Объект власти - Чингиз Абдуллаев

— Достаточно. У каждого человека, у каждой семьи есть свои скелеты в шкафу. А у истории их целые кладбища. Просто народы время от времени начинают бить этими историями друг друга по голове, вместо того чтобы учиться мудрости на их примерах. Самое непродуктивное — коллекционировать обиды прошлого. Вот французы и немцы смогли отойти от многолетней вражды и начать создавать новую Европу. А ваши отношения с поляками пока далеки от идеала. И не только с поляками, но и с прибалтийскими республиками. Хотя, справедливости ради, стоит признать, что это они в основном пытаются использовать уроки истории против своих соседей. — Дронго откинулся на спинку кресла. До посадки еще оставалось около четырех часов.

Нащекина больше не спала. Они продолжали тихо разговаривать, чтобы не мешать остальным пассажирам. И не заметили, как пролетело время, пока капитан корабля не объявил о том, что они идут на посадку.

В аэропорту имени Джона Кеннеди им пришлось прождать около двух с половиной часов, прежде чем их самолет вылетел в Чикаго. Меры безопасности, принятые в аэропорту, превосходили всякое воображение — американцы серьезно опасались новых террористических актов. Даже транзитных пассажиров проверяли по второму кругу. Повсюду появлялись полицейские с собаками, натасканными на взрывчатку. Перелет в Чикаго занял около двух часов, и наконец в пять пополудни по местному времени они вышли из самолета.

В аэропорту их встречали. Высокий мужчина с красивым аристократическим лицом коротко представился как лейтенант полиции Саймонс. Он с явным интересом смотрел на Нащекину. Второй встречающий, мужчина среднего роста, коренастый, полный, лысоватый оказался представителем ФБР, старшим агентом Конелли, который неплохо говорил по-русски. По его предложению они поехали в отель, чтобы оставить там вещи. Пока ехали в город и размещались в отеле «Холлидей Инн» — одном из тех многочисленных отелей, которые были рассыпаны по всему миру, — время приблизилось к семи.

Американцы пригласили гостей на дружеский ужин. Было очевидно, что предложение исходило от Конелли, хотя Саймонс также не возражал, все время глядя на Нащекину. Прибывшая гостья его явно заинтересовала. Судя по вопросам, которые задавал Конелли, он был не столько старшим агентом ФБР, сколько высококвалифицированным сотрудником ЦРУ. Но все делали вид, что абсолютно доверяют друг другу. Шутили, рассказывали анекдоты, хотя их так трудно бывает понять иностранцам, даже при идеальных переводах. Ужин прошел в благостной обстановке, после чего гостей опять отвезли в отель. По непонятному капризу портье их номера находились на разных этажах. Выходя на четвертом этаже из кабины лифта, Нащекина кивнула Дронго на прощание. Он поднялся на пятый, вошел в свой номер.

На часах было около десяти. В Москве — уже семь часов утра. Он прошел в ванную, чтобы принять душ, смыть напряжение минувшего дня. И сразу вслед за этим отправился спать. На утро была назначена встреча с Олесей Бачиньской.

РОССИЯ. МОСКВА. 9 МАРТА, СРЕДА

В этот день президент должен был принять одного из сибирских губернаторов. Но это была не совсем обычная встреча. Губернатором был Нахрапович, тот самый миллиардер, о невероятных доходах и расходах которого ходили легенды по всему миру. Раньше самым богатым человеком в стране считался Михаил Кочуровский. Но после привлечения его к уголовной ответственности, осуждения и фактического развала его компании, «место под солнцем» занял Нахрапович.

В отличие от Кочуровского, он не имел никаких особых политических амбиций, хотя и умудрился стать губернатором одной из самых дальних и отсталых сибирских губерний, чтобы иметь некий статус, позволяющий ему получать дипломатический паспорт и быть встроенным в систему государственной власти. Однако прославился Нахрапович не своими делами в далекой Сибири, а своими покупками, за которыми зачарованно следил весь мир. Словно в комедийном фильме, где герой получил задание как можно быстрее потратить доставшиеся ему миллионы, он совершал грандиозные приобретения с такой скоростью, что газеты не успевали сообщать о все новых эпатажных поступках самого знаменитого российского губернатора.

