Слепой. Живая сталь - Андрей Воронин

Бормотание продолжающего работать телевизора неожиданно проникло в сознание. В новостях рассказывали, каких бед натворила снежная буря в Москве и ее окрестностях. Беды были, в общем-то, стандартные, и большей их половины легко можно было избежать, если бы люди чуть меньше полагались на авось и чуточку больше уважали мир, в котором живут, как черви в яблоке, выгрызая его изнутри. Внезапно уловив в скороговорке диктора знакомое словосочетание, Алексей Ильич увеличил громкость телевизора.

– А ну, цыц, – прикрикнул он на спорщиков. – Дайте послушать.

– …личный водитель заместителя министра коммунального хозяйства столицы Вячеслава Ромашина, – отчетливо произнес в наступившей тишине знакомый всей стране голос одной из ведущих первого канала. – По заключению медиков, смерть наступила от внезапной остановки сердца. Потерявший управление на большой скорости автомобиль спровоцировал масштабное ДТП, в котором, кроме Ромашина и его водителя, по последним данным, погибло одиннадцать человек. Трое из них скончались в больнице, куда были доставлены для оказания медицинской помощи. Эксперты сообщают, что вскрытие не обнаружило в крови водителя служебной «ауди» следов алкоголя, а также наркотических и отравляющих веществ.

Гриняк выключил телевизор.

– Ромашин? – переспросил Сумароков. – Тот самый, что ли?

– Какой еще Ромашин? – удивился Сердюк.

– Да ты наверняка его помнишь, – сказал Сумароков. – Сидел одно время у нас на заводе представителем заказчика. Гляди ты, куда забрался – в самую, понимаешь ли, Москву!

– А, – вяло, без энтузиазма воскликнул Сердюк, – помню, как же. Был такой. Харю от задницы не отличишь, и разговаривал так же – слушаешь и не знаешь, то ли уши заткнуть, то ли нос. То ли хайло это вонючее – кулаком, а еще лучше – чугунной болванкой.

– Опомнись, Саня, – с упреком сказал Сумароков, – чего несешь-то, помер ведь человек!

– Ну да, ну да, – все так же вяло согласился Сердюк, – о мертвых либо хорошо, либо никак… Тогда я – никак. Хотя, заметьте, как жил, так и помер – сам копыта отбросил и еще десять человек с собой на тот свет утащил.

– Он-то при чем? – вступился за покойника Сумароков. – Помянуть бы надо, что ли…

– Не стану я его поминать, – неожиданно заупрямился обычно покладистый, особенно когда речь шла о том, чтобы выпить, Сердюк. – Помер и помер, мало ли народу каждый день мрет!

– Ну, на нет и суда нет, – вмешался в разговор хозяин. Снова присев к столу, на свое любимое место в уголке между столом и холодильником, он вооружился бутылкой. – Ссориться нам, что ли, из-за него?

– Еще чего не хватало – ссориться, – сказал Сердюк, с готовностью подвигая поближе к нему пустую рюмку. – Мы вместе пуд соли съели, нам еще работать и работать… И опять с Горобцом, прямо как раньше. – На его круглой румяной физиономии вдруг проступило выражение нежной ностальгической грусти, которое шло этому тридцатипятилетнему круглоголовому крепышу, как бегемоту пенсне. – А знаете, мужики, у меня родился тост.

– Валяй, – с усмешкой разрешил Сумароков.

– Слава ГГСС! – торжественно воздев к потолку наполненную Алексеем Ильичом рюмку, провозгласил Сердюк.

– Точно, – сказал Гриняк, сдержанно улыбаясь. – А я уже и забыл.

ГГСС – это были первые буквы их фамилий: Горобец, Гриняк, Сумароков и Сердюк. Так их прозвали на заводе, когда экипаж Гриняка работал в тесной связке с инженером-технологом сборочного производства Горобцом. Александр Андреевич был мужик грамотный, понимающий и уважительный, дело свое любил без памяти, и сработались они отлично. Когда работы над «Объектом-195» свернули по приказу сверху, Горобец уволился с завода и куда-то пропал, а недавно вдруг дал о себе знать, прислав весточку из далекой Венесуэлы. Что ж, что бы они там ни затевали под своими пальмами, Алексей Ильич был не прочь хоть разок побывать в дальних заморских странах, о которых не смел даже мечтать, и снова поработать бок о бок таким грамотным специалистом и мировым мужиком, как Горобец.

– Слава ГГСС! – подхватил предложенный Сердюком тост Сумароков.

– И долгие лета, – как обычно, подытожил Алексей Ильич, поднимая наполненную до краев рюмку.

