Возвращение в Оксфорд - Дороти Сэйерс

— Не сомневаюсь, — сказала мисс Мартин. — Мне более чем хватило описания в газете.

— И кроме того, — продолжала Гарриет, обращаясь к мисс Бартон, — вы ведь не видите убийцу при исполнении. Вы видите его, когда он пойман, посажен в клетку и очень несчастен. Но тот убийца в Уилверкомбе был хитрым, алчным мерзавцем, готовым убивать снова и снова, если его не остановят.

— Это безусловный аргумент за то, чтобы их ловить, — сказала Фиби, — что бы с ними потом ни делали.

— И все-таки не слишком ли это хладнокровно — ловить убийц в качестве интеллектуального упражнения? — спросила мисс Стивенс. — С полицией понятно, это их работа.

— По закону, — ответила Гарриет, — это обязанность каждого гражданина. Но большинство людей об этом не знает.

— А этот Уимзи, — не унималась мисс Бартон, — который, кажется, сделал себе из этого хобби, он смотрит на поимку преступников как на обязанность или как на интеллектуальное упражнение?

— Не знаю, — сказала Гарриет. — Но мне повезло, что он выбрал такое хобби. В моем случае полиция ошиблась — я не виню их, но так уж вышло. Поэтому я рада, что был кто-то еще.

— Вот это благородные слова, — объявила мисс Мартин. — Если бы меня обвинили в том, чего я не совершала, я бы на стенку лезла.

— Но взвешивать доказательства — моя работа, — напомнила Гарриет. — И я не могла не видеть, что у полицейских весьма сильная позиция. Это ведь формула, вроде a + b, просто в этом случае был еще неизвестный фактор.

— Как эта штука, которая все время возникает в новой физике, — сказала мисс Мартин. — Постоянная Планка, или как ее там.

— Несомненно, чем бы дело ни кончилось и кто бы в нем ни участвовал, — внесла свою лепту мисс де Вайн, — главное — собрать все факты.

— Да, в том-то и дело, — согласилась Гарриет. — Факт заключается в том, что я не совершала убийства, а мои чувства не имеют значения. Если бы я убила его, то, вероятно, чувствовала бы себя совершенно правой и возмущалась бы тем, что со мной дурно обращаются. А так я считала и считаю, что обречь кого бы то ни было на мучительную смерть от яда — совершенно непростительный поступок. Но то, что в этом обвинили именно меня, — просто несчастный случай, как если бы я упала с крыши.

— Я должна извиниться, что подняла эту тему, — сказала мисс Бартон. — Спасибо, что так откровенно мне отвечали.

— Сейчас я уже могу это обсуждать. Сначала не могла. Но это ужасное убийство в Уилверкомбе заставило меня посмотреть на все по-новому, с другой стороны.

— Скажите, — спросила декан, — а что из себя представляет лорд Питер?

— Вы имеете в виду, каков он на вид? Или каково с ним работать?

— Ну, все примерно знают, каков он на вид. Пэр с Мэйфэра. А каков он в беседе?

— Довольно занятный. Я бы сказала, берет большую часть беседы на себя.

— И вы остаетесь в тени его веселья и остроумия?

— Я как-то встретила его на выставке собак, — неожиданно сообщила мисс Армстронг. — Он великолепно изображал высокородного осла на прогулке.

— Значит, он либо смертельно скучал, либо что-то расследовал, — смеясь, пояснила Гарриет. — Я знаю этот его легковесный тон, чаще всего это камуфляж, хоть и неизвестно, что под ним скры вается.

— Ну, что-то точно есть, — сказала мисс Бартон, — потому что он явно очень умен. Но обладает ли он помимо интеллекта еще и чувствами?

— Я не стала бы, — Гарриет задумчиво рассматривала пустую чашку, — обвинять его в душевной черствости. Например, он был очень расстроен, когда отправил в тюрьму преступника, который был ему симпатичен. Но на самом деле он очень сдержан, несмотря на всю свою обманчивую манеру.

— Может быть, он просто застенчив, — доброжелательно предположила Фиби Такер. — Разговорчивые люди часто застенчивы. Мне их жаль.

— Застенчив? Нет, едва ли, — возразила Гарриет. — Может быть, это нервы — что за дивное слово, столько всего может значить. Но вряд ли он нуждается в жалости.

— И за что бы его жалеть? — добавила мисс Бартон. — Не думаю, что в нашем достойном жалости мире следует тратить это чувство на молодого человека, у которого есть все, чего он только может пожелать.

— Он примечательная личность, если так, — сказала мисс де Вайн серьезным тоном, однако в глазах ее мелькнула лукавая искра.

— И не такой уж он молодой, — заметила Гарриет. — Ему сорок пять.

(Именно столько было мисс Бартон.)

