Северное сияние ее глаз - Александр Матюхин

И я киваю. Медленно — очень медленно. И мне кажется, что крылья распрямляются за спиной. Тень от них ложится на тротуар, и люди — эти тихие, невидимые людишки — неосознанно обходят тень, спотыкаются, торопятся убежать подальше.

Наступает момент, когда можно взлететь. Когда сила притяжения — ничто.

— Вы красивая, — говорю.

Может быть, прозвучало очень тихо, но она слышит. Улыбается. Затягивается. Выпускает дым. Говорит:

— Я знаю.

И еще говорит:

— Ты не первый, кто заметил. — Потом подходит ближе и протягивает руку.

У нее тонкие и длинные пальцы. Ногтей почти нет, они не накрашены.

— Муза, — представляется она, — Тебя как?

— Виталик, — отвечаю и пожимаю руку, — я вообще-то не хотел… понимаете… так вышло, что…

— Не хотел со мной знакомиться? — смеется она, зубы у нее белые и ровные, — просто шел человек, увидел девушку перед киоском, остановился, открыв рот, и не захотел познакомиться?

— Нет, просто… — Я теряюсь. Я не знаю, что сказать. Моя прежняя жизнь рушится на глазах. Я ощущаю, как падают камни в моей душе. Камни разваливающейся стены.

— Ладно, забудь. Считай, что это я решила с тобой познакомиться, — говорит она, — а ты случайно проходил мимо. Идет?

Я набираюсь смелости. Поглядываю на небо. Как давно я не видел чистого голубого неба. Замечаю над крышами домов маленькое рваное облако, цепляющееся за антенны. Говорю:

— Не идет. Это я остановился и решил на вас посмотреть. Вы красивая.

— Еще бы. Только не надо ко мне на "вы". Я теряюсь, и мне кажется, что я уже совсем стара. Можно просто Муза.

Она не отпускает моей руки. Рукопожатие ее крепкое, ладонь — теплая. И она тянет меня и говорит:

— Пойдем, посидим где-нибудь, поболтаем.

Я хочу сказать, что не могу, что мне на работу и что начальник будет очень недоволен… но теперь, кажется, мой язык прилип к нёбу окончательно. Я не могу выдавить ни слова. Камни падают с устрашающей скоростью… камни, которые я ловил взглядом на тротуаре, на асфальте, на мостовых, и которыми заполнял свою собственную душу… теперь они проваливаются в никуда.

Я увидел офис. Светлый, чистый офис. Там есть кондиционер и кофе. Там тихо, уютно, тепло и нет огромного потока скверно пахнущих людей. Там меня никто не трогает. Я сижу тихо со своими бумагами и строго следую маминому завету: "Меньше знаешь — крепче спишь".

А потом я увидел кафе. И себя, сидящего за столиком. И девушку по имени Муза, которая сидит напротив и пьет кофе. И мы болтаем. И здесь тоже уютно, тепло, светло… но там, в кафе, есть другие люди. И они будут сидеть вокруг, пить кофе, есть салаты, источать запахи, курить, отрыгивать, вставать, задевать плечом, говорить пьяным голосом: "миль пардон", или вообще ничего не говорить. О, эти люди!.. Развелось же вас в мире, как паразитов…

И я стою перед девушкой, и она даже не догадывается, что за хаос творится в моей голове. И тут я поворачиваю голову и замечаю свои расправленные крылья.

Каждый человек рано или поздно понимает, что можно взлететь.

И мне вдруг становится наплевать на людей. Наплевать на офис. Наплевать на всю эту серую массу тихих и невидимых существ, жмущихся к стенам, бегущих по тротуару, разглядывающих камешки под ногами, никогда не видящих неба.

— Пойдем, — говорю, и уже сам тяну ее за руку.

— Приятно познакомиться! — говорит она, усмехаясь, — А ты знаешь поблизости хорошее кафе?

— Нет. — Оглядываюсь по сторонам.

Удивительное дело — я стал выше. Может быть, я перестал горбиться, может — просто взлетел на крыльях, над головами, над сигаретным дымом…

Я столько лет хожу этой дорогой. Я знаю каждый камешек на тротуаре, каждую трещинку асфальта, каждый слой белой краски "зебры"… но я никогда не видел этой улицы. Я не замечал, что возле дороги стоит широкий фонарный стол, без проводов со старинным громкоговорителем на самой макушке. А посередине висит желтый деревянный щит, с надписью "ПРЕДЛАГАЮ РАБОТУ". А под столбом сидит бомж, пьет из банки "колу" и заедает бутербродом, завернутым в газету. Чуть левее, оказывается, стоит касса театра драмы, где продаются билеты. К ней пристроена еще одна касса — для продажи транспортных билетов, и из окошка выглядывает кудлатая голова. А тут, вон, растут какие-то кусты. Взгляд направо — и я вижу закуток, в котором стоят четыре автомобиля такси. Таксисты сидят рядышком, курят, разговаривают между собой. Один считает деньги. Закуток скрыт в тени больших цветущих деревьев. А я даже не знаю, что это за деревья. Я столько лет глядел в землю, что стоило поднять глаза, и я стал похож на крота, выползшего на поверхность посреди оживленного города. С той лишь разницей, что у крота нет глаз, а у меня, все же, есть.

— Вон, смотри, "Планета", кафе, — говорю и тяну ее по тротуару.

— Неплохое место, — отвечает она, — там можно курить!

— Курить вредно.

— А ты видел девушек, которые не курят? — она удивляется, — это же признак некультурности! Боже! Если ты не куришь, значит, ты приехала с деревни! В городе нельзя не курить! Это тоже самое, как, например, чистить зубы по утрам! Это стильно, модно, это так по-современному!

Она говорит, а я лечу на крыльях, подняв голову, выпрямив спину. И я гляжу по сторонам, и мне кажется, что под ногами у меня грязь. Грязь из серой людской массы. О, как они все одинаково похожи! Как они одинаково пахнут, одинаково одеваются, одинаково курят, одинаково мыслят. Они даже одинаково разглядывают камешки на тротуаре! Все, как один, опускают голову и разглядывают, ищут, щурятся! Не все, конечно. Но большинство. Да и редко встретишь на тротуаре человека, не похожего на общую серую массу. Такие человеки пешком не ходят. Их место на дороге, в рядах элитных дорогих автомобилей, на заднем сиденье, за спиной у водителя.

И вдруг я понимаю, что всего пару минут назад сам был частью подобной серой массы. И мне становиться так противно, так гадко на душе, что хочется остановиться, вставить два пальца в рот и хорошенько стошнить. А потом отдышаться, и снова стошнить. И только после этого вздохнуть глубоко полной грудью, ощутить в легких горький, соленый привкус, сплюнуть хорошенько прямо под ноги прохожего, и уже тогда почувствовать себя действительно хорошо.

Но я не останавливаюсь, потому что в моей руке — ее рука. И мы идем в сторону кафе "Планета".

Внутри уютно, полутемно, работают кондиционеры. Есть несколько свободных столиков. Я ни разу не был, ни в одном кафе города. Я растерян, но не показываю вида. Направляюсь к столику, отодвигаю стул, предлагая девушке по имени Муза сесть. В ее руках недокуренная сигарета.

— Есть здесь пепельница? — бормочет она, оглядываясь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});