вы готовили, значит, я убираю.

Он подошел и слегка склонился над ней. При виде его мощного торса и узких бедер, Фиона почувствовала себя обыкновенной женщиной, ведущей домашнее хозяйство. Ее пульс участился.

– Поблизости есть ручей, – глубоким баритоном сказал Найл. Подобные голоса Фиона часто слышала в светских гостиных у истинных шотландских джентльменов, но сейчас этот тон ее почему-то раздражал. – Я вас отведу, там вы сможете вымыть посуду и, если захотите, умоетесь сами, – продолжал Найл.

Глаза Фионы осветились радостью: она не мылась уже несколько дней и ужасно страдала от этого.

– А у вас есть мыло? – нетерпеливо спросила она. Найл улыбнулся, и ее смутила эта улыбка.

– У меня есть мыло, но вы получите его только после того, как поклянетесь мне, что не попытаетесь бежать.

Фиона задумалась, закусив нижнюю губу.

– Хорошо. Обещаю не предпринимать попыток к бегству, пока мы будем у ручья. Но только на это время; когда мы вернемся, мое обещание потеряет силу.

Он нахмурился, черные брови сомкнулись на переносице, образовав дугу над его малахитовыми глазами.

– Что ж, это лучше, чем ничего. Впрочем, даже ограниченное обещание я получил, видимо, только потому, что вам очень хочется помыться.

– Верно, – весело ответила Фиона и принялась собирать грязную посуду.

– Вот только могу ли я вам доверять? – чуть слышно проговорил Найл.

Фиона медленно опустила посуду на землю, выпрямилась и, приподняв подбородок, посмотрела ему прямо в глаза:

– Я – Макфи! А слово Макфи так же надежно, как швейцарский банк, – не дождавшись ответа, она сузила глаза и продолжала: – Вы что же, смеете сомневаться во мне?

– Да, именно так, – спокойным голосом сказал Найл.

Это был уже вызов! Он намеренно оскорбил ее, давая понять, что она полностью в его власти. Фиона стиснула зубы и покраснела.

– Вы дьявол, – тяжело проговорила она. – Заманили меня в ловушку, держите в этой башне, словно рабыню, и еще имеете наглость бросать мне оскорбительные слова, сомневаясь в моей чести и чести моей семьи! – графиня едва сдерживала рыдания.

Отвернувшись, Найл громко и отчетливо произнес:

– Ладно, посмотрим, как вы держите свое слово, злючка. Впрочем, мне даже все равно, сдержите вы его или нет, далеко вам убежать не удастся, – он достал из сумки кусок мыла и посмотрел на девушку, – надеюсь, вы хорошо усвоили прошлые уроки?

Фиона страшно разозлилась. Он постоянно напоминает ей о ее беспомощности, пользуется своей грубой силой, зная, что она не может ему противостоять.

– Вы недооцениваете меня, – твердо сказала девушка.

– Тогда протяните руки, и я буду спокоен, – безразличным голосом проговорил Найл.

Губы девушки дрогнули.

– Но вы же не собираетесь снова связывать меня, ведь я дала вам слово.

Мужчина размотал веревку и ответил:

– Вы будете связаны до тех пор, пока мы не доберемся до места. Ведь обещания не убегать по дороге к ручью я не получил. Теперь протяните руки.

Нанесенная накануне мазь успокоила боль, и Фиона не испытывала сильных страданий, но все же, когда веревка коснулась израненных запястий, она едва не застонала. Девушка держалась изо всех сил, не желая показывать свою слабость. Нет, она не доставит этому грубияну такого удовольствия.

Связав руки графини, Найл сложил в сумку посуду и мыло, а затем вывел Фиону на улицу. Солнце ласкало своим светом траву, отражалось в лужицах у скал. Замок был построен на выступах, и за скалами виднелись бескрайние воды залива. Вчера девушка слишком устала и потому не осознала, что большую часть пути они поднимались, не удаляясь от берега. Сейчас, поняв это, она обрадовалась: море совсем рядом, и ей не придется блуждать по округе, когда она убежит. А в том, что ей удастся бежать, она нисколько не сомневалась, надежда никогда не покидала ее. Испугавшись, что Найл поймет, о чем она думает, Фиона безразличным голосом спросила: