Извращённые cердца - Кора Рейли

Фальконе имели эту склонность в клетке. Интересно, как бы я себя чувствовала, если бы мне представилась возможность увидеть Савио в клетке?

Мое внимание привлекло отчаянное махание Тони. Она обслуживала столик в другом конце помещения, но явно хотела привлечь мое внимание. Я выпрямилась и подняла брови. Я не понимала ее безумного языка жестов. Она указала на дверь. Посмотрев в ту сторону, у меня чуть не случился сердечный приступ. В Арену вошли Савио, Диего и Мик. Никто из них не смотрел в сторону бара — пока. И Диего, вероятно, не будет это делать в ближайшее время, так как был занят лапанием Дакоты, из всех возможных людей. Ее младшая сестра Ноэми ходила в мою школу, и мы ненавидели друг друга с пылкой страстью тысячи солнц.

Я присела на корточки, глубоко втянув воздух, мое сердце билось в горле. Что они здесь делают? Один из мужчин в баре посмотрел на меня так, словно решил, что я сошла с ума. Я смущенно улыбнулась ему.

— Я бы выпил еще пива, юная леди.

Я быстро кивнула и направилась к холодильнику, опуская голову. Мне нужно было поскорее убраться отсюда. Я наклонилась над холодильником, будто мне нужно было посмотреть поближе, надеясь, что Тони найдет способ спасти положение. Может, ей удастся выгнать их за нарушение какого-нибудь правила.

— Должно быть, я попал на небеса, потому что эта задница не с Земли, — протянул очень знакомый голос.

Я была буквально мертва. Очень. Очень мертва. Если бы Диего был с Савио, я была бы наказана навечно. Я уже могла слышать неодобрительное кудахтанье Нонны и Папин «я очень разочарован в тебе» взгляд. Мама, вероятно, даже прольет несколько очень горьких слез.

Возможно, я могла бы просто стоять так, согнувшись, пока он не потеряет интерес и не уйдет? Но тут меня словно ударило другой мыслью. Савио флиртовал со мной. Ну, с моей задницей, но это было большее, на что я надеялась к настоящему моменту. Со времени нашей первой неловкой тренировки по борьбе, я немного смягчила свою страсть и за последние шесть месяцев его не видела. Головокружение распространилось во мне, как лесной пожар.

Краем глаза я видела, как он выходит из-за стойки бара.

— Просто думая обо всех этих грязных вещах, которые я мог бы сделать с этой задницей, чувствую себя очень хорошо…

Я выпрямилась и резко повернулась к нему.

— Не заканчивай эту фразу!

На лице Савио отразился шок. Его глаза медленно скользили по моему телу, задерживаясь на бедрах, животе, груди, пока он наконец снова не посмотрел мне в лицо, несомненно — на мое ярко-красное лицо. Было невероятно жарко и вовсе не из-за липкого теплого воздуха в баре.

Выражение его лица сменилось гневом, который ошеломил меня. Я ожидала услышать шутку и поддразнивание, как это часто бывало в прошлом.

— Какого черта ты здесь делаешь? И в таком наряде?

Я нахмурилась, услышав его требовательный тон. Он говорил как Диего, будто то, что я делала, было его делом. К счастью, с ним не было ни моего брата, ни Мика, хотя последний всегда защищал меня, когда Диего обращался со мной как с глупым ребенком. Быстрый осмотр бара также не дал мне никаких подсказок об их местонахождении.

— Как можно получить здесь пиво? — пробормотал пожилой мужчина.

— Я мог бы засунуть бутылку тебе в гребаное горло, как насчет этого? — прорычал Савио.

Один взгляд на лицо Савио и мужчина поспешно удалился.

— Мне полагается подавать пиво…

Савио схватил меня за руку и потащил прочь от бара. Застигнутая врасплох, я поплелась за ним.

— Савио, что ты делаешь?

Его хватка была как сталь, от нее невозможно было вырваться. Он не останавливался, пока мы не оказались в одной из задних комнат, и он не захлопнул дверь. А потом посмотрел мне в лицо.

— Объяснись.

Я моргнула, глядя на него, совершенно сбитая с толку его доминирующим поведением. Я никогда не видела его таким: его глаза потемнели от гнева и чего-то еще, что я не могла разобрать; его челюсть сжалась так сильно, что я удивилась, как она не сломалась; а тело наполнилось едва сдерживаемой яростью.

Не раздумывая, я сделала шаг назад, но тут же наткнулась на стену. Я отвернулась и покраснела.

— Пожалуйста, не говори моим родителям.

Савио

— Почему я не должен делать это, Китти? — спросил я тихим голосом, гнев все еще пульсировал в моем теле.

Я даже не был уверен, откуда он взялся. Диего был лицемерным защитником, когда дело касалось его сестры. Это я смеялся над ним за то, что он защищал ее добродетельность, как чертов рыцарь в сияющих доспехах.

— Потому что мы друзья? — с надеждой спросила она, когда эти темно-зеленые глаза встретились с моими. Пухлые губы приоткрылись, высокие скулы покраснели. Когда это Китти успела стать такой ужасно хорошенькой?

Мои чувства, определенно, не были дружескими. Черт возьми, я же приставал к Джемме. Если бы Диего узнал, у него случился бы сердечный приступ. Я прищурился и наклонился, пока мы не оказались на одном уровне глаз.

— Сначала я хочу, чтобы ты ответила на мой вопрос. Что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть хорошей маленькой девочкой из хора и высыпаться перед походом в церковь завтра утром? Или ты всегда так проводишь свои ночи?

Ее щеки стали еще краснее.

— Это первый раз, когда я улизнула; первый раз, когда я надела что-то подобное. И это была даже не моя идея. Я ненавижу выставлять себя напоказ, из-за этого я чувствую себя нечистой, но я хотела помочь Тони.

Она убрала прядь волос за ухо и снова стала выглядеть, как девочка из хора. Хористка, завернутая в тело чертовой секс-бомбы. Как, черт возьми, я раньше не замечал этих изгибов? Но это было легко объяснить. Джемма обычно носила очень скромную одежду, и я не очень часто видел ее в прошлом году. Каморра отнимала у меня слишком много времени, потому что Адамо уехал в Нью-Йорк, а мои братья были заняты своими женами и детьми. Тогда ее слова дошли до меня.

— Нечистой?

Она молча кивнула.

— Я не должна показывать столько кожи никому, кроме своего мужа.

Я мог только смотреть.

— Ты имеешь в виду свой живот?

— Да.

— Черт возьми, Китти, не будь смешной. Если тебе нравится демонстрировать свои изгибы, почему не делать это? Это твоё тело и твое решение, сколько кожи ты хочешь показать.

Боже, эти изгибы будут преследовать меня еще какое-то время.

Она нахмурилась.

— Но