Колхозное строительство 2 - Андрей Готлибович Шопперт

солдат и офицеров ждать мужей с войны. А жёны космонавтов? Как они с мольбой смотрят на небо, когда их муж, их любимый, в маленькой космической ракете наматывает круги вокруг Земли! Они тоже ждут. Ждут и надеются». Вот — а дальше Машенька и Симонов читают стихотворение.

— Ну, непростая ассоциация, но попробовать можно. Симонова найду. Ещё чего изволите?

— Про дом не забывайте. Уж скоро снег сойдёт.

Гудки.

Ладно, вернёмся к нашим баранам. Интересно, как Бик переводится. Немного похоже на «пиг» — это, кажется, свинья. Плохо не знать языки. Итак, подъезжаем к «Интуристу» и заходим в вестибюль. В 19 часов буржуй в коричневом пальто должен стоять у администратора. Так договорились через знакомых Макаревича. Пришлось, между прочим, одной иконой пожертвовать — ещё бы знать её истинную ценность… Проехали. Марсель знакомится с Чуковской, и они едут на одном из такси в «Прагу», а Пётр, чуть отстав, едет немного дальше по Калининскому проспекту, и уже пешком возвращается и заходит в ресторан. Ух и намудрил. Пётр пошёл на кухню и поставил чайник. Это дело надо ещё раз обмозговать.

Событие одиннадцатое

Месье Марсель Бик был похож на Д’Артаньяна Боярского как лошадь Пржевальского на самого Пржевальского. Знать бы ещё, как тот выглядел — но ведь точно не как лошадь. Ни грамма барон Бик на француза не походил. И если уж сравнивать с киноактёрами, то лучше всего подойдёт Брюс Уиллис в первом «Крепком Орешке». Почти лыс и брутален — только чёрен и слегка носат. И даже шляпы не было, кепка плебейская. А ведь шляпы в это время носили все. На вешалке у Петра дома тоже висела. Померил как-то. Ужас. Нет! Мы заменим это тоже на кепку. А может, вообще, кожаную восьмиклинку сбацать с высокой тульёй? Все бросятся подражать, и двинем моду вперёд. А ещё неплохо бы наладить производство, и потом засветить эти кепки на Буйнове и Михалкове в клипах. И вот он — массовый спрос, а у нас уже есть предложение. Может, бросить секретарствовать и податься в подпольные цеховики? Посадят. А вот предложить барону? Ему пойдёт. Всё это промелькнуло в голове у Штелле, когда он пригубил первую рюмочку коньяка и откинулся на стуле в отдельном кабинете ресторана «Прага», разглядывая буржуя.

Люша не понадобилась. Нет, для солидности — конечно, а вот как переводчик — нет. Переводчик у месье барона был свой. Была своя — молодая, красивая, высокая, улыбчивая. Чуть зубы подгуляли — редкие. Говорят — признак жадности. Некрасивая улыбка. Надо в конце разговора посоветовать девушке пореже улыбаться, а ещё подучить русский. Смешно ставила ударения, и этот фханцузский акцент. Слушаешь и Ленина представляешь. Сам Марсель тоже не Поль Робсон. Видишь перед собой Брюса Уиллиса, а голос как у мышки — попискивает. Что ещё про француза сказать можно? А вот — пальто. Вот ведь гадство — оно тоже коричневое, а смотрится совсем по-другому. Выходит, дело не в цвете — дело в дизайнере и швее. Ещё, наверное, в качестве машинок — ну, там, чтобы строчки ровные и не морщило. Что ж, будем иметь в виду, и машинки правильные закажем.

Сейчас месье играл кубиком. Пётр достал его, покрутил, смешивая грани и передал бизнесмену. Тот крутанул раз, другой, и увлёкся — но не математик. Тогда Штелле достал формулы на тетрадных листках и собрал по ним. Снова смешал и вручил Марселю. Тот покивал головой и потянулся за бутылкой с коньяком, а не к лежащим рядом с Петром листкам.

— Что вы хотите за эту игрушку? — Бик чуть сморщился. Ну, да, не «Реми».

Пётр хотел многого. Вопрос был в честности акулы бизнеса. Ну, сейчас скорее акулёнка.

— Пятьдесят процентов прибыли. До этого нужно запатентовать сам кубик и места соединения. Отдельно.

— Вы ведь в России. Как это будет выглядеть? — Бик натянуто улыбнулся, а переводчица попыталась улыбку повторить. Получилось плохо — зубы редкие, губы тонкие. Может она и не красавица вовсе, и всё это макияж да антураж.

А вот вопрос правильный. Как это будет выглядеть? Перевод на его счёт во Внешторгбанке? Даже не смешно. Хотя после долгого размышления этот вариант тоже прорисовался. Всё дело в законодательстве. Сейчас писатель сам заключает договора с иностранными издателями, если тем вдруг захотелось напечатать ваш опус. Например, в Америке решили издать «Молодую гвардию» Фадеева. Вот озолотится! Пётр же, в отличие от Фадеева, написал детскую сказку. Почему бы богатому французу не захотеть напечатать во Франции его «Буратино»? Кроме того, это предприятие может оказаться и чертовски прибыльным. Сейчас ещё никому в голову не пришло выпускать «Киндер-сюрпризы» — шоколадные яички с игрушками внутри. Да и бог с ним, с шоколадом. Надо выпустить, скажем, сотню тысяч экземпляров книги, и столько же пластмассовых фигурок: Буратино, Артемона, Мальвины, папы Карло, Карабаса Барабаса, лисы Алисы, кота Базилио, Дуремара. Выпустить и сделать приложением к книге. Покупаешь книжку, и можешь выбрать из ящика одну из фигурок. Отдельно фигурки не продаются. Можно, конечно и отдельно, но раскрашенные вручную, и очень дорого.

— Думаю, что тираж книги превысит после всех переизданий миллион экземпляров, — закончил Пётр излагать свою идею Марселю.

— Интересный вы человек, месье Тишков. Я обязательно проработаю со своим бухгалтером этот вопрос, но даже навскидку видно, что это и на самом деле принесёт немалые деньги. Только причём здесь гонорар за кубик? — Бик вынул блокнот и стал мелким почерком записывать туда что-то — наверное, идею с книгами.

— Гонорар за книги ведь может быть и больше, чем он получится на самом деле. Завтра мы можем заключить договор в Союзе Писателей. Сумму не оговаривать — пусть это тоже будет пятьдесят процентов от прибыли.

— Хорошо. У меня есть время. Задержусь ещё на один день.

— Там, напротив здания Союза, находится Третьяковская галерея — заодно сходите, полюбуетесь шедеврами русских художников, — подсказала Чуковская.

— О, это замечательная мысль. Спасибо, Елена. А вы не побудете экскурсоводом?

Это что, он клеит Люшу? Пётр напрягся, напряглась и переводчица, тоже, между прочим, Ленка — Элен.

— Извините, Марсель, но завтра обычный рабочий день. Я не смогу, — ха, а ведь и правда. Хоть и объявили на всю страну, что принято партией судьбоносное решение о переходе на пятидневку, ещё ни одно предприятие фактически не перешло. Скоро сказка сказывается.

— Жаль.

— Там есть профессиональные гиды. Они лучше моего расскажут, — чуть покраснев, с извиняющейся улыбкой отмахнулась Чуковская.

— Давайте проговорим и ещё один вариант оплаты за «Русский кубик», — решил прекратить этот съём Тишков.

— Внимательно