Тридцать девять недель (СИ) - Эйр Алиса

- Ваш сын умер, милостивый государь, но я не поверю, что вы готовы пойти на жертвы, - сказала она, взглянув в его серые блеклые глаза. - И вы прекрасно понимаете, что я не хочу покидать королевство Тарган, потому что в империи меня ждет сущий кошмар. Поэтому вы настаиваете на скором браке.

- Если согласишься, до конца недели ты станешь моей женой.

- Вы получите мое согласие после похорон Малкира, - кивнула она. - Однако я прошу о взаимной услуге.

- Хочешь встретиться с мистиком?

- Когда я стану вашей женой, вы сможете сохранить союз. Это будет очень шаткий мир, но мир, которого вы так добивались все эти годы. Взамен я прошу о встречи с жалким преступником, что сидит в казематах. Вы же хотели заключить договор? Мы в равных условиях.

- Справедливый обмен! - охотно согласился Диар де Тарган. - Думаю, мы пришли к соглашению. Ты получишь аудиенцию с мистиком Алориусом в качестве королевы Таргана. Но не раньше!

- Договорились!

Не успел Диар де Тарган похоронить единственного сына, как жителям королевства сообщили о предстоящей свадьбе монарха с леди Сисаль де Тарган, овдовевшей женой наследника престола. Не все восприняли новость о бракосочетании с улыбкой на устах, как это было семь лет назад. По землям расползись слухи, будто бы внучка императрицы Афелисы погубила жизнерадостного принца. Причиной считали банальную ревность. Одни утверждали, что королю не стоит жениться, чтобы не разделить участь сына; другие вполголоса заявляли, что этот брак не сулит ничего хорошего. Если Всеотцы благословят молодоженов, Сисаль де Тарган родит наследника, что сделает ее единственной правительницей королевства Тарган. Это означало, что вся власть перейдет в руки империи Домин. Лишь единицы поддерживали своего милостивого государя, и Даймон де Тарган, к огромному сожалению короля, тоже был против свадьбы.

Сразу после похорон Малкира де Таргана, в тот же самый день, чтобы не терять времени на переговоры с империей Домин, состоялась свадьба. Церемония прошла в узком семейном кругу, и никто не был приглашен на праздник. Советник весь день пил в борделе, отбросив все обеты. Ну а молодожены ушли в покои короля.

Глава 7

Сисаль переминалась с ноги на ногу, испытывая странные чувства, которые смешались в ней. Это было не столько отвращение к мужу, что стоял за ширмой и переодевался, сколько страх перед неизвестностью. Ей уже приходилось ночевать в одной комнате с принцем, но то было очень давно и неправда, если смотреть на все со стороны брака. Малкир никогда не оказывал знаков внимания. Они даже не целовались. Стоило ли ожидать чего-то подобного от короля? Это вряд ли. Она и сама не верила в благополучный исход событий, ведь Диар де Тарган, в отличие от десятилетнего сына, был настроен серьезно. Это пугало и внушало трепет.

Когда он вышел из-за ширмы, обнаженный, как нерв, Сисаль вздрогнула и быстро склонила голову, сделав реверанс. Она не пыталась выразить уважение этим жестом, а просто боялась смотреть на него, опасаясь, что от нелицеприятного зрелища её вывернет наизнанку.

- Ты замерзла? - спросил он молодую жену.

- Нет.

- Хочешь есть или пить? Если хочешь, прислуга накроет на стол.

- Я ничего не хочу, милостивый государь.

- Дамы, оставьте нас, пожалуйста, - махнул рукой Диар де Тарган, и служанки в спешке выбежали из спальни. - А ты раздевайся и ложись на кровать.

Сисаль, проглотив, не спеша сняла церемониальный наряд и снова зачем-то сделала реверанс. Король терпеливо наблюдал, как его жена легла на кровать и прижала руки, прикрывая пышную грудь.

- Раздвинь ноги! - властно потребовал он, взобравшись на нее.

- Милостивый государь, можно мне выпить воды? - тихонько спросила она.

- Потом попьешь, - холодно ответил он. - Сейчас мы узнаем, можно ли верить твоим лживым словам.

