Дорога превращений. Суфийские притчи - Джалаладдин Руми

Д. Щ.

Жаба и хомяк

Сошлись по жизни жаба и хомяк.Хоть вместе быть им и нельзя никак:

Одна живет в воде, другой – на суше, —Но все же как-то сблизились их души.

И жаба из болота выходилаИ с другом время часто проводила,

И давняя приязнь к ней хомякаВсегда была сердечна и крепка.

Единство душ, конечно, – дар чудесный,Знак благодати, милости небесной,

И наслаждались милые вдвоем,Как роза с восхищенным соловьем.

Признался раз хомяк своей подруге:«Нередко пребываю я в испуге,

Когда, на шатком стоя берегу,Зову тебя – дозваться не могу!

Тогда немое, темное болотоМне доставляет горькую заботу:

Ведь я к тебе всегда душой стремлюсь,И словно бы весь день тебе молюсь,

Меж тем как мусульманин аккуратныйТворит молитву только пятикратно.

Мне без тебя не мил и белый свет,Мне без тебя отрады в жизни нет,

И сердце погружается в рыданья,Коль мне не назначаешь ты свиданья.

И, хоть несхожи суша и вода,С тобою быть хотел бы я всегда!

Но я уже придумал способ ловкий,Как этого достичь! Давай веревкой

С тобою свяжемся, чтоб в миг любойСумел бы я заговорить с тобой:

Я потяну – и ты в ответ потянешь,И мне доступна, как дыханье, станешь!»

Не восхитилась жаба этим планом,Но, чтобы с другом милым и желанным

Не разойтись, – позволила, чтоб нитьИх навсегда смогла соединить.

Так дружбы нить их души сопрягла,Веревка же связала их тела...

...Но как-то гордый сокол свысока,С высот небес, взглянул на хомяка,

Прицелился – и камнем рухнул вниз,Схватил – и оба к облакам взвились.

И вместе с хомяком на бечевеЗабилась жаба в светлой синеве!

Глядели люди, понимая слабо,Как сокол смог поймать веревкой жабу!

Она же, воспаряя в облака,Кляла и проклинала хомяка,

Теперь, когда ничто уж не поможет,Твердя в слезах: «С ним дружбы быть не может!..»

...И я тебе напомнить вновь хочу:Лишь с тем дружи, с кем дружба по плечу!..

Мулла и медведь

Мулла здесь символизирует человека, прежде «жившего духом», но соблазнившегося материальной корыстью («шубой теплой»). Притча предупреждает о том, что Божьего избранника, предназначенного для духовного служения, но погрузившегося в «бурные воды» погони за выгодой (вода – символ материи), ожидают тяжкие страдания («среди ручья барахтался он с плачем»).

Д. Щ.

Мулла и медведь

Мулле-бедняге приходилось тяжко:Одну и ту же тонкую рубашку

Носил всегда – и летом, и в мороз.Сельчанам было жаль его до слез.

И вот медведя с гор снесло потоком:Крутясь, вертясь, он плыл в ручье глубоком,

А всем стоявшим возле бурных водКазалось – шкура черная плывет.

И тут сельчане предложили сдуру:«Плыви, мулла, лови скорее шкуру!

Возрадуйся, воздай хвалу судьбе —Готова шуба теплая тебе!»

Мулла поплыл, но был медведем схвачен:Среди ручья барахтался он с плачем,

А все кричат: «Да брось ее, мулла,Плыви назад, коль шкура тяжела!»

Мулла в ответ: «Я шкуру отпустил бы,И к вам назад я с радостью приплыл бы:

Останусь я без шубы – ну и пусть,Да не пускает шкура, как ни рвусь!..»

Свидание

«Возлюбленный Друг» – одно из наименований Бога в суфизме, поскольку чувство, которое призван испытывать к своему Создателю человек, – это любовь, доходящая до экстатического «растворения» в Боге. Рассказ предостерегает от погружения в материальные заботы, от забвения суфием своей духовной миссии хотя бы на краткий срок. Ведь именно в это время его может посетить откровение («явилась любовь»), невнимательность к которому впоследствии заставит его горько раскаиваться. Символ такого горя – отрезанный «кусок от рукава»: духовный сон, невнимательность к знамениям, посылаемым свыше, приводит и к физическим потерям.

Д. Щ.

