Бесова длань (СИ) - Ковальский Даниил

Он поставил блок. Ещё один. Так легко и непринуждённо, сразу видно, что он сражался так тысячи раз. Каждое движение тренировочного меча — лёгкое и логичное. Он знал, куда она ударит, и всегда защищался спокойно и… с этой спокойной улыбкой.

Дэл облизнула пересохшие губы. Ей же иногда снился этот бой. Единственный, где она хотела победить — и в итоге проиграла.

Она ударила по ногам, но лишь задела кончиком деревянного меча колени — и получила тычок в живот. Ощутимый. Болезненный. Она зажмурилась, всего мгновение — меч вылетает из рук, она не успевает схватить его крепче. Кажется, он выбил его ногой. Кажется, равновесие она не удержала и теперь падает. Кажется, она проиграла.

— Это больше, чем человеческая сила воли… это нечто божественное, дар богини всему человечеству — и он в твоих глазах, в твоих руках, в самой тебе.

Он улыбнулся обезоруживающе. Рука перестала нащупывать потерянный клинок. У него такая… правильная улыбка. От такой хочется улыбаться в ответ. Что она сделала этому старшему рядовому в зелёной куртке? Или он просто… вот такой, простой, улыбчивый и хороший?

Лука улыбнулся, заметив что-то. Странная улыбка. От такой хотелось бежать или ударить в лицо.

— Ты рождена для большего, Дэл.

И этими словами выбил уверенность из неё. Разом. Она уже слышала это от одного человека, и не хотела слышать это снова. Матфея давно уже не было. Она не должна была слышать его в других. Или… может, ей показалось, и он говорил совсем иначе?

Он говорил, что она рождена для чего-то особенного. Иначе. И с другим смыслом.

И они снова пошли по этой тонкой тропинке. Тишина была не очень приятна. В мыслях капрал снова ожил, в своей зелёной неформенной куртке, с растрёпанными волосами и лёгкой улыбкой, которой вскрывал сердца людей лучше, чем какой-либо вор пользовался отмычкой. Он снова ожил и снова говорил — и его слова заставляли дышать чаще.

"Кто-то должен быть сильным".

"Всё будет хорошо, Дэл".

"Ты ничего не могла с этим сделать…"

Единственный, кому она хоть немного, но доверяла свои мысли и переживания. Единственный, кто переживал за неё. Единственный, за кого она была бы готова умереть, но вместо этого умер он. А она его не спасла. И это была её вина.

Она подняла глаза на небо, застланное ветками. Ещё светло. Они до сих пор шли, и конца этому пути не было видно. И каждый шаг давался всё тяжелее и тяжелее, словно что-то давило к земле, словно на плечах что-то увесистое держалось.

Машинально Дэл схватилась за бок и… почувствовала что-то мокрое. Пот? Она подняла руку и усмехнулась, увидев красные разводы. Ах, там же были раны. Старые и давно забытые, но почему-то открывшиеся только сейчас. Впереди остановился Лука, обернулся и проговорил:

— Тебе нужен целитель.

Она подняла глаза с окровавленной руки на него. Один вздох — и она поняла смысл. Ей