Объект власти - Чингиз Абдуллаев

Почему-то именно эти двое — генерал Богемский и полковник Чаговец невзлюбили Дронго с самого начала. С женщиной все понятно. Или относительно понятно. Старая дева, сухая, черствая, недоброжелательная. Наверняка заметила, что он нравится Нащекиной и, видимо, поняла, как к Дронго относятся другие женщины, или что-то слышала об этом. Он не был «типичным латинским любовником». Скорее, наоборот. Держался с женщинами немного отстраненно, несколько иронично, но неизменно доброжелательно. В сочетании с юмором и интеллектом это, видимо, было то самое, что рождало к нему симпатию. Но возможно, именно поэтому он и не нравился Чаговец.

Неприязнь Богемского была также объяснима. Служба охраны не любила, когда в ее функции вмешивались даже сотрудники ФСБ. А здесь какой-то эксперт вдруг начал внимательно читать газеты и обнаружил в них угрозу для главы государства. Безоговорочно поверить Дронго означало расписаться в некоторой своей некомпетентности. А Богемский этого не хотел признавать ни при каких обстоятельствах. Он продолжал подозревать, что Дронго имел и другие источники информации, о которых не пожелал сообщить комиссии. Дронго вспомнил, что при первой встрече Полухин даже не сказал ему, что генерал Богемский из Службы охраны. Он представил его как сотрудника Службы Безопасности, настолько явно они не хотели сообщать постороннему о главной задаче комиссии по обеспечению безопасности президента.

Дронго сел за стол и оглядел собравшихся. Девять офицеров, из которых три генерала. По два сотрудника от ФСБ, СВР и Службы охраны. Представители МВД, ФАПСИ и прокуратуры. Всего девять человек: семеро мужчин и две женщины. Все люди проверенные, опытные, знающие. Но один из них может оказаться тем самым «кротом», который сообщил о провале Дзевоньского и спровоцировал нападение на его офис в Брюсселе. Каждый из присутствующих понимал, насколько малы шансы на столь оперативное вмешательство неизвестных «заказчиков» в столице Бельгии без чьей-то подсказки о возможном аресте Дзевоньского. Об этом старались не говорить, но все так думали. Вместе с тем никто не решался предложить начать проверку всех офицеров комиссии, сознавая, что нападению могла предшествовать предварительная работа «заказчиков», которые могли следить за группой Дзевоньского или выйти на контакт с генералом Гейтлером.

Отныне поиски Гейтлера становились самым главным приоритетом в их деятельности. Машков обвел взглядом всех присутствующих:

— Вчера в Чикаго была совершена попытка убить Олесю Бачиньскую, секретаря Дзевоньского. Киллер застрелил ее пожилую родственницу и тяжело ранил их экономку. Убийцу не смогли остановить, несмотря на наше предупреждение. Бачиньской отчасти повезло, ее в это время не было дома. Мы даже разрешили Дзевоньскому с ней поговорить, но оказалось, что эта молодая женщина сумела принять верное решение и обратилась за защитой в полицию. Сейчас ее охраняют сотрудники полиции Чикаго.

— Девочке повезло, — недовольно заметила Чаговец, словно Бачиньская должна была обязательно умереть.

— Если ее так преследуют, значит, она знает что-то опасное для «заказчиков», — заметил Машков.

— Да, — согласился Полухин, — они, видимо, решили убрать опасного свидетеля.

— Предлагаю связаться с представителями американской стороны и допросить Бачиньскую, — сказал Машков. — Наш представитель может вылететь в Чикаго и переговорить с ней. Дзевоньский утверждает, что она видела «заказчика». Может, поэтому ее хотят убрать?

— Похоже, — согласился Богемский.

— Нет, — неожиданно произнес Дронго, и все посмотрели в его сторону. Ему очень не хотелось возражать именно после слов Богемского, но он не мог промолчать. — Мне кажется, здесь очевидное расхождение, — попытался объяснить Дронго. — Я думаю, дело не в том, что она видела неизвестного «заказчика».

— Вы полагаете, они охотятся за ней только из спортивного интереса? — не без иронии произнес Богемский.

Дронго увидел заинтересованный взгляд Нащекиной.

— Нет. Но они точно знали, что Дзевоньский арестован, и именно его арест спровоцировал их нападение на офис в Брюсселе. Теперь давайте рассуждать логично. Зачем рисковать, посылая наемного убийцу в Чикаго, когда офис уничтожен, документы сгорели, а дискеты похищены? Для чего убивать эту молодую женщину? Что такого она могла знать, чего не знает Дзевоньский? Ведь если напавшим точно известно, что Дзевоньский арестован, то они понимают, что рано или поздно из него вытянут все сведения. В этом не может быть никаких сомнений. Но Бачиньскую упрямо хотят убить. Почему? Может, потому, что она знает нечто такое, чего не мог знать Дзевоньский и не знали остальные сотрудники его офиса? Вот это и необходимо найти — попытаться выяснить, что же такое ей известно. Тогда нам станет ясно, почему ее так настойчиво хотят убрать.