Свидание

Хоть некий влюбленный всем сердцем любил,Предметом любви отвергаем он был.

Но он не сдавался, и снова, как прежде,Всё ждал день за днем, преисполнен надежды.

От цели желанной он не отходил,И чувство ответное всё ж пробудил.

Не веря глазам, прочитал он посланье:«Сегодня твое я исполню желанье,

Тебя посещу я порою ночной,Дождись меня в полночь – и будешь со мной!»

Тут свет воссиял для вздыхавшего тяжко,И в жертву Аллаху принес он барашка.

Впервые смеялся он, а не рыдал,И с сумерек самых свидания ждал.

Но слишком он, видно, душой утомился:Сперва головою на ложе склонился,

Подумал потом: «Подремлю хоть часок!» —И, не раздеваясь, на ложе прилег.

А в полночь послышался смех где-то рядом:Небрежно окинув заснувшего взглядом,

Отрезав кусок от его рукава,Явилась любовь – и была такова:

Мол, вижу, в любви ты поднялся не вышеИгривой и ветренной страсти мальчишьей!

Очнулся влюбленный, рукав увидал,И долго смотрел на него – и рыдал...

...Не бодрствуя сердцем, мы с вами едва лиДостигнем того, о чем страстно мечтали!

Старуха и сокол

Настоящий наставник («царь») – только тот, кто понимает особенности души ученика и неповторимость его земной миссии («ведь я-то знаю, что такое – сокол!»). Обучение у того, кто ко всем применяет одни и те же методы воздействия («птичница»), может иметь трагические последствия, поскольку в этом случае из души вытравляются ее важнейшие отличительные свойства и те дарования, которые необходимы для творческих взлетов («где же крылышки твои?!»). «Забота и доброта» подобного лжеучителя («старушка добрая») не должны вводить в заблуждение искателя Истины. С другой стороны, «царский сокол» означает душу, удалившуюся от Бога («на царя озлился») и подвергшуюся за это страданиям в земном мире.

Д. Щ.

Старуха и сокол

Раз царский сокол на царя озлилсяИ, улетев, в жилище поселился

У некой птичницы. В избушке сейНемало было уток и гусей.

Старушка добрая его схватилаИ крылышки ему подкоротила:

Мол, так ты больше на гуся похож! —И слезы птицы капали на нож...

Потом она сказала: «Клюв твой крив,Слегка подрежем – станешь ты красив!» —

И плакал сокол о былом величье:Теперь уж не словить ему добычи!..

...Гулял в том месте царский казначей,И птичницу спросил: «А сокол чей?» —

И выкупил страдальца у старухи,И сокол вновь к царю вернулся в руки.

На птицу-бунтаря воззрился царь:«Да ты, мой милый, не таков, как встарь!

Ты обитать у птичницы решился —Вот потому-то клюва и лишился...

В ней было столько доброты, любви,Да только где же крылышки твои?!.

Ну что ж, мой друг, запомни сей урок!Теперь хоть понял ты, что пренебрег

Напрасно дружбою моей высокой?Ведь я-то знаю, что такое – сокол!..»

III. Невнимательные ученики

Здесь рассказывается о тех, кто с большим трудом, а порой и со значительными потерями усваивает наставления Всевышнего. Притчи объясняют причины подобных «учебных неудач».

Пахарь и лев

Притча описывает состояние ученика, не имеющего подлинного представления о грозных деструктивных началах («льве»), таящихся в его подсознании («средь ночи»), и принимающего их за положительные стремления («вола»). Научить мюридавластвовать над своими разрушительными страстями и стремлениями – одна из педагогических целей шейха.

Д. Щ.

***

Содержание притчи легко сопоставляется со словами из апокрифического Евангелия от Фомы: «Блажен лев, которого съест человек, и лев станет человеком. И проклят человек, которого съест лев, и лев станет человеком». В человеке – два начала: благородно-человеческое и жестоко-звериное. Одно из них, в конце концов, побеждает – «съедает» другое, подчинив его себе. По внешности человек выглядит, как остальные, но что взяло в нем верх – «человек» или «лев»? Или, как в данной притче, кто находится в «хлеву» (теле) – вол или лев? Истинный учитель видит, с кем имеет дело в лице ученика, и не станет «гладить» затаившегося во мраке «льва», т. е. потворствовать звериным инстинктам воспитанника.