* * *

Следует еще раз заметить, что в таком большом городе, как Москва, живет очень много людей. Все они разные и многое из того, чем им приходится заниматься, тоже делают по-разному, всяк на свой лад и манер. Это относится и к тому, как люди воспринимают передаваемые по телевизору новости. Конечно, несмотря на индивидуальные различия, вменяемым представителям рода человеческого свойственны всего несколько хорошо изученных психологами типов стандартных реакций. Так, например, новость о крупной аварии на МКАД, в которой погиб высокопоставленный чиновник из правительства Москвы Ромашин, многие просто не заметили, занятые какими-то другими, более важными, чем сидение перед телевизором, делами. Подавляющее большинство тех, кто просмотрел посвященный данному событию сюжет или прочел о нем в интернете, отреагировали приблизительно так же, как простодушный Саня Сердюк: конечно, в гибели людей хорошего мало, но тут ничего не поделаешь – люди гибнут ежедневно. Как говорится, такова се ля ви. И, что характерно, с каждым днем она становится еще «селявее». В общем, мое дело – сторона, в этот раз накрыло не меня, и слава богу.

Кого-то эта новость взволновала всерьез – в первую очередь, родных и близких погибших, а также тех, кто получил в этой аварии травмы или просто лишился своего движимого четырехколесного имущества. Далее круги волнения пошли распространяться по убывающей: медики, спасатели, страховые агенты, священнослужители, соседки-плакальщицы на похоронах, должностные лица, ответственные за состояние дорог и безопасность движения, кредиторы погибших, водители эвакуаторов и так далее, вплоть до домашних питомцев, которых некому стало кормить и баловать.

Таких людей по сравнению с общим количеством населения Москвы насчитывалось совсем немного. Но был среди никем до конца не сосчитанных миллионов москвичей и гостей столицы всего один человек, который воспринял известие о гибели Вячеслава Эдуардовича Ромашина не как обычную дурную новость, а как прямое предупреждение, адресованное лично ему.

Вообще-то, если подумать, он был один такой на всю Россию и даже, черт возьми, на всю планету. Да что планета! Он был один на всю необозримую Вселенную, единственный и неповторимый, и, к огромному сожалению, не испытывал от своей уникальности ни малейшего удовольствия.

Вообще, мало кто остается доволен, получив предупреждение. Такое уж это слово – «предупреждение», что ничего хорошего от него ждать не приходится. Предупреждают чаще всего о чем-то неприятном – например, о намерении отключить электричество, газ и воду за неуплату или уволить с работы за регулярные на оную опоздания. Никто не говорит: «Предупреждаю: в этом месяце вы получите премию в размере двойного оклада за особые заслуги перед компанией!» Или: «Предупреждаю: я люблю вашу дочь и хочу на ней жениться!» То есть, так сказать тоже можно, но тогда известие, по замыслу хорошее, радостное, автоматически приобретет мрачный оттенок угрозы: дескать, я-то женюсь, да только как бы вам после об этом не пожалеть…

Фраза: «У меня для тебя приятный сюрприз» – по сути тоже предупреждение. Но о приятных вещах почему-то не предупреждают, а, например, заранее ставят в известность или, что то же самое, предварительно сообщают. А предупреждают чаще всего об опасности – бывает, что выстрелом в воздух, который недаром зовется предупредительным. А еще «предупредить» – значит предотвратить. Потеря права на управление автомобилем предупреждена путем своевременно сделанного предупреждения о недопустимости нахождения за рулем в пьяном виде – вот, как-то так.

Уникального, одного на все мироздание, индивидуума, о котором идет речь, именно предупредили, причем очень конкретно и жестко. Человек этот был не из тех полоумных адептов тайных учений, которые повсюду ищут (и, разумеется, постоянно находят) некие понятные им одним мистические знаки. Он не гадал о будущем по траектории полета падающей с высоты голубиной какашки или по той причудливой форме, которую приняла после столкновения на Кольцевой черная «ауди» Ромашина. Он был разумный, здравомыслящий, блестяще образованный человек, сотрудник российского дипломатического корпуса, и даже церковь посещал скорее для приличия, потому, что так принято, а не потому, что действительно, всерьез во что-то такое верил. Ни о какой мистике применительно к сложившейся ситуации говорить не приходилось: его предупредили, а он, в свою очередь, услышал предупреждение, правильно его понял и принял к сведению.

Теперь оставалось понять главное: что ему в связи со всем этим делать.

Чуть больше недели назад Игоря Вадимовича Чернышева отозвали в Москву из Белграда, где он служил в российском посольстве в качестве особого представителя по развитию торгово-экономических связей. После окончания института международных отношений Игорь Чернышев счел небесполезным заочно получить второе высшее образование – экономическое. Этим миром движет торговля; причина всех, сколько их было на планете, войн заключается в переделе торговых рынков и сфер экономического влияния. И в наше прагматичное, склонное все на свете мерить исключительно деньгами время лишь тот, кто изучил законы торговли и умеет заставить их работать на себя, может добиться стоящих упоминания успехов на дипломатическом поприще.