— Какую надо иметь самонадеянность, чтобы жалеть людей! — воскликнула мисс Мартин.

— Вот-вот, — подхватила Гарриет, — никому не нравится, когда его жалеют. Большинству нравится жалеть себя, но это совсем другое дело.

— Сказано едко, но до боли правдиво, — сказала мисс де Вайн.

— Но я все-таки хочу знать, — упорствовала мисс Бартон, не давая себя отвлечь, — есть ли у этого светского дилетанта какое-нибудь занятие помимо всех этих хобби вроде расследований, коллекционирования книг — и, кажется, он еще в крикет играет в свободное время?

Гарриет, которая уже некоторое время дивилась тому, как отлично ей удается держать себя в руках, ощутила неодолимое раздражение.

— Не знаю, — сказала она. — А какая разница? Почему он должен делать что-то еще? Ловить преступников — нелегкая и небезопасная работа. Она занимает много времени и сил, и его самого запросто могут ранить или убить. Да, возможно, он делает это для забавы, но делает как следует. Наверняка многие, как и я, имеют основания быть ему благодарными. Разве этого мало?

— Я совершенно согласна, — сказала мисс Мартин. — Мне кажется, все должны быть благодарны людям, которые делают за нас грязную работу и не ждут награды, каковы бы ни были их резоны.

Мисс Фортескью горячо ее поддержала.

— У меня в загородном коттедже в прошлое воскресенье засорилась сточная труба, — сказала она, — и один отзывчивый сосед пришел и прочистил ее. В процессе он ужасно выпачкался, и я все время извинялась, а он сказал, что не стоит его благодарить, потому что он любопытен от природы и любит трубы. Может, это и неправда, но даже если правда, мне-то уж точно не на что жаловаться.

— Кстати, о трубах… — оживилась казначей…

Разговор принял менее личный и более легкий характер (потому что невозможно представить себе людей, которые не способны оживленно беседовать о сточных трубах), и вскоре мисс Бартон ушла спать. Декан вздохнула с облегчением.

— Надеюсь, вы не обиделись. Мисс Бартон ужасно прямолинейна, и она твердо решила высказать свое мнение. Она прекрасный человек, но с чувством юмора у нее не очень. По ее мнению, все должно делаться только с самыми возвышенными намерениями.

Гарриет извинилась за резкость.

— По-моему, вы прекрасно держались. И ваш лорд Питер кажется очень интересным человеком. Но это не повод заставлять вас обсуждать его, беднягу.

— Если хотите знать мое мнение, так в университете все слишком подробно обсуждается, — заметила казначей. — Мы спорим и о том и о сем, и зачем и почему, вместо того чтобы просто взять и сделать.

— Но разве не надо сначала понять, что мы хотим сделать? — возразила мисс Мартин.

Услышав начало доброй академической перебранки, Гарриет улыбнулась Бетти Армстронг. И десяти минут не прошло, как кто-то помянул «шкалу ценностей». Через час они все еще спорили. Наконец из уст казначея прозвучала цитата: «Бог создал целые числа, остальное — дело рук человека».[52]

— Ах, боже мой! — воскликнула мисс Мартин. — Давайте только обойдемся без математиков. И физиков. С ними мне не справиться.

— А кто только что поминал постоянную Планка?

— Я! И горько о том жалею. Отвратительная штука.

Запальчивость декана от души рассмешила всю компанию. Пробило полночь, все стали расходиться.

Мисс де Вайн обратилась к Гарриет:

— Я пока еще живу не в колледже. Можно мне вас проводить?

Гарриет согласилась, гадая, о чем с ней хочет поговорить мисс де Вайн. Они вместе вышли из Нового двора. Взошла луна, раскрасив все вокруг холодными мазками черного и серебряного — эти суровые тона контрастировали с теплыми желтыми огоньками окон, за которыми все еще болтали и смеялись вновь встретившиеся старые друзья.

— Как будто снова учеба, — сказала Гарриет.

— Да. — Мисс де Вайн странно улыбнулась. — Если бы вы послушали под этими окнами, то убедились бы, что весь шум от женщин средних лет. Старые уже легли, спрашивая себя, неужели они так же плохо сохранились, как их сверстницы. Они сегодня переволновались, и у них болят ноги. Молодые трезво беседуют о жизни и повседневных обязанностях. Но те, кому сорок, притворяются, будто они снова студентки, и им это нелегко дается. Мисс Вэйн, я восхищалась сегодня тем, как вы говорили. Беспристрастность суждений — редкая добродетель, и очень немногим людям она нравится, и в себе, и в других. Если вы нравитесь кому-то, несмотря на это качество, а уж тем более из-за него, такая симпатия дорогого стоит, потому что она искренняя и потому что с этим человеком вы тоже можете быть искренней.