Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь (СИ) - Лоринова Екатерина

Хотел, чтобы виверна начала засыпать после пары шагов, уловив запах волокна? Против воли я втягивалась в разговор с ненавистным собеседником. Хотел вывести из строя до начала реальной гонки? Прилюдно унизить, как еще никого не унижали? Мне поистине повезло, что я решила успокоить свою питомицу и села в седло раньше положенного срока.

«Ты действительно думаешь, что продержишься больше двух минут в реальной, как ты выразилась, гонке?» – голос откровенно забавлялся, – «искренне советую забыть мои слова о костюме и достойно проиграть».

Это он называет «достойно»! А если нет?

«Тогда распусти вышивку, – даже не ожидала, что снарр ответит, я уже собиралась снять жакет и переколоть значок, – она традиционно эльфийская. Потяни за ведущую нить, и распустится все».

Вижу, у тебя большая практика в этом занимательном деле!

Голос счел ответ ниже своего достоинства, но я не огорчилась. А совет был полезным – то-то удивится разлюбезный Джерсемей, когда его уловки не подействуют. Долго же он будет гадать, в чем дело, ведь так просто орнамент не разглядишь. Как и его отсутствие.

Отвернувшись от жадной публики к виверне, я подцепила нить ногтем – признаюсь, не сразу нашла ведущую, но и опыта у меня поменьше, чем у эльфийского мерзавца. Перед глазами стояла веселая картинка, как он склоняется над деревянными пяльцами, выводит стежок за стежком… пока в голове полностью не исчезло ощущение чужого присутствия.

Вот так-то лучше. Но почему в груди защемило, как от одиночества или разлуки? Видит Солнце, так действует кровь. Завтра пойду в храм, избавлюсь от этой напасти, а пока меня ждет арена. Пора показать, чего я стою на самом деле.

***

Ожидание подходило к точке кипения. На меня внимания почти не обращали, соперники обменивались такими взглядами, что казалось – вот-вот завяжется потасовка, с участием виверн или без. Но никто так и не решился устранить конкурента до начала гонки, и я поняла почему – в каждой нише по периметру стояли стражники, которых поначалу приняла за скульптуры в доспехах. Случайно или преднамеренно, один наездник все-таки дал виверне команду подсечь соседку хвостом, и «скульптуры» ожили. Бросились к нарушителю со скоростью, невозможной для такого доспеха, даже если под ним лучший имперский гонец. А когда они попросту разорвали несчастного на части, я убедилась в их нечеловеческой силе. В тот же момент глазницы в прорезях шлема блеснули алым. Големы, едрить твою через коромысло… Не удивлюсь, если «жертва» спровоцировала нападающего каким-нибудь запрещенным приемом.

Меня трясло. Кожаный ремешок уздечки впился в ладонь, но даже кровь я наблюдала с неожиданным равнодушием. Даже легендарные магические охранники – по слухам, приставленные к императорской сокровищнице, не будили любопытства и не вызывали удивления. На моих глазах растерзали человека, как виверна курицу, куда уж больше удивляться! Но одно я поняла точно – Джерс действует не один, его дело горячо поддерживают в Селестаре. Иначе он бы не посмел устанавливать свои законы – настолько отличные от общепринятых, что его мир, теневой мир, кажется другой реальностью. Искаженным зазеркальем, в котором оживают кошмары, а тряпичные куклы смотрят немигающими глазами монстра.

И я еще думала, что знаю все о нижнем городе…

Едва не пропустила момент, когда ворота ангара начали открываться, впуская яркий дневной свет. Дневной?! Ночью-то? Вероятно, снова какая-то магия, а то и пространственная. Небо над головой поражало безмятежностью, а трибуны амфитеатра своим размахом.

– …А теперь встречаем! Номер один! – откуда ни возьмись громыхнул магически усиленный голос, – Арбигон Сайрус и янтарная шипохвостка!

Наша толпа хлынула в стороны, пропуская на песок одного из участников.

– …А знаете ли вы, что шипы этой красавицы способны разрезать волос на лету? – бодро продолжил тот же комментатор, – советую соперникам не попадаться у нее на пути!

Ударил гонг, и подбежавший служащий в форме вроде ариэтовской шепнул первому участнику, что пора сделать приветственный круг. Парень, явно новичок, с трудом прогнал из глаз затравленное выражение, поселившееся после показательной сцены, вскочил в седло и ударил пятками по крупу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В такт легкому галопу грянула музыка, и пришли в движение белые статуи на пяти колоннах, что у каждой трибуны. Сердце подскочило к горлу, но это были не големы – всего лишь танцовщицы, с ног до головы покрытые матовой краской.

Я придвинулась чуть вперед – забодай меня комар, если ложу у самого края арены занимают не эльфы! В масках, чтобы скрыть свои высокородные физиономии, но остроухость и дорогие традиционные наряды говорили сами за себя. Нет, снарры даже не скрывались, в каждом их жесте сквозили манеры хозяев жизни. Против воли я стала искать «своего» эльфа, но в ложе среди сородичей «спасителя» не было. Когда я успела выучить его малейшие черты, а одни глаза чего стоят. Никогда раньше не видела столько эльфов, и тут попутно заметила, что все как на подбор голубоглазы. Кроме него… Гхар, нашла место и время для восхищения! Да и предмет, мягко скажем… неподходящий.

– Номер два!

Мне пришлось увести виверну влево, дать дорогу уверенному в себе молодому мужчине. В другое время я бы к нему наверняка присмотрелась, но все внимание забрал его ящер. Меня снова ощутимо встряхнуло, язык прилип к пересохшему небу. Это же наш Аришка! Его наши пестователи поднимали после страшной врожденной болезни, четыре года он был общим любимцем… пока Карлион не сказал, что нашел ему хорошего хозяина.

Конечно, школа была и питомником, и главным заводчиком страны, но как можно было продать друга? Да еще для скачек, к которым он не готов! О последнем магистр, конечно, мог и не догадываться. А если бы знал, то осмелился бы противиться воле высокородного?

Может, мой шантажист не так уж и не прав в желании бунта и переворота.

После двадцать первого номера шел сразу двадцать третий – теперь понятно, какой выбыл из игры. Я была последней. Лакомым десертом на потеху публике.

– А вот и последний претендент на приз сегодняшнего забега! – выкрикнул невидимый глашатай. Как ни старалась, не могла его рассмотреть, ни на трибунах, ни у ложи, – Сайерона Коул! – вот и прославилась на свою голову, – и ее сапфировый остронюх!

Да, звучит не столь впечатляюще, как «янтарный шипохвост» или «изумрудный зуборвач», но трибуны бесновались. Даже эльфы заинтересованно подались вперед. А я наконец узнала обладателя голоса, искаженного эхом. Интересно, что ты скажешь дальше, Джерсемей!

Ударил гонг, я вскочила в седло. На мгновение поравнялась с моими соперниками, выстроившимися в одну линию верхом на вивернах, и пустила ящера быстрым шагом. Я ждала музыки – этого ритмичного, необузданного мотива, совместившего в себе веяния со всех сторон света, и когда она вновь оживила «статуи» на колоннах, я грациозно поднялась в седле. Во весь рост. Медленно, обводя взглядом трибуны – отчасти приветствуя, отчасти – запоминая и мгновенно отражая движения танцовщиц. Я любила подобные эксперименты, от которых у наставников седели виски, и наконец представилась возможность продемонстрировать все, что пять лет было моим маленьким секретом. Ото всех, ибо запас нюхательных солей не безграничен, как и терпение. Здесь же было ни друзей, ни деды – никого, кто бы осуждающе покачал головой или схватился за сердце, но именно их, как ни странно, хотелось видеть больше всего. Чтобы убедить в своей правоте? Доказать, что я действительно способна на что-то особенное? Надеюсь, Роб сумел пробраться на трибуны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

С мыслью о друге легкое волнение отступило, оставив место чистому восторгу и азарту. Виверна перешла на рысь, но я легко удерживала равновесие. Ничто не было способно разбить сложившуюся гармонию между мной, драконом и звуком, исходящим с самых верхних ярусов. Держась за упряжь одной рукой, играючи перехватывая другой, я кружилась в такт убыстряющемуся, почти шаманскому ритму. Подчиняясь его законам, творила фигуры собственного танца – то на пределе скорости, то замедляясь – словно для того, чтобы то или иное движение впечаталось в память. Сейчас я принадлежала другой, невесомой реальности, где была абсолютным творцом.