А в чаше – яд - Надежда Салтанова

простой черный мафорий, закрыла аптеку на засов и направилась к эпарху, там у стражников спросит, где сикофанта Никона найти.

Аптекарша споро шла по разогретым за день камням, выбирая тень, любуясь изредка на украшенные портики богатых домов. Сторонилась зазывал и открытых лавок, торговых рядов. Не время сейчас на товары отвлекаться. Опасаясь встретить знакомых, низко опускала голову. Приветствовать придется, разговоры вести, а времени мало. Плохо так в суете жить, да только с того несчастного утра нет у Нины никакого покоя.

Нищих и воришек на главной улице встречалось немало. То тут, то там слышался тихий гнусавый зов, просящий подаяния. Дневная жара спадала, улица заполнялась людьми, из таверн доносился шум голосов. Нина покачала головой. На обратном пути, может, стоит носилки нанять, либо провожатого. Мало ли какой пьяный встретится.

Дом эпарха Константинополя стоял на Мезе, близко и к форуму, и к дворцу. Выглядел скромно, без лишних украшений, белые резные колонны да выложенный мрамором портик – вот и вся красота, но сразу было понятно, что богач живет. Перед тяжелой чугунной дверью стояли стражники. Богато одетые люди в дом входили, выходили с озабоченным видом. Нина решительно подошла к страже:

– Почтенные, где мне найти сикофанта одного?

Те с подозрением на нее уставились. Говорит с достоинством, а одета скромно. Но раз сикофанта просит, отчего же не ответить.

– Тебе уважаемая, которого? Их тут много. Который с кражами разбирается, который с убийствами, который с увечьями?

– Мне Никон Хакениос нужен.

– Этого ищи ближе к форуму Вола, там его дом. Прямо перед форумом с Мезы повернешь направо, а дальше спроси. Его там все знают, – стражник почему-то усмехнулся.

Второй охранник, постарше, с сединой в черных усах и бороде, неодобрительно посмотрел на говорившего. А Нине сказал:

– Если хочешь подождать его здесь, то к вечеру он к претору пойдет. Это третий дом отсюда по правой стороне.

Нина поблагодарила и отправилась к форуму Вола. Когда еще Никон к претору придет, а у нее тоже дел немало. А так, ежели самого не застанет, жене оставит и подношение, и просьбу заглянуть.

Свернув с главной улицы, Нина попала на улочку поуже да попроще. Нарядных домов тут не было, деревянные навесы над входом узкие, без украшений, без мрамора. Зато цвели здесь и пышные акации, и даже несколько розовых кустов. Хорошая улица, опрятная. Напротив первого же дома на земле сидел мальчик. Он ковырял ножом толстую щепку, прилаживая палочку с грязным лоскутом.

Нина спросила, где живет почтенный Никон. Мальчик с любопытством глянул на нее, потом показал на скромный дом, рядом с которым рос пышный куст жимолости.

Нина поправила холстину, закрывающую корзинку, перехватила у горла мафорий. Потом, вздохнув, решительно подошла к двери и постучала. Ответа не было. Она прислушалась. В доме слышны были детские голоса, потом кто-то прикрикнул, все опять затихло. Нина снова постучала и позвала:

– Доброго дня вам! Почтенный Никон здесь ли живет?

Из дома послышался шум, Нина отступила на шаг – и вовремя. Дверь распахнулась, оттуда выскочила женщина, схватила Нину грубо за плечо и оттолкнула. Та вскрикнула от неожиданности, уронив корзинку, в которой глухо брякнуло. А женщина, уперев кулаки в бока, начала грозно наступать на Нину, выкрикивая резким сильным голосом:

– Да вы только поглядите на это бесстыдство! Она уже к мужу моему домой заявилась, тварь беспутная.

Нина оторопела сперва, но разозлилась и тоже уперлась в бока руками.

– Что это ты на меня глотку вострячишь?! Я к твоему мужу по делу пришла, а ты порядочную горожанку обвинять невесть в чем вздумала?!

– Это по какому же делу?! Порядочные горожанки по чужим мужьям не шляются, своих посылают с делами разбираться. А ты?! Явилась, стыда нет!

Соседи начали выглядывать из домов, но не спешили Нине на помощь, одни выходили под портики, иные оставались в проемах дверей. Видать, они к таким представлениям привычные, подумала Нина, глянув на них беспомощно. Вот уж не мыслила она, придя по тайному делу, на сцене мимом оказаться.

Подобрав корзинку, Нина попыталась урезонить распоясавшуюся бабу. Сказала ей тихо, надеясь, что соседи не услышат:

– Да прекрати шуметь-то, доложить мне надо ему, да по тайному делу-то, а не на всю улицу. Я же …

Договорить она не успела. Женщина опять с силой толкнула Нину, та едва удержалась на ногах, нелепо взмахнув руками. Корзинка подлетела, опустившись скандалистке на плечо, горшочек меда выпал на мостовую и треснул. Драгоценное содержимое влажно блеснуло в лучах солнца. А жена Никона с ужасом смотрела на свою тунику, залитую красным.

– Уби-и-ила-а-а! – завыла она, делая неверный шаг вперед.

Нина и сама напугалась, как увидела кровь на одежде женщины. Потом почуяла пряный запах и расхохоталась. Грех, конечно, но удержаться не могла. Хохотала она до слез, опускаясь на пыльную улицу.

– Это вино, – с трудом сквозь смех крикнула Нина. – Ты вино разбила, что я тебе несла. И мед…

Она продолжала хохотать, хотя слезы уже катились по ее лицу. В довершение жена сикофанта еще и нечаянно наступила босой ногой в мед, разлившийся золотом в пыли. Женщина переминалась растерянно, то нюхала руки, то начинала стряхивать багряные капли с подола. Лицо ее было бледным и изможденным.

Нина с трудом остановила истерику, вонзила ногти себе в руку. Успокоившись, поднялась с улицы. Подойдя на безопасное расстояние к скандалистке, она негромко сказала:

– Мальчика отравили, я должна с твоим мужем поговорить да доложить, что видела. Скажи ему, что Нина-аптекарша приходила. Пусть сам решает.

И, досадливо махнув рукой, пошла обратно в сторону Мезы, по дороге отряхивая одежду да заправляя под мафорий выбившиеся волосы.

Дома Нина сняла столу, вынесла во двор, чтобы выбить пыль хорошенько. Павлос, услышав, постучал в забор, выглянул поверху.

– Я сегодня опять буду охранять тебя, почтенная Нина, – пробасил.

– Приходи, я тебе ужин вынесу. Как туника, впору пришлась?

– Да, впору. Длинновата немного. Спасибо тебе, – парень улыбнулся.

– Ну хорошо, носи да береги. А порванную принеси мне, я зашью.

Павлос кивнул благодарно.

А Нина пошла в дом. Дела сами собой не переделаются, заказы есть, травы надо бы перебрать, опять же ужин приготовить. Нина разожгла печку, бросила овощи вариться, добавила соли да душицы. Достала завернутый в промасленную холстину хлеб. За хлопотами не заметила, как солнце село и на город наползла синяя тьма, несущая прохладу.

Нина вынесла ужин для Павлоса – он ожидал, опять звезды разглядывая. Пожелав ему добрых снов, ушла в дом, накинула засов на дверь. Ослабила узел на платке, готовясь ко сну. Вспомнила, что не заперла аптеку, взялась уже за ручку, когда в дверь постучали. Нина выглянула: на пороге стоял сикофант Никон.

Нина, покачав головой, сделала шаг назад,