Воспоминания товарища Обер-Прокурора Святейшего Синода князя Н.Д. Жевахова - Николай Давидович Жевахов

грешных, но и Вас, значит, предуведомил Святитель… Коли бы послушались Святителя в первый раз, то не было 6ы войны, — убежденно сказал о. Александр”…

“Я тоже так думаю”, — ответил я.

“А помните ли Вы, — вдруг, неожиданно, сказал священник Яковлев, какие победы были у нас на фронте, в самом начале войны… Даже немецкую границу наши войска перешагнули… Прав, значит, был наш старичок, когда сказал, что не для гибели, а для покаяния в грехах наших ниспослал Господь эту войну… Вот тут то и нужно было сейчас же взмолиться к Матери Божией и идти крестным ходом, с нашей иконою, на фронт, и тем исполнить повеление Святителя… Господь бы и помиловал Россию за молитвы Своей Матери и попридержал врагов, и не попустил бы войне продолжаться дальше… Тогда ведь все в один голос кричали, что война только на три месяца рассчитана… Может быть и точно. Господь установил такой срок и ждал, что люди покаются… Воля Божия помочь была, да, видно, человеческой воли не было… Тут-то и пошло поражение за поражением, отступление за отступлением, и чем бы все это несчастье кончилось, если бы Сам Царь не пошел на фронт, да в Свои Царские руки команду не взял — одному Богу известно… Ради Царя, Помазанника Своего, Господь отогнал врага и еще милует Россию… Может быть и сейчас еще не поздно”…

Помолчав немного, точно обдумывая мысль, о. Александр как-то особенно выразительно сказал:

“Нет, нет, не поздно еще, спасет Господь Россию; иначе не попустил бы нам грешным, ехать сейчас в Ставку; не прошли, значит, еще уготованные Господом сроки… Лишь бы там вняли голосу Святителя”, — как-то неуверенно окончил священник Яковлев.

Еще долго длилась моя беседа с достойнейшим сельским пастырем, так располагавшим к себе своим простосердечием и искренностью, своей глубокой верой и любовью к Святителю…

Приближалась ночь; простившись со святынею, прочитав вечерние молитвы, мы разошлись каждый в свое купе…

На прощание, о. Александр сказал мне:

“А как же объяснит наука это одновременное явление Святителя Иоасафа нашему старичку в селе и полковнику О. на фронте?..”

Глава 7. Прибытие в Могилев

“Мог ли я, никому не известный сельский священник, думать когда-нибудь, что увижу Царя Батюшку”, — сказал мне на другой день о. Александр.

“И не только Царя, но и Наследника увидите; и даже, может быть, через несколько часов, на вокзале; ибо, наверное, и Государь, и Цесаревич выйдут, вместе с крестным ходом, навстречу Царице Небесной”, — ответил я.

“Спаси их Матерь Божия”, — сказал священник Яковлев и перекрестился.

“А заметили Вы, батюшка, что Царица Небесная прибывает в Ставку как раз к самому дню Тезоименитства Наследника-Цесаревича… Сегодня ведь 4-ое октября, а завтра 5-ое”.

“Да, да, — живо отозвался о. Александр, — значит, крестный ход придет в собор к началу всенощной… Лишь бы только поезд не опоздал”…

“Это ничего, если и опоздает: без Царя всенощной не начнут, да и начинать будет некому, потому что и протопресвитер, и прочее духовенство пойдут с крестным ходом”, — ответил я.

“Пожалуй, что и так”, — согласился о. Александр. Поезд уже приближался к Могилеву. До сих пор, проезжая огромные пространства, мы не замечали никаких признаков войны, точно ее и не было вовсе. Но, по мере приближения к Ставке, нам все чаще и чаше попадались транспортные поезда, эшелоны войск, двигавшиеся по направлению к Ставке и обратно. Ближайшие к Могилеву станции также отражали картину военного времени, на перроне, кроме серых шинелей, никого не было.

Священник Яковлев и я, оба несколько взволнованные, высматривали из окна вагона, рассчитывая увидеть на перроне Государя, Наследника и духовенство, с протопресвитером Шавельским во главе.

“Хоругвей что-то не видать”, — сказал о. Александр.

“Крестный ход ожидает, верно, на площади, перед вокзалом”, — ответил я. Постепенно замедляя ход, поезд грузно остановился у перрона.

Наш вагон-салон был прицеплен к последнему вагону и находился в конце поезда… Мы не выходили из него, ожидая, что кто-нибудь выйдет навстречу святыне. Прошло, однако, несколько минут томительного ожидания, а к нам никто не приходил… Никого не было и на станции: военные, в походной форме, лениво прохаживались по перрону взад и вперед, очевидно даже не зная о прибытии святыни…

“Что бы это значило, — думали мы оба, не решаясь, однако, высказывать друг другу своих тревог и опасений… Разве телеграмма случайно не дошла? Нет, не может быть этого”…

Вдруг появился секретарь протопресвитера Е.И. Махароблидзе, и мы радостно и облегченно вздохнули… Я знал его давно по его участию в делах братства Святителя Иоасафа, где он исполнял иногда мелкие секретарские обязанности.

“О. протопресвитер прислал автомобиль, — скороговоркою сказал он, только, к сожалению, подъехать к главному подъезду вокзала теперь нельзя, придется небольшое расстояние пройти пешком… Но это недалеко, совсем близко; разрешите, я проведу Вас”, — говорил он, обращаясь ко мне и точно не замечая стоящего рядом со мною священника Яковлева.

“Зачем автомобиль? — нетерпеливо сказал я. — Я пройду со всем крестным ходом”…

Е.И. Махароблидзе замялся.

“Крестного хода не будет”, — смущенно сказал он.

“Как не будет? Что Вы говорите такое, Ексакустодиан Иванович! — воскликнул я в изумлении. — Разве протопресвитер не получил моей телеграммы?”

“Никак нет; телеграмма получена вчера… Я не знаю… Я не знаю… Так распорядился протопресвитер”, — растерянно отвечал Е.И. Махароблидзе.

Я переглянулся со священником Яковлевым и прочитал в его глазах такую невыразимую скорбь, такое горе, что мне стало жалко его…

Для сельского пастыря, воспитанного в условиях, создающих определенные точки зрения на начальство, и связывающего высоту служебного положения с высотою личных качеств, такое отношение протопресвитера к святыне явилось неожиданным ударом и глубоко оскорбило его религиозное чувство.

“Какие проводы, и какая встреча! — подумали мы, — вместо крестного хода, с Царем во главе, вместо торжественной встречи чудотворного образа Божией Матери, прибывшего в Ставку по повелению святителя Иоасафа для спасения России, будущее которой становилось все более грозным и тревожным, — на вокзале один Е.И. Махароблидзе, с автомобилем”.

И хотя я знал протопресвитера Шавельского и то, что это мало верующий человек, один из тех прогрессивных батюшек, для которых священнодействие являлось только обязанностью службы, однако такого небрежения к святыне я не мог ожидать… Тем меньше мог допустить его проникнутый благоговейным почитанием святыни настоятель Песчанского храма, священник А.Яковлев, свидетель бесчисленных чудес, изливаемых на верующих от иконы самою Матерью Божиею названной “источником благодати” для всей России С большим трудом,