У прокурора век недолог - Татьяна Полякова

— Отчего она умерла? — тихо спросила я.

— От передозировки. Она уже некоторое время употребляла наркотики. Я знала об этом, но ничего не могла поделать.

— Ясно, — вздохнула Ольга.

— Я понимаю, что вы подумали, — краем губ улыбнулась Светлана Петровна. — Дело вот в чем: я перерыла всю квартиру, но ежедневника не нашла. Моя сестра действительно собиралась в прокуратуру. У меня даже сохранилась бумажка, там написано, к кому. — Светлана Петровна торопливо поднялась и достала из шкафа листок бумаги. — Вот, пятница с 8.00 до 17.00. Акимов Валерий Федорович. — Не знаю, как я не грохнулась в обморок. Ольга же с непроницаемой физиономией повертела в руках листок и вернула его женщине. — Пятница, видите? — спросила та. — А Наташа погибла в четверг.

— А этот парень, где он был, когда умерла ваша сестра?

— Он в это время находился в Москве. У него нашлись свидетели. Он сказал, что Наташа совершенно потеряла контроль над собой, что с ней невозможно стало общаться.

— Так кто же ее убил? — со вздохом поинтересовалась Ольга.

Светлана Петровна испуганно пожала плечами:

— Я просто подумала: а что, если Наташа действительно… и ее убрали… ведь ежедневник пропал, и прокуратура… Я говорила в милиции, но меня никто не слушал. Знаете, это квартира наших родителей, я переехала сюда после гибели Наташи, когда сын женился. Иногда мне кажется, что она рядом… я чувствую ее, даже разговариваю с нею. Если бы я могла понять, что произошло в тот день… — Она замолчала, и мы молчали, чай остыл, встать и уйти было трудно, а находиться здесь не было никаких сил. Наконец Ольга решительно поднялась.

— Извините нас, Светлана Петровна, — сказала она, направившись к выходу, и потянула меня за рукав.

— Но вы ведь не просто так приходили, ведь что-то…

— Извините, — пробормотала я.

Оказавшись на улице, я почувствовала огромное облегчение, сунула руки в карманы плаща и подставила лицо холодному ветру.

— Она хотела увидеться с Акимовым, — сказала я тихо.

— Знаю, о чем ты думаешь, — скривилась Ольга. — Все очень занятно и даже страшненько на первый взгляд. Только давай не будем фантазировать. А факты таковы: бумажка с именем Акимова сущая ерунда. Просто в ту пятницу он дежурил, дежурный прокурор принимает граждан по личным вопросам.

Возможно, она действительно хотела идти в прокуратуру, вот только любопытно, с чем? Зеленая книжечка с какими-то записями, которая исчезла после ее смерти. Возможно, в ней были любовные стихи, а возможно, компромат на весь белый свет, наркоманы — те же психи и на многое способны. В реальности все проще: немолодая уже баба втюрилась в парня на четырнадцать лет моложе себя. Очень возможно, что к наркоте ее приохотил он. На зелье нужны деньги, а у нее дела шли неважнецки. Парень слинял, а для нее это хуже смерти. Возвращался он скорее всего, когда у Натальи появлялись деньги, такое случалось все реже. Обида, злость. Кругом враги. Обычная история. Любимый тоже враг, потому что бросил. Заметь, сестре она так ничего и не рассказала. В милицию не обратилась. Выходит, не с чем было обращаться и не о чем рассказывать.

— А что, если она хотела встретиться именно с Акимовым по той простой причине, что его жена тоже состояла в “обществе”?

— Это еще доказать надо: может, твоя Виноградова все выдумала. Алка, поверь, мы пустышку тянем. Да, есть “общество” с дурацким названием, есть история, вроде бы зловещая. Но к тому, что произошло в твоей квартире, это Никакого отношения не имеет. Либо Акимова зарезала жена, либо… черт знает кто. Поехали окна мыть.

Конечно, Ольга права, я размышляла об этом на следующий день, сидя с чашкой кофе. Несмотря на конец сентября, утро выдалось солнечным. Хотелось распахнуть окна настежь, а еще смеяться без причины, хотя смешно мне не было. Окно распахивать я не стала: ночью подморозило, мокрая трава блестела на солнце. Я поднялась и решила вынести на помойку коробки, сложенные возле двери. Коробок было много, и спускаться мне пришлось раза три. В свой последний поход я столкнулась с женщиной, которая на днях приходила к соседке. Кажется, она говорила, что доводится Лене теткой.

— Здравствуйте, — сказала она. — Ленка не появлялась?

— Я ее не видела.

— Куда же она делась? А вдруг в больницу попала? Машиной сшибло? И где ее искать? С ума сойдешь. — Женщина вошла в подъезд, а я со своими коробками устремилась к помойке. На обратном пути я догнала ее на площадке между вторым и третьим этажами. — Астма у меня, — пояснила она, опираясь на перила.