Машков нахмурился. Дронго прав. Зачем убивать секретаря, если ее шеф, владеющий гораздо большей информацией, находится у них в руках? Тут явная нестыковка. Нужно было обратить внимание на нее еще вчера.

— Предлагаю послать в Чикаго наших представителей, — решил он. — Нужно договориться с посольством, чтобы выдали срочные визы. Полковник Кашаев, свяжитесь с представителем ФБР в Москве. И объясните им всю сложность ситуации. Разумеется, речь идет только о Дзевоньском и его группе. Никаких дополнительных сведений мы им сообщать не обязаны. Я предлагаю, чтобы в Чикаго вылетели полковник Нащекина и… — он сделал паузу, — и наш эксперт, привлеченный к этой работе.

«Только не это! — подумал Дронго. — Придется лететь через океан. Удовольствие сомнительное. Даже с Нащекиной…»

— Согласен, — кивнул заместитель Машкова генерал Полухин. И улыбнулся, глядя на Дронго.

— У тебя есть американская виза? — поинтересовался Машков у Дронго.

— Есть, — уныло кивнул тот. — Но ты напрасно считаешь, что я испытываю восторг от полета за океан. Не люблю так далеко летать.

— Придется, — улыбнулся Машков, — ты ведь сам взялся нам помогать. Никто тебя не принуждал. Полковник Нащекина, вы не возражаете?

— Я не боюсь летать, — ответила она без тени улыбки, — тем более в компании с таким мужчиной.

Машков опять улыбнулся и вдруг подмигнул Дронго. Тот понял, что эта поездка — своеобразное извинение его друга за вчерашнее дознание. И больше ничего не стал говорить. Машков перебрал бумаги, лежащие перед ним.

— Я думаю, что Дзевоньскому и его группе можно будет предъявить обвинения не только в подготовке террористического акта, но и в конкретном убийстве, — заявил он. — Однако поиски исчезнувшего Гельмута Гейтлера пока ни к чему не привели. Все сотрудники милиции имеют его фотографию. Мы передали сообщения во все аэропорты, на вокзалы, автобусные и речные станции. У нас есть номера паспортов, которые Дзевоньский передал Гейтлеру, но пока эти документы нигде не всплыли. Никто не может даже предположить, где находится Гейтлер. Прошу высказаться по этой проблеме. Мы должны определить круг поисков. — Машков посмотрел на сидящего рядом с ним Полухина.

— Мы отрабатываем все прежние связи Гейтлера, — доложил тот, — пытаемся выйти на офицеров, которые раньше с ним работали, проверяем всех его бывших знакомых. Прошло немало лет с тех пор, как он был в нашей стране в последний раз. Но наши сотрудники подняли все архивные материалы и продолжают работу. У нас уже есть несколько адресов и несколько знакомых Гейтлера, которых мы будем проверять.

— Мы тоже проверяем его зарубежные связи, — сказала Нащекина. — В девяносто первом он сдал нам практически всю агентуру, но, возможно, как профессионал, не захотел сообщить обо всех, оставив себе несколько агентов в качестве запасного варианта. Или для возможного торга с американцами. Хотя второй вариант почти исключен. Американцы несколько раз предлагали ему сотрудничество, но он всегда отказывался.

— Лучше бы работал на американцев, — в сердцах вставил Богемский. — Патриот чертов!

— Что у вас? — спросил его Машков.

— Проверяем. — Богемский явно не хотел говорить в присутствии Дронго, даже после всех вчерашних испытаний. Но понимая, что ограничиться одним словом невозможно, начал пояснять более подробно: — Наши аналитики вместе с сотрудниками ФСБ просматривают все бывшие операции Гейтлера. Возможно, есть аналоги. Мы вообще смотрим все операции его бывшего управления. Обращаем внимание на сообщения в прессе, — он покосился на Дронго, — проверяем всех прибывающих в Москву иностранцев, которые могут быть задействованы в возможной операции Гейтлера.

— Все паспортные столы получили указание проверить регистрацию прибывших иностранцев, — сообщил представитель МВД полковник Кашаев. Это был высокий мужчина с азиатским разрезом глаз и вытянутыми скулами. Он проработал в национальном бюро Интерпола более десяти лет и сейчас занимал высокую должность в Управлении собственной безопасности МВД России.