Нахрапович тратил деньги так щедро, что превзошел Вандербильдов, известных своим невероятным мотовством. В течение нескольких лет им покупались самые дорогие яхты, самые известные виллы, он заказал самолет, какого не имели даже многие руководители государств. И наконец, приобрел один из самых знаменитых футбольных клубов Англии. Практически из ничего Нахрапович стал легендой Старого Света.

Его состояние позволило ему считаться самым богатым человеком в России и самым богатым человеком из проживающих в Великобритании иностранцев. Все понимали абсолютную абсурдность того положения, что миллиардер, живущий в Лондоне, является сибирским губернатором. На работе он появлялся раз или два в месяц. Правда, благодаря тому, что зарегистрировал свою компанию в собственной вотчине, отчисления и налоги выросли во много раз, территория губернии благоустраивалась, а жизненный уровень населения неуклонно повышался. Должно быть, только поэтому очевидное нарушение трудового кодекса и вызов элементарным нормам здравого смысла никого не смущали, и никто не решался нарушить сложившееся статус-кво. Нахрапович по-прежнему жил в Лондоне, лишь изредка появляясь на своем рабочем месте, тратил невероятные деньги на футболистов английского клуба и продолжал прославляться своими экстравагантными выходками: то переоборудовал свои яхты на десятки миллионов долларов, то повышал зарплату тренерам и футболистам до неприлично высоких размеров, бросая вызов всем остальным клубам.

Президент хорошо понимал, что существование Нахраповича — вызов той системе, которую он так долго и скрупулезно выстраивал. Но с другой стороны, он помнил, что Нахрапович был частью структуры старой семьи бывшего президента и тронуть его — означало бросить вызов бывшему руководителю государства. К тому же Нахрапович в отличие от Кочуровского соблюдал некие негласные правила. Его политические амбиции ограничивались лишь далеким сибирским округом, где он действительно существенно поднял жизненный уровень населения. И хотя его покупки и поведение были вызовом всему населению страны, большая часть которого жила за чертой бедности, он не представлял непосредственной опасности, аккуратно выполняя все поручения и постановления вышестоящих чиновников. Его безумные траты гораздо больше вредили имиджу самого Нахраповича, чем имиджу российской власти.

Никто не мог понять истинного отношения главы государства к Нахраповичу. Все знали, что президент не любит абсолютно всех олигархов. Воспитанник прежней системы, бывший офицер КГБ, бывший руководитель ФСБ, он органически не переносил этих молодых людей, так откровенно презирающих страну, в которой они жили. Как не переносил и чиновников, которых они покупали.

Именно поэтому президент окружил себя людьми, лишенными всякой харизмы и не успевшими сделать состояние при прежнем режиме. К тому же их объединяла одна важная, характерная для всех без исключения его близких помощников черта. Они были «государственниками», не замешанными в связях с олигархами и вместе с ним ненавидящими всех нуворишей, так ощутимо отличавшихся от них своей раскованностью, авантюризмом, жаждой наживы. Кроме всего прочего, они считали несправедливой приватизацию девяностых годов, так как в большинстве своем не успели к дележу государственного имущества. И некоторые из них полагали, что вполне возможно некоторое перераспределение награбленного.

Но это была лишь одна сторона медали. С другой стороны, президент всегда помнил, что он обязан Мумбайсу и его группе, которые так ощутимо помогали ему в трудное время, когда он остался без работы. Мумбайс стал заместителем Кобчака именно тогда, когда сам будущий президент перешел к новому мэру помощником. Президент всегда помнил, что он обязан и покойному Кобчаку, взявшему его на работу сначала помощником, а затем и заместителем. А в те годы сотрудников КГБ брали на работу не столь уж охотно. Он помнил, что обязан и бывшему президенту, который выдвинул его на эту должность, фактически сделав своим преемником. И помнил про олигархов, которые были встроены в прежнюю систему. Многие назначения при прежнем руководстве страны решались в кабинете Жуковского. Или его фактического помощника — Нахраповича, который оказался даже умнее своего учителя.

Президент нахмурился. Подобная трагическая раздвоенность иногда присутствовала в его решениях и поступках. С одной стороны, он делал все, чтобы выстроить новую систему государственного управления, а с другой — был вынужден сосуществовать со многими олигархами, оставшимися ему в наследство от прежней системы.