— Вам помочь? — предложила я, ощущая некоторую неловкость.

— Дойду.

Хлопнув дверью, я прошлась по квартире, высматривая, нет ли еще чего-нибудь такого, что следует выбросить. Убедившись, что очередной поход отменяется, я сняла кроссовки, сбросила куртку и тут услышала душераздирающий крик. На меня вроде бы столбняк напал, я стояла, привалившись к стене. Сердце билось где-то возле горла. Потом, точно опомнившись, я выскочила на лестничную клетку.

Дверь в соседнюю квартиру, где жила неведомая мне Лена, была приоткрыта. Крик несомненно доносился оттуда. Со второго этажа торопливо поднимались соседи, женщина и мужчина.

— Что случилось? — спросила женщина. Я испуганно пожала плечами. В квартиру мы вошли все вместе. Прямо на полу возле кухни сидела Ленина тетка, закрыв глаза и прижимая руку к груди. Услышав шум, она повернулась к нам и с трудом вымолвила, кивнув на дверь ванной:

— Там…

Мужчина распахнул дверь, и у всех разом вырвался сдавленный стон. Ванная была заполнена водой какого-то грязно-коричневого цвета, над ней нелепо торчала голова девушки со спутанными волосами и совершенно серым лицом. Глаза закрыты, рот разинут в жутком оскале. На плиточном полу с желтыми и серыми квадратами лежал кухонный нож, огромный и заляпанный кровью. Стены вокруг качнулись, потом быстро-быстро завертелись перед моими глазами.

— Закрой дверь, — крикнул кто-то. Дверь в ванную в самом деле закрыли, а я смогла отдышаться. Через пятнадцать минут приехали вызванные соседом “Скорая” и милиция. “Скорая” предназначалась Лениной тетке, сама Лена была мертва к этому моменту уже несколько дней.

Я с трудом добралась до своего дивана, отказавшись от медицинской помощи, и вскоре пожалела об этом. Голову точно стянуло стальным обручем. Услышав шум в подъезде, заставила себя подняться и вышла из квартиры. На лестничной клетке толпились жильцы. Молоденький милиционер в лихо заломленной набок фуражке пытался уговорить граждан разойтись. Его никто не слушал. Заметив меня, парень посуровел и сказал:

— Никуда не отлучайтесь, с вами хотят поговорить.

Соседи, вместе со мной обнаружившие труп, все еще находились в квартире убитой. Тетку Лены увезла “Скорая”. Я слово в слово повторила то, что до меня рассказала женщина, которую звали Анна Семеновна. Потом подписала какую-то бумагу, прочитав ее, но так и не уразумев, что там написано, и вернулась к себе. Головная боль не проходила. Я легла, завернулась в плед и попробовала уснуть. Увиденное недавно стояло перед глазами, я ни о чем не могла думать, и сон не шел. Где-то через час шум на лестничной клетке стих, и привычную тишину время от времени нарушали лишь хлопки подъездной двери.

Зазвонил телефон, я не хотела снимать трубку, но потом подумала, что это могут быть из милиции, и протянула руку. Звонила Ольга.

— Чем занимаешься? — спросила она весело.

— Давала показания. Умерла моя соседка, Лена, из тридцать первой квартиры. Мы нашли ее в ванной.

— Кто это мы? — растерялась Ольга. — И что она делала в ванной?

— Не знаю. Пришла ее тетка. Я услышала крик. Мы вошли в квартиру, а Лена лежала в ванной…

— У тебя что, истерика? — всполошилась Ольга. — Я сейчас приеду. — А я поняла, что не в состоянии находиться одна в квартире, торопливо оделась и вышла на улицу. Ольга приехала на такси, я встретила ее возле арки.

— О господи, — пробормотала она. — Ты себя в зеркале видела? Краше в гроб кладут. Поехали ко мне. Я звонила Славику, он разузнает, в чем тут дело… Славик объявился ближе к вечеру, заскочил домой перекусить, посмотрел на меня и покачал головой.

— Лучше б ты эту квартиру не покупала. Просто невезение какое-то…

— Что с девушкой? — перебила мужа Ольга.

— С этой Леной? Типичный случай самоубийства. Девица влезла в ванную и вскрыла вены на руках и ногах. Наверняка из-за большой любви, а может, из-за общего невезения. По мнению родной тетки, с головой у нее не в порядке, а осенью, как и весной, у психов обострение. Листья падают, жизнь уходит, ждать от нее нечего, и единственный выход — кромсать вены. Одно настораживает, — вдруг посерьезнел Слава. — Девушка Лена пролежала там несколько дней, точнее, со среды. А еще точнее будет известно после вскрытия. — Мы с Ольгой переглянулись.

— Лена покончила с собой в день, когда убили Акимова? — пролепетала я.