Служанки, стоящие под дверью, толкались и пытались подсмотреть через замочную скважину, что происходит за дверью. Они хихикали, а сами толком ничего не видели. В покоях короля горели свечи, вот только кровать стояла возле стены, а обзор им преграждал широкий стол.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Внезапно в покоях короля раздался протяжный писк, что сорвался с губ Сисаль де Тарган. Этот неожиданно сладкий звук развеял все сомнения старого монарха, убедив его в том, что, хотя бы в верности сыну внучка императрицы не наврала. Все эти годы она хранила верность Малкиру, терпеливо ожидая того момента, когда юный принц воспользуется всеми правами законного мужа. Однако он не дожил до того дня, когда смог бы слиться в единое целое с прекрасной женой. Поэтому плоды верности пожинал его отец, окрыленный чувством эйфории.

Сисаль было некомфортно в объятиях старого мужа. Её первая настоящая близость с мужчиной сопровождалась хрипами монарха, который, как ей показалось, сильно кряхтел и обильно потел, словно в любую секунду мог врезать дуба. Она не знала, что нужно делать, чтобы Диар остался доволен. В отличие от бабушки, собравшей вокруг себя гарем из наложниц, среди которых были и мужчины, и женщины, Сисаль в свои двадцать пять лет не понимала, как нужно действовать в постели. Для нее это был первый по-настоящему необычный опыт.

Все, что она делала, это лежала на спине с закрытыми глазами и широко раздвинутыми ногами, согнутых в коленях, и ждала, когда этот кошмар закончится. Ей было больно первые несколько мгновений, а потом боль прошла, освободив место отвращению, которое она испытывала всякий раз, когда капля пота со лба мужа капала на лицо или обнаженную грудь. Ощущения были не самыми приятными, а если учесть, что старый монарх лежал на ней всем своим телом, дрыгаясь и рыча, она хотела закричать, сбросить его с постели и сбежать.

К счастью, все закончилось так же быстро, как и началось. Король, зарычав в приступе удовольствии, извергся в нее и обмяк. Он рухнул на Сисаль всем своим весом, но быстро перевалился набок и, задыхаясь от восторга, издал еще более странный звук, который можно сравнить с рыком бабуина во время брачных игр.

- Ты молодец, жена, - громко пробормотал он, проведя ладонью у нее между ног. Его длинные пальцы, обтянутые дряхлой кожей, покраснели от крови. – Я и подумать не мог, что ты будешь хранить преданность моему сыну все эти годы.

Сисаль все еще лежала на спине, но теперь ее глаза были открыты. Она смотрела в потолок, чувствуя прохладный воздух, который наполнял каждую пору ее кожи. Она тоже взмокла, поэтому быстро начала замерзать.

- Почему ты молчишь? Тебе не понравилось? - не унимался Диар де Тарган, продолжая мять ее округлые бедра.

- Я выполнила свою часть сделки, милостивый государь, - наконец ответила она вполголоса. - Союз королевства Тарган и империи Домин был закреплен моей кровью, когда мы слились в одно целое. Теперь ваш черед. Когда я смогу встретиться с мистиком Алориусом?

Король не ответил. Сисаль, услышав громкий храп, повернула голову и увидела, что муж уже спит. Он уснул прямо во время разговора.

Следующие два дня она бегала за мужем и просила, чтобы Диар де Тарган выполнил свою часть договора. Однако король отмахивался от разговора и не собирался подпускать жену к мистику Алориусу, пока Сисаль не расскажет причину столь навязчивого желания.

Она еще несколько раз обращалась к нему, в глубине души надеясь, что монарх опомниться и позволит ей встретиться с Алориусом. В скором времени стало понятно, что это пустая трата времени. Даже если бы Сисаль рассказала правду, Диар де Тарган не планировал выполнять часть сделки. Встреча с мистиком Алориусом была рычагом давления на королеву, которую в скором времени должны короновать. Если она получит желаемое, король больше не сможет контролировать ее. Разочарованная этим фактом Сисаль не придумала ничего более изобретательного, чем помощь другого брата, у которого было достаточно власти, чтобы пропустить ее в казематы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Советник Даймон де Тарган сохранил свой пост, но на время отошел от политики и перебрался в резиденцию, где у него была возможность перебрать документы покойного племянника. Бумаги мертвого принца вряд ли могли заинтересовать короля, потому что в них не было ничего стоящего. Однако для советника это было поводом побыть наедине с мыслями.