Суперденьги. Поучительная история об инвестировании и рыночных пузырях - «Адам Смит»

Существует такая философия: для того, чтобы обуздать инфляцию, нужно заставить всех прекратить всякую деятельность. Люди должны застыть в позе эмбриона и прекратить дышать хотя бы на время — это, как считается, исцеляет от излишнего энтузиазма. И тогда все потихоньку приходит в норму. До сих пор ФРС держала шлюз почти закрытым из-за растущей инфляции. За управление шлюзом ФРС не раз критиковали — за слишком резкое прекращение денежного потока в 1966 г., потом за слишком быстрое его восстановление в 1967 и начале 1968 г.

Заседания ФРС закрыты для публики, но две ее позиции вполне ясны. Первая — только мы имеем право печатать деньги. Однако после того, как они напечатаны, мы не можем контролировать их использование. Выпуск денег должен быть частью более глобального плана, учитывающего внешнеторговые балансы, налоги и т. д. Наша Официальная политика заключается в сдерживании. Если мы отклонимся от нее, то не только не сможем контролировать движение денег (т. е. куда они поплывут), но и породим новость, которая может вызвать обратный эффект и напугать всех до смерти.

Вторая позиция — беспокойство за то, что произойдет утром в понедельник, и особое отношение к событиям уик-энда. Вырисовывался сценарий: эмитенты коммерческих бумаг теряют возможность продавать, им остается идти на поклон к банкам, банки отказывают им, кредиторы тащат эмитентов в суд, эмитенты начинают увольнять людей и сворачивать деятельность, потерявшие работу люди идут на ближайший перекресток и начинают торговать яблоками, если это место еще не занято торговцем хот-догами. В записях представителя ФРС после заседания, прошедшего тем же летом, были такие слова: «неспособность эмитентов рассчитаться по своим бумагам при наступлении срока имела бы катастрофические последствия для самих эмитентов, для рынка коммерческих бумаг, для других финансовых рынков и для банковской системы». Катастрофические последствия — это слова, которыми в ФРС просто так не бросаются. И мнение тех, кто опасался неприятностей в понедельник, возобладало.

Альфред Хейс, президент Федерального резервного банка Нью-Йорка, был в Лондоне. Замещал его шестидесятитрехлетний Уильям Трайбер, бывший адвокат с Уолл-стрит, а ныне исполнительный вице-президент банка. Трайбер — приятный, седовласый мужчина, в консервативном костюме-тройке. Именно так должен выглядеть вице-президент федерального банка, имеющий за плечами годы учебы в Колумбийском университете и работы в Sullivan and Cromwell. Трайбер вышел из монументального здания ФРС (построенного по образцу гостиницы Strozzi Palace во Флоренции) в то же самое время, когда оглушенные банкиры поднимались в офис First National City Bank в Нью-Йорке. Затем Трайбер поехал в загородный дом — солидный двухсотлетний особняк в Ист-Уинчестере, штат Коннектикут. Как позже рассказывал сам Трайбер, он позвонил в First National City Bank в 22.30. Банкиры все еще были там, и пребывали в состоянии шока.

Трайбер засел за телефон. Весь уик-энд он занимался только телефонными переговорами. Он перенес столик с телефоном в гостиную. Он переговорил с Артуром Бернсом, председателем совета управляющих ФРС и предводителем «опасающихся неприятностей в понедельник». Он позвонил домой всем президентам крупных нью-йоркских банков, и если самого шефа не удавалось найти, он связывался со вторым лицом банка. (Дэвид Рокфеллер, президент банка Chase Manhattan, в тот момент был на своей яхте у берегов штата Мэн.) Трайбер не мог надолго отойти от телефонного столика, потому что в усадьбе была только одна линия, и порой ему приходилось давать близким инструкции, как отвечать на очередной звонок. Его дочь сделала фотографию, которую назвала «Папин воскресный офис». На сухом языке репортажей, в которых это событие было освещено позже, ситуация рисовалась таким образом: банкирам было сказано, что «учетное окно должно быть соответствующим ситуации», а это вовсе не означало, что каждый получит деньги по сниженной ставке.

Воскресным вечером Трайбер вылетел в Вашингтон. Совет управляющих ФРС собрался в понедельник в 9.00. К вечеру того же дня 12 федеральных резервных банков направили телефонограммы во все банки, входящие в систему, причем не только в банки крупных городов, но и в провинциальные банки по всей стране. Указательные пальцы работников ФРС были сбиты в кровь от накручивания телефонных дисков. Наставление во всех случаях было одним и тем же: если к вам обращаются за кредитом, предоставьте его. Если же кредитные ресурсы у вас закончатся, обращайтесь к нам, и мы позаботимся, чтобы деньги у вас появились.

Я невольно предался размышлениям и фантазиям. А что, если бы у кого-то на телефонной линии часами висел его сыночек-переросток? И если бы даже собственный гонец ФРС, эдакий Пол Ревир, не смог прорваться? Юристы Penn Central, нервно теребя бумаги, едут по пригородам Филадельфии к дому судьи, а линия занята!

Мне живо представляется такая сцена (не забудем — время школьных каникул):

— Алло? Мистера…, будьте добры.

— Это Тимми.

— Привет, Тимми. Можно поговорить с твоим папой?

— Нет.

— Тимми, будь добр. Это очень важно.

— Нет.

— Но почему нет? Почему я не могу поговорить с твоим отцом?

— А его тут нет.

— Так где же он?

— Во дворе, отрабатывает удар в гольфе.

— Ты можешь его позвать?

— Нет.

— Почему ты не можешь его позвать?

— Мне нельзя уходить с кухни до тех пор, пока я не доем обед.

— Не бойся, на этот раз тебе ничего не грозит. Я обещаю.

— Мне нужно доесть обед.

— И сколько времени ты будешь доедать свой обед?

— Не знаю. Я морковку не люблю. А мне велели ее доесть.

— Ты можешь позвать его из кухни?

— Нет.

— А кто-нибудь еще дома есть?

— Ага.

— Кто? Дай ему трубку.

— Артур не может говорить.

— Кто не может говорить? И почему он не может говорить?

— Потому что он пес.

— Тимми, слушай внимательно. Переложи морковку в миску Артура и быстро приведи отца.

— Они сразу догадаются. Артур морковку не ест.

— Делай как я тебе сказал! Слушай, Тимми, а хочешь большой новый футбольный шлем? А фотографию Артура Бернса с автографом? В футбольной форме?

— Ага.

— Умница. А теперь делай, как я тебе сказал.

Через какое-то время к телефону наконец подходит банкир.

— Алло?

— Родни, это ФРС. Думаю, вы знаете, почему мы звоним.

— Угу… Может, мой малец чего перепутал, но он сказал, что вы уговорили его вывалить морковку в собачью миску.

Представитель ФРС извиняется за то, что пришлось звонить банкиру домой, и добавляет, что всем, кто придет в его банк, деньги давать. Родни благодарит и напоминает:

— Кстати, не забудьте о фото Артура Бернса. С автографом.

В понедельник, 22 июня, Артур Бернс, попыхивающий трубкой председатель ФРС, не только заставил выделить дополнительные резервы, но и добился отмены Правила Q, что снова позволило банкам принимать крупные краткосрочные депозиты. Раньше ФРС лишила банки права принимать крупные срочные депозиты под предлогом борьбы с инфляцией. Теперь они решили отодвинуть обеспокоенность инфляции в сторону. После дебатов, длившихся целый день, Бернс отстоял свою позицию.

И с этого момента все пошло своим чередом. Penn Central объявила о банкротстве, но больше никто не обанкротился. С рынка коммерческих бумаг было выведено $6 млрд, поскольку покупатели отшатнулись от него в ужасе. Теперь компании, которые хотели продать коммерческие бумаги, но не могли этого сделать, шли в банки и умоляли выделить им деньги. Банки шли к ФРС, ФРС предоставляла им деньги, а банки ссужали их будущим эмитентам. За одну лишь неделю июля банки получили от ФРС $1,7 млрд. Более $2 млрд ушло через банки компаниям, у которых истекал срок коммерческих бумаг. Но и это был не конец. Теперь, когда Правило Q было ликвидировано, банки привлекли $10 млрд в виде срочных депозитов на тот случай, если кому-нибудь потребуются еще деньги. Некоторые из банкиров, которые внимательно следили за ситуацией того лета, опасались, что если кто-нибудь сложит все их убытки по портфелям облигаций, то он может подумать, что банк лопнул. Однако к немалому удивлению год у них выдался очень удачный!

В ФРС все были довольны. Им удалось не только не допустить кризиса, но и рециклировать деньги. Хотя долги по-прежнему оставались долгами, теперь они принадлежали банкам, а не индивидуальным заемщикам. А с банками заемщикам дышалось уже чуточку легче: они всегда могли сесть за стол и выработать упорядоченную систему погашения долга. Прирост же денежной массы был не таким большим, чтобы подстегнуть инфляцию.

В адрес ФРС раздались жиденькие аплодисменты. Аплодировали те 17 человек, которые были в состоянии понять ее действия. Один нью-йоркский банкир заявил, что ФРС проделала «классную работу». Business Week писал, что «любое неверное действие ФРС позволило бы финансовым проблемам Penn Central перекинуться на финансовую систему страны… и привело бы к лавине корпоративных банкротств».