Журнал «Вокруг Света» №09 за 1974 год - Вокруг Света

После ужина жена фермера сидела в кладовой при кухне и упаковывала яйца на, продажу. Зашел ее муж что-то выяснить, и в тот же момент в дверях кухни появился Матан. Нобкерри и палку он оставил, но по-прежнему держал в руке ветку дикой оливы. При ярком свете его лицо казалось высеченным из гранита, и лишь лихорадочно блестевшие черные глаза были живыми на этом лице. За ним появился мальчонка в лохмотьях.

— Входи, входи, Матан, — сказал фермер и повернулся к жене: — Это тот человек.

Зулус церемонно приветствовал его жену. Вошел в круг света и присел на корточки. Фермер начал расспрашивать его о жизни, о семье. Матану стало явно не по себе — он несколько раз провел рукой по глазам.

Да, он жил во многих местах с тех пор, как покинул Долину Колючих Кустов. Сейчас он живет у реки Сулузи. Там у него сад; только нет ни быков, ни плуга, чтобы обрабатывать землю.

— А семья? — повторил фермер, думая о своих ребятишках, уютно посапывающих сейчас в кроватках. Он снова взглянул на Матана и увидел, как дрогнули жесткие губы зулуса, и был потрясен, заметив слезы в глубоко запавших горящих глазах.

— Вот вся моя семья, — зулус ткнул костлявым пальцем в сторону сына. — Всех других я потерял. Двух сыновей и дочь. И жену потерял. Но один вот этот остался, и теперь у меня есть место, где жить и откуда я могу через реку Сулузи видеть место, где стоял корааль моего отца.

— О, так ты живешь у Дунка?

— Да, у Дунка.

— Почему ты не пришел ко мне? Я дал бы тебе место там, где когда-то стояли хижины твоего отца, и позволил бы снова обрабатывать его землю. Всю ту, что ты оставил, когда ушел.

Матан раздумывал, как ответить, потом откашлялся и сказал:

— Я еще не готов. Сейчас я делаю то, что велит мне сердце. Я достиг зрелости — возраста моего отца, когда он работал на вас...

— Я хорошо помню Макофина. И помню тот ужасный случай. Я побежал за доктором, и мы скакали на лошадях ночью...

— Инкосана, его переехала длинная красная телега. Я как раз шел за отцом, а он нес кнут. Он поскользнулся, когда ставил ногу на дышло, и упал под колеса. Быки протащили телегу, полную навоза, по всему телу. Я сам вытаскивал его из-под колес, моего отца. Он уже был не жилец — я увидел сразу.

— Он даже не крикнул.

— Ночью он кончился. Наши похоронили его здесь. Инкосана, сын своего отца, подумай и о моем. Вот уже тридцать лет он лежит здесь, под холодными деревьями, в лесу. Он остался тогда один, потому что я не мог больше быть тогда здесь, рядом с той длинной красной телегой, которую прозвали «Нечистая сила», рядом с теми треккерскими быками, которые убили моего отца. И я ушел скитаться... Я работал и на золотых приисках, и на сахарных плантациях. Я женился и стал жить на одном месте с моей Нтулис. Но где бы я ни был, дьявол всюду преследует меня... Дьявол всюду преследует меня, — повторил он глухо после небольшой паузы. — Родился сын, и я очень обрадовался, потом снова сын и снова сын. Я подумал, что нечистый оставил меня. Но первенец вдруг начал хиреть и чахнуть. Превратился в тонкий прутик и умер. Тогда я собрал пожитки и погнал своих волов подальше, но он снова шел за мной по пятам... Да что там говорить? Теперь вот остался только с этим мальчонкой.

Зулус оглянулся, ища глазами сына, и увидел его в кухне — тот пританцовывал перед очагом.

— Трудный мальчик, непоседа и шалун. Чуть дашь подзатыльник — сразу в слезы. А через минуту снова мурлычет что-то и приплясывает.

Зулус отвернулся, пожав плечами, и. как бы продолжая мысль, добавил:

— Вот я и пришел сюда за отцом.

Фермер с женой напряженно ждали продолжения. И он продолжал, запинаясь на каждом слове. Он ходил к человеку, который разбирается в таких делах. Тот заставил его стучать по земле и разбрасывать кости. Это был исангома — колдун. Исангома сказал, что дьявола напустил Макофин, отец Матана, потому что он лежит один, под холодными дрожащими деревьями, в двух днях пути от дома, в Долине Колючих Кустов. Ведь там паслись его стада и колосились его злаки, там солнце опаляло его кожу. Исангома варил волшебное снадобье и окунал ветку оливы в свой колдовской горшок. Потом сказал: «Посиди ночь у могилы. Дух Макофина вылезет из нее и опустится на ветку оливы. Ты должен привезти духа домой и похоронить его здесь. Только вези его, не сказав ни слова в пути, в полном молчании. И тогда мир вернется к тебе и к твоей семье. Но если будет сказано хоть одно слово, дух возмутится и возвратится назад, в свою холодную могилу».

Зулус поднял ветку дикой оливы.

— Вот на ней я увезу домой отца.

Фермер переглянулся с женой...

Матан не смотрел на них: не потому, что они, вероятно, презирали колдунов, или из-за боязни, что ежи ему не поверят, — самая большая опасность была в его собственном сомнении. Он вытащил табакерку, и руки его дрожали, пока он открывал ее и доставал щепотку табака. Потом он прокашлялся, сглотнул комок и успокоился — теперь он мог понятнее изложить цель своего приезда.

Наверно, это выше человеческих сил проделать такое путешествие, не вымолвив ни слова. Его губы могут сами раздвинуться во сне, или машинально он скажет что-нибудь попутчику или сыну, который может позабыть, как нужно себя вести. Вот если бы возвратиться домой на грузовике... Короче говоря, было бы очень хорошо, если бы фермер помог ему вернуться домой с сыном и с духом отца.

В большом нетерпении он ждал ответа и, чтобы занять время, взял из табакерки еще щепотку. Он слышал, как сын напевает что-то под нос в соседней комнате, а фермер с женой переговариваются на своем языке. Потом женщина спросила:

— Матан, ты заплатил исангоме?

— Таков обычай, — пробормотал он, чуть не рассердившись за такой вопрос.

— И сколько ты ему заплатил?

— Корову, — кратко ответил зулус и потом добавил: — Последнюю.

— А ты и вправду в это веришь?

От этого вопроса у него мурашки забегали по коже — это был вопрос, который давно терзал его самого.

— А что мне остается делать, инкосана?

— Не знаю. Я не знала твоего отца так, как мой муж, но ты не боишься, что дух отца пойдет за дьяволом, а не за тобой? Ты же не хочешь, чтобы дьявол добрался до последнего твоего сына?

— Пусть будет как будет! — сказал он с неожиданной яростью.

Она хотела говорить еще, такая спокойная, уверенная в своей правоте и доброжелательная, ради того только, чтобы просветить невежественного зулуса. Но муж положил ей руку на плечо.

— Матан, я не собираюсь в Долину Колючих Кустов. Мой грузовик сломан, стоит на ремонте. Но ты можешь поехать утром с фургонам, а от перекрестка на молоковозе доберешься до станции. И дальше поездом в Долину Колючих Кустов. А там дом близко...

Зулус отвел глаза, не промолвив ни слова. У него было несколько шиллингов, завернутых в тряпочку, и проезд по железной дороге отберет все до пенни. Сын в это время подошел к двери. Он услышал, какой план предложил фермер, и стал подпрыгивать в восторге, когда представил себе поездку в машине с молоком, а потом на поезде — это так здорово! Матан поднялся, не меняя напряженной позы, попрощался с белыми и вышел, положив одну руку на плечо сына, а в другой нес ветку, с которой не расставался с тех пор, как покинул свой дом.

— Ну что ты будешь с ним делать... Господи, какой бред! — проговорила жена фермера.

— Знаешь, меня всегда охватывает какое-то странное чувство у могилы Макофина, — сказал ее муж. — Я вспоминаю, как его хоронили. Зашили в скрюченном виде в одеяло, положили ему еду в горшки, нобкерри и ассагай. Макофин был воин хоть куда, они живого боялись его как огня, а мертвого и того пуще. Рабочие будут рады, если Матан заберет дух старика домой. Они тоже не любят эту могилу в лесу.

— Он выглядит таким больным, — сказала жена. — Свирепый и какой-то измученный, правда? Будто загнанный конь.

Фермер только глянул на нее и пожал плечами. Его способ общения с зулусами состоял в том, чтобы не сталкиваться с ними лбами там, где можно не сталкиваться, и не затыкать им глотку, когда они кричат.

«Зря она задала Maтану этот вопрос», — подумал он.

Матан шел впотьмах от дома белых, и рука его все еще лежала на плече сына. Луна то пряталась, то выглядывала из-за туч, дул холодный и сырой ветер. Проходя мимо открытого сарая, он заглянул в него и увидел телегу-фургон. На ферме уже были в ходу тракторы и автомобили, но старый треккерский фургон оставался; он врос в землю мощными, окованными железом ободами и снова готов был выкатиться и совершить свой фатальный путь. «Нечистая сила»... Зулус миновал сарай, с ужасом заглядывая в мрачный его зев, и ничего не произнес, только прислушался к болтовне сына, который рассказывал что-то о вкусной еде, какую ему дали на кухне.

У бараков Матан присел к людям, сгрудившимся вокруг костра. С его появлением они приумолкли. Предложили ему еды и сами продолжали есть, окуная чистые пальцы в черные чугунные горшки — они были похожи на нахохлившихся при появлении коршуна петушков. Мальчик, ничего не подозревая, подсел к горшку и начал жадно вылавливать горячие и дымящиеся зерна кукурузы, куски картофеля и сладкой тыквы.