Ошибка в объекте - Виктор Пронин

– Простите, а мне как? С вами или...

– Вы дали подписку о невыезде, так что можете отправляться по своим делам. – А завтра?

– Идите на работу, если вас еще не выгнали за прогулы.

– Я объясню им, что чрезвычайные обстоятельства... Они, наверное, запросят у вас подтверждение...

– Подтвердим. Нас с вами, Евгений Андреевич, ждет большая работа.

– Значит... еще не все? Еще что-то будет?

– Будем вашего дружка разыскивать. – Демин усмехнулся. – Я просто обязан его найти, если он, конечно, существует на белом свете.

Сухов хотел что-то сказать, но сдержался. Кивнул на прощание, повернулся и, ссутулившись, пошел по тропинке вверх. Его узкая спина, обтянутая плащом, стоптанные туфли с налипшими комьями грязи вызывали жалостливое чувство. Так и не оглянувшись, Сухов преодолел подъем и начал медленно опускаться по ту сторону холма. Он будто постепенно уходил в землю – по колена, потом по пояс, некоторое время над тропинкой колыхалась его голова с мокрыми прядями спутанных волос, но вот исчезла и она.

* * *

У своего кабинета Демин обратил внимание на нескольких человек, явно ожидавших кого-то, – молодая женщина и двое мужчин, один из которых был весьма преклонного возраста.

– Вы ко мне?

– Нас вызывали повестками, – ответила женщина. – Там сказано, что к следователю Демину... По делу Сухова...

– Все понял. Я и есть Демин. Вы его жена?

– Да. Екатерина Васильевна... А это отец... И наш сосед. Ивашкин его фамилия, – женщина была побойчее мужчин.

Старик намеренно держался в отдалении, смотрел недоверчиво, будто заранее знал, что в этом доме его наверняка поджидает опасность. Ивашкин казался возбужденным, глаза его метались, но было в них больше любопытства, нежели опасения.

Демин пропустил Сухову вперед и закрыл дверь. И пока раздевался, вешал куртку на вешалку, стряхивал беретку, незаметно присматривался к женщине.

– Присаживайтесь, Екатерина Васильевна! Раздеваться не предлагаю, надолго не задержу. Вы, наверно, уже догадываетесь, о чем будет разговор?

– Да, мне Женя говорил.

В этой крепко сбитой, смугловатой женщине чувствовалось непоколебимое духовное здоровье, уверенность в том, что никто не сделает ей худого, да и не посмеет. Она поправила платок на голове, села поудобней и выжидающе посмотрела на Демина.

– Наверно, надо рассказать, как все произошло? – спросила она.

– Расскажите, – Демин понял, что женщина пришла ему на помощь. Он вспомнил слова Сухова о том, что жена привезла из деревни картошку, лук, и усмехнулся про себя, – казалось, она и сейчас сидит, поставив рядом с собой кошелку с деревенским провиантом.

Обстоятельно, невозмутимо женщина рассказала, как около двух недель назад ночью в их дом ввалился чуть живой, перемазанный муж с каким-то неизвестным ей парнем. Поначалу она хотела было их выставить, но с удивлением увидела, что они трезвые, и оставила ночевать. Утром ушла на работу, а вернувшись, мужа дома не застала. За несколько дней, пока он не появлялся, извелась, не знала, что и думать. Решила съездить в деревню к своей родне – нет ли там мужа. Он имел обыкновение иногда проведать тещу, тестя – те принимали его хлебосольно, и ему это очень нравилось. Но мужа в деревне не оказалось, и она вернулась домой.

– Скажите, Екатерина Васильевна, в тот вечер, когда ваш муж вернулся со своим дружком, между ними ничего не было сказано такого, что насторожило бы вас, показалось бы странным, необычным?

– Вроде нет... Я разозлилась тогда на Женю и слушать его не стала. Бросила им белье, подушки, они без меня укладывались.

– А в остальном все нормально, все в порядке? Потом вы ничего особенного не заметили?

– Как не заметила! Деньги отцовы пропали! Двести рублей как корова языком слизала! Когда Женька вернулся, я его потормошила слегка, он и признался, что дружок деньги прихватил. Как-никак двести рублей, жалко все-таки... Так что уж если вы того дружка найдете, надо бы как-то с него эти две сотни востребовать... Это можно?

– Если найдем – востребуем, – заверил Демин. – Значит, вы этого парня никогда раньше не видели?

– Никогда, – твердо ответила Сухова. – У нас ведь в доме гостей, можно сказать, и не бывает. Я помню всех, кто был за последние пять лет, могу даже сказать, когда и по какому поводу, – она улыбнулась. – Веселого здесь мало, но так уж мы живем. В основном мои из деревни приезжают городских радостей похлебать.

– Понятно. Как ваш муж называл своего знакомого?

– Николаем называл.

– Без отчества, без фамилии?

– Да, Николай, и все тут.

– Больше у меня вопросов нет, – сказал Демин. – Спасибо, что пришли. Вам нужно повестку на работу предъявить? А то я отмечу...

– Да нет, выходной у меня сегодня... Скажите, если не секрет – что моему светит? Посадят или просто пожурят?

– Трудный вопрос, Екатерина Васильевна. Я вам полегче задавал, – улыбнулся Демин.

– Да, конечно, – согласилась Сухова. – Вы уж извиняйте... Но только честно вам скажу – курам мне приходится голову рубить. Женя не может. Плохо ему бывает. Представляете? Из дому уходит, когда я собираюсь курицу оприходовать.

– Даже так? – удивился Демин. – Интересно. Хотя, в общем-то, этого можно было ожидать. Распишитесь вот здесь под своими показаниями.

– До свидания, – Сухова улыбнулась и уже у самой двери чуть поклонилась.

Со стариком разговора не получилось. Тот отвечал односложно, оглядывался по сторонам, будто боялся увидеть в кабинете еще кого-то. Сжав колени, сцепив пальцы рук, старик уставился Демину в глаза и, кажется, даже моргнуть боялся, чтобы, не дай бог, не произошло чего-то, пока у него глаза будут закрыты. Единственное, что удалось из него вытянуть, так это подтверждение, что Николай у них в доме был, ночевал, наутро ушел и больше не появлялся. Поняв, что может идти, старик сразу расслабился, освобожденно вздохнул и, смахнув пот со лба, засеменил к выходу. И уже выйдя, закрыв за собой дверь, неожиданно вернулся.

– И то... Не забыть бы... Дружок-то Женькин... спер двести рублей.

– А ваш сын говорит, что он сам отдал Николаю эти деньги.

– Коли нож к горлу приставят – отдашь! – выкрикнул старик и захлопнул дверь, словно опасаясь, что его опять затащат в кабинет.

– Позовите Ивашкина! – успел крикнуть Демин.

– Что?! – опять заглянул старик.

– Соседа вашего позовите... Пусть войдет.

– А! Конечно, спасибо! – опять ожил старик. – Всех вам благ, спасибо!

Ивашкин вошел с подчеркнутой независимостью, поздоровался и остался стоять у двери, сжав в руках кепку.

– Проходите, присаживайтесь. – Демин показал на стул. – Чего там стоять-то?

– Ничего, я постою. – Ивашкин не сдвинулся с места, глядя на следователя красноватыми, воспаленными глазами.

– Нет, так не пойдет. – Демин поднялся, подошел к Ивашкину, взял его за рукав, подтащил к стулу и усадил. – Вот так-то лучше. Я смотрю, вам не часто приходится бывать в нашей конторе?

– Первый раз.

– Ну и как? Ничего?

– Ничего, – Ивашкин несмело улыбнулся. – Жить можно, – он обвел взглядом кабинет.

– Я тоже так думаю, – согласился Демин. – Потолки, правда, низковаты, но это не страшно, можно привыкнуть. Я вот почему вас пригласил... С соседом вашим, с Суховым, история неприятная вышла...

– Да уж куда неприятнее... Можно сказать, хуже не бывает.

– Сухов описал все свои похождения – где он был, с кем, что делал и так далее, – Демин поднял и снова бросил на стол тоненькую папку уголовного дела. – Он утверждает, что в тот самый вечер встретил вас у водопроводной колонки, это верно?

– Точно. Встретил.

– Вы разговаривали с ним?

– Да так... Здоров – здоров, пока – пока... Обычный разговор.

– А потом он домой пошел?

– Ну да, куда ж ему с ведрами-то полными идти? Домой и пошел.

– И никуда не сворачивал, не заходил?

– Так с ведрами же он был! – воскликнул Ивашкин, удивляясь непонятливости следователя. – Он, то есть Сухов, мужик, между нами, не больно силен, жидковат мужичонка-то, он под этими ведрами изогнулся, как удочка, жалко смотреть – хребет наружу выпирает...

– И пока он шел, вы все время его видели? Не сворачивал ли он куда?

– Говорю же – вслед смотрел! Жалел еще его! Подумал, лучше бы уж Катька сама по воду ходила, а он бы по хозяйству возился...

– И к Сухову за это время никто не подходил?

– Нет, – раздумчиво протянул Ивашкин. – Как сейчас помню – подошел он к калитке, пнул ее ногой и, пока она не захлопнулась, успел проскочить во двор.

– Сухов говорит, что, пока вы стояли у колонки, вспыхнул фонарь на столбе, это верно?

– Точно! – обрадовался Ивашкин. – Так и было. Мы стоим, темнеть начало, я на часы посмотрел, потому как... Ну, дело такое – когда меня долго нет, мои тут же искать начинают, все боятся... Ну, это, боятся, что я с ребятами стаканчик-другой пропущу... Мне это, после лечения от этого самого... нельзя пить, говорят, помереть можно, если хоть глоток выпьешь. Вот мои и боятся. Как меня полчаса нет, тут же начинают по улице, по друзьям шастать...