Старший оборотень по особо важным делам - Максим Есаулов

Пистон дернул головой, промычал:

— Я буду жаловаться.

Раздался требовательный звонок в дверь, сопровождаемый криком:

— Открывай! Милиция!

Джексон отпустил Пистона, и тот мстительно прошипел:

— Сейчас вам все объяснят.

— Сиди тихо! Стас, присмотри здесь за ними. Джексон, в коридор, — Шилов, доставая «беретту», выскочил из комнаты первым, и как только Джексон занял позицию, на которой его нельзя было увидеть с лестничной площадки, открыл дверь.

В квартиру шагнул стриженый налысо крепкий мужик в кожаной куртке. В руке у него был «макаров», который он мгновенно направил на Шилова:

— Все на пол, милиция! Брось пушку, придурок!

— Сам такой! Майор Шилов, убойный отдел главка.

И «макар», и «беретта» были направлены в головы. Срезы пистолетных стволов разделяло не больше полутора метров. Предохранители сняты, курки взведены…

— Тогда я — министр внутренних дел! — В квартиру ворвался еще один.

— Что-то я ментов с такими волынами не встречал, — сказал первый, косясь на «беретту».

— А с такими? — Двери комнат, расположенных по разные стороны коридора, распахнулись одновременно, и в дело вступили Джексон и Скрябин.

С лестницы донесся топот ног и, стволом в спину толкая перед собой мужика с поднятыми руками, появился Соловьев.

— Ну, у нас тут и вестерн, — сказал он с нервной усмешкой.

Лысый покосился на Стаса, на Джексона, в зеркале увидел Соловьева. Оценил, что их окружили и вдвое превосходят в огневой силе. Сказал:

— Ксива в левом кармане.

Джексон отобрал у него пистолет, залез в куртку, достал бордовую книжечку. Отступил на прежнее место, прочитал:

— Майор Глотов Олег Аркадьевич, начальник отдела Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.

— А вы? — спросил Шилов двух остальных.

— Капитан Елисеев.

— Капитан Лунгин.

— Мы вас чуть не застрелили.

— А мы вас, — отозвался Глотов с нервной усмешкой. — Пушку можно забрать?

— Позже. Мы работаем, а вы здесь как оказались?

— Им девка позвонила, я слышал, — объяснил Скрябин.

— Ну?.. — Шилов вопросительно посмотрел на Гло т о в а.

Тот со злостью ответил:

— Чего — ну? Сам все понял уже. Пистон — наш барабан.

— Неслабый барабан с таким количеством дури, — ухмыльнулся Джексон, поигрывая трофейным глотовскиим пистолетом. — Он вам что, на колумбийские наркокартели стучит?

— Командир, пошли на кухню, с глазу на глаз потрещим, — предложил Глотов Шилову.

Шилов кивнул и, пряча «беретту», двинулся вслед за Глотовым.

На кухне Глотов привычным движением открыл шкаф, достал початую бутылку дорогой водки, пару стаканов. Придирчиво рассмотрел стаканы на свет, сдул пыль, по-хозяйски устроился за столом. Свинтил пробку с бутылки:

— Хлопнешь?

— Я на работе, — Шилов сел к столу боком, так, чтобы контролировать и Глотова, и дверь в коридор.

— О-о-о! А я, значит, шарики надуваю, да? Надо стресс снять. — Глотов налил полный стакан, поднял его, принюхался, выпил. Резко выдохнул, вытер губы, достал сигареты. Закурил: — Ну, какие у тебя здесь дела командир? «Убойка» ведь наркотов не ловит. Давай договоримся: я решаю твои проблемы, ты решаешь мои.

— Какие у тебя здесь проблемы?

— Командир, ну ты же не ребенок, сам все понял уже. У тебя свой бизнес, у меня свой. Я же в твои дела не лезу?..

В коридоре один из помощников Глотова — Елисеев, — с независимым видом шагнул к двери:

— Схожу за куревом.

— Встань назад, — Соловьев, с пистолетом в руке, загородил дорогу.

— Я что, арестованный?

— Встань назад!

— Не много на себя берешь? — В поисках поддержки Елисеев оглянулся на Лунгина, но тот продолжал стоять у стены с таким видом, словно ничего не замечал.

Джексон протянул Елисееву пачку «мальборо»:

— На, братишка, покури.

— Дурдом какой-то, — Елисеев взял сигареты…

… А на кухне продолжался разговор командиров.

— Ты ж не уэсбэшник, значит, причина реальная есть, — говорил Глотов, который уже полностью оправился от недавнего стресса и с каждой минутой чувствовал себя все увереннее.

— Наркотики продавать нехорошо.

— Нехорошо ментов пускать по миру! А это… Никто же никого колоться не заставляет! Ну, конечно, если ты идейный, то давай, вперед. Только вряд ли у тебя что получится. Обыска у тебя явно нет, у девки мать — зам. главы района. Давай, дерзай! Ищи себе неприятностей.

Глотов был прав.

— Мне нужна одна из его покупательниц.

— Всего-то? — Глотов чуть не заулыбался от радости. — Какие вопросы? Легко! Пистон и товар мне, вся информация — тебе. Он тебе сдаст, кого скажешь. Я отвечаю!

При последних словах Глотов блатным жестом чиркнул себя по подбородку.

— Ну, идет?

— Идет, — ответил Шилов после небольшой паузы.

Глотов поднялся и протянул руку, предлагая скрепить договоренность пожатием.

Скрепили. Вышли в коридор.

— Джексон, верни им оружие, — распорядился Роман. — Стас, расстегни этих. Мы снимаемся.

— Я же сказал, что никаких проблем, — громко, чтобы его слышали в комнате Пистон с девкой, — сказал Глотов, принимая от Джексона пистолет.

Из дома Шилов вышел первым. Стоял, ждал остальных. Разглядывая порванное плечо своей куртки. Где мог зацепить? Только когда Пистона валял по коридору. Сплошные убытки. И материальные, и… На душе-то от разговора с убноновцем Глотовым как-то паскудно. Хотя ни на что новое Глотов глаза не раскрыл, и ничего сверхъестественного сделать не предложил. Обычный торг, без которого в оперативной работе не обойтись. И в Европе полицейские так торгуются. И в Австралии…

Вышли ребята. Даже у Соловьева, лицо которого редко покидала улыбка, вид был смурной.

— Там была куча доз, — сказал он.

— Ерунда, у нас другая тактическая задача, — деланно бодро ответил Роман. — Поймать Чибиса.

— Какой ценой?

— А какой? Еще парочки трупов?

— Ты не прав, ты увлекаешься.

— Еще скажи, что мне это дело Моцарт проплатил. — Шилов бросил сигарету и пошел к машине.

— Психованный шеф даже хуже, чем взяточник, — пошутил Соловьев, безуспешно пытаясь поднять всем настроение.

* * *

— Ты сегодня так рано пришел… — Не всегда же работать сутками и без выходных.

— У вас что-то случилось?

— С чего ты решила?

— Не знаю. Мне кажется. И куртка опять порванная.

Роман и Юля лежали в кровати, обнявшись. Она сильнее прижалась к нему:

— От тебя приятно пахнет.

— Это одеколон после бритья.

— Нет, от тебя пахнет чем-то родным.

— Просто у тебя сохранился инстинкт предков, и ты своих узнаешь по запаху.

— Если бы я тебя тогда не узнала, я бы ни за что не осталась.

— Да? А я-то думал, ты запала на мою неземную красоту.

Она поцеловала его. Он чуть отстранился, сделал строгое лицо.

— Что? — Она замерла.

— Ты меня сейчас напугала.

— Чем?

— Представляешь, если бы в тот вечер у тебя был насморк.

— Ах ты, гад!

Юля схватила подушку и, смеясь, принялась лупить Романа по голове…

* * *

Шилов и Скрябин снова ждали, стоя на лестнице. Только теперь это была лестница не пистоновского дома, а соседнего, из которого можно было наблюдать и за окнами квартиры барыги, и за дверью подъезда.

— Ты бы хоть лимон съел, что ли, — сказал Стас. — Второй час рот до ушей. Приятные воспоминания или мысли о будущем?

— В окошко смотри, клиентку пропустишь.

Из дома Пистона вышел парень типично наркотского вида. Стас встрепенулся:

— Что за парень, не наш?

Шилов отлепился от стены, посмотрел. Парень, держа одну руку в кармане, быстро удалялся, безостановочно вертя башкой по сторонам.

— Пистон говорил, что от Катьки подруга прийти должна, — Шилов встал на прежнее место.

— А не переиграют?

Вместо ответа Шилов указал на забранное решеткой окно квартиры Пистона. Занавеска задернута, рама закрыта: значит, клиент не тот.

— Не думаешь, что он может подставить?

— Лысый обещал…

— Им верить!

— Стас, это ведь наши коллеги.

— Тамбовский волк им коллега… Смотри!

Из подъезда вышла черноволосая девушка в расстегнутой куртке и с рюкзачком на плече. Когда-то она могла называться красивой, но героин уже оставил на ее внешности отпечаток, проступающий даже из-под толстого слоя кричащей косметики.

В окне квартиры показался Пистон. Отодвинул занавеску, открыл форточку. Посмотрел вниз, словно ожидая, что клиентку станут вязать прямо под окнами.

— Есть! — Скрябин ударил себя кулаком по раскрытой ладони. — Запускай «наружку».

— Не кричи, уже… — Шилов убрал телефон, по которому связывался со старшим группы наружного наблюдения. — Ну все, поехали.