Нелюдь - Дмитрий Петров

— Ты еще не забыл, как меня зовут? — засмеялся Клоун. — Сколько лет, сколько зим. Как ты поживаешь, Скелет?

Они посмотрели друг на друга, как будто изучая заново.

— Я и другое твое имя помню, — медленно произнес Скелет. — Ты сам-то его не забыл?

Клоун молчал, и глаза его сделались тревожными.

— Так не забыл? — настаивал Скелет.

— Не забыл, — так же медленно ответил Клоун, убирая с лица улыбку.

— Тебе что-то надо? — спросил он наконец.

— Давай лучше пообедаем, — предложил Скелет миролюбиво. — Я не хочу устраивать вечер воспоминаний. Мы немножко поговорим о настоящем, и если наш разговор будет содержательным, мы не будем говорить о прошлом. Договорились?

Клоун помолчал, опустив голову и как бы разглаживая руками складки на своих красных брючках.

— Тебе курочку? — наконец спросил он. — Или эскалопчик с гарниром? Курочку не рекомендую — слегка жилистые. Сам ел сегодня.

Клоун встал из-за стола.

— Жаркий день сегодня, — заметил Скелет. — Пока ехал сюда, весь вспотел в этом метро, да еще в автобусе. Далеко ты все-таки забрался.

— Ничего, — хихикнул Клоун. — Мы люди скромные. Нехорошо быть на виду.

— Это понятно, — кивнул Скелет. — Ты вели лимонаду принести холодненького.

— А из горячительного? — спросил Клоун предупредительно. Он не мог спокойно стоять на месте и все время приплясывал, дергая короткими ножками и ручками, как тряпичная кукла в детском кукольном театре.

— Чего хочешь, мне все равно, — отозвался Скелет равнодушно. — У нас будет долгий разговор, — добавил он как бы нехотя. Клоун опять нервно захихикал:

— У меня нет столько информации, чтобы долго разговаривать, — сказал он тревожно.

— Мне много и не надо от тебя, — сказал Скелет. — Просто я тебя знаю. Ты же всегда сначала кривляешься, перед тем, как что-нибудь интересное рассказать. Ломаешься, как девочка. А ты ведь уже не девочка, а, Клоун?

— Нет, я мальчик, — засмеялся тот и побежал на кухню.

С Клоуном Скелет был знаком давно. Еще когда работал в уголовном розыске. Дело в том, что почти у каждого оперативника есть так называемая секретная агентура. Эти люди, их имена никогда не разглашаются. Потому что они не просто осведомители. Они — часть преступного мира, в этом и состоит их ценность. Они — воры и убийцы, пользующиеся доверием в своем кругу.

Просто однажды такой преступник попадается, или «залетает». Можно его посадить. А можно и не сажать пока. Можно закрыть глаза на его деяние и предложить в качестве «благодарности» стать секретным агентом.

На это не все соглашаются. Зависит от характера каждого. Есть такие бесстрашные волки, что ни за что не пойдут на сотрудничество с органами. Лучше пусть ему все пятнадцать лет навесят, а он секретным агентом не станет. Потому что это называется «ссучиться». И если станет известно о том, что ты «ссучился», стал осведомителем — тебя точно убьют.

Так что многие не соглашаются просто из страха. Тут всего пятнадцать лет лагерей, а тут — верная смерть от руки своих же товарищей, если они узнают.

А кто-то, конечно, ломается и подписывает бумагу.

Это — крючок на всю оставшуюся жизнь. Потому что в бандитской среде не бывает срока давности.

Такой секретный агент может состариться, вообще отойти от дел, и мирно поселиться на дачке. Но если станет известно, что когда-то он сотрудничал с органами и «закладывал» своих товарищей — его найдут на той маленькой дачке, и плохо ему будет.

Скелет тогда, еще в самом начале своей карьеры задержал Клоуна с товарной партией наркотиков.

Наркотики не были специальностью Клоуна. Он занимался совсем другими вещами. С этой злополучной партией наркотиков он связался совершенно случайно и вдруг именно с ними и попался.

Садиться в тюрьму из-за такой глупости ему было очень обидно. Просто до слез. На более страшных вещах Клоун не попадался, а тут из-за такой чепухи можно было поехать на семь лет в дальние края…

Семь — это минимум, потому что Клоун был рецидивистом и это был бы уже третий суд в его жизни. А таких не любят прокуроры. Отломили бы Клоуну семь лет строгого режима, это как пить дать.

И тут Скелет предложил Клоуну сделку. Пусть тот станет секретным агентом, и тогда Скелет сделает так, что никакой партии наркотиков не было и вообще они с Клоуном не знакомы.

Два дня думал Клоун в камере о таком предложении. И в конце концов согласился. Он знал, что дома сидит его жена, которую он любил, и ждет Первенца. Глупо же было, не посмотрев на сынишку, поехать валить лес для нужд Родины.

И Клоун стал секретным агентом. Он тайно встречался со Скелетом и выдавал тому информацию. Все то, что Скелета интересовало.

Скелет не все пускал в дело, но Клоун ему сильно помогал в работе.

Только Клоун был уже не Клоуном в этих взаимоотношениях. Клоун — это была его всем известная кличка. А в общении со Скелетом он был «агент Гоша». Именно так он и фигурировал в документах уголовного розыска.

Сколько хороших парней «заложил» этот агент Гоша! Какие люди были! Убийцы, налетчики, взломщики… Столько хорошего народу благодаря своей доверчивости перед Клоуном поехали в далекий край!

Если бы их собрать воедино и каждый из них отрезал бы себе от Клоуна по кусочку, по самому маленькому кусочку — на всех бы не хватило…

Самое страшное для Клоуна было то, что он знал — примерно так и будет, стоит кому-то в преступном мире узнать о его хобби — дружбе с милицией.

Не жить ему на свете. А жить очень хотелось, потому что после первого мальчика у Клоуна родилась еще девочка. И теперь ради этих двоих детей Клоун хотел еще немножко пожить.

— Надо сына к делу пристроить, а потом доченьку замуж выдать, — говорил он безмятежно. — А тогда уж и помирать можно спокойно.

Сынок был еще маленьким, но Клоуну удалось пристроить его в престижную английскую школу, и мальчишка делал теперь большие успехи в иностранном языке. Папа очень гордился этим и даже планировал, что сын подрастет и станет настоящим ученым.

А дочку он лично водил на кружок рисования в Дом пионеров, и там ее тоже очень хвалили. Говорили, что у нее исключительно точное чувство композиции. Как же было не хотеть пожить еще на белом свете? Не посмотреть, как детишки вырастут и станут талантливыми людьми, на радость родителям?

Поэтому, понимая, что опасность велика и неминуема, Клоун очень тяготился своим положением секретного агента.

Как веревочке не виться, а кончик всегда найдется — говорили все вокруг. И Клоун знал, что рано или поздно его сотрудничество станет известно и ему придет конец.

Когда Скелет уходил из милиции, Клоун, узнав от него об этом, расплакался и взмолился. Он умолял «отпустить» его и не передавать по наследству другому оперативнику.

— Я же все выполнил, — говорил он. — Пока мы с тобой сотрудничали, я свое дело для тебя делал. Но теперь, Скелет, оставь меня, не заставляй дальше сотрудничать с другими. — Он рыдал и ссылался на семью.

Скелету к тому времени настолько опротивела служба, что он подумал и плюнул. И согласился отпустить Клоуна на все четыре стороны.

«Пусть мой преемник сам себе агентуру секретную ищет и добывает», — подумал Скелет эгоистично.

С тех пор они с Клоуном почти не встречались. Так, несколько раз. Скелет по природной своей любознательности иногда наводил справки о том, как поживает и что делает Клоун, и знал, что у него все в порядке.

Теперь жить стало легче, и Клоун в качестве прикрытия своего основного дела открыл кафе вот в этой стекляшке на окраине города.

Надо же быть солидным человеком, не век в преступниках ходить. Да и деньги-то надо как-то «отмывать». Вот Клоун и превратился в хозяина задрипанного кафе, даже вспомнил давно им самим забытое имя-отчество — Владимир Антонович. Отродясь никто его так не звал. Просто знали все, что он Клоун. Эта кличка прилепилась к нему еще в молодости, когда он в первый раз «мотал на зоне».

Он имел любовь к ярким шмоткам. Даже в лагере обязательно повязывал себе на шею красный шарфик. Сначала его принимали за педераста, но это было не так. Просто он любил ярко и пестро одеваться. Ему было так легче жить.

— В одежде должна быть контрастность, — говорил он иногда вычитанную где-то фразу.

Теперь, когда Клоун состарился, у него еще и нос стал красным от выпивки, так что контрастности еще прибавилось. И на свободе не то, что в зоне — любой выбор одежды. Вот Клоун и стремился всегда одеваться в соответствии со своим вкусом — поярче.

— Как твой бизнес? — спросил ради интереса Скелет, когда Клоун вернулся за столик и вновь сел напротив.

— Откуда я знаю? — улыбнулся тот и смешно развел руками. — Спроси что-нибудь полегче. У меня бухгалтер есть, вот она точно знает. А меня это не интересует. Ты же знаешь, Скелет, я не торгаш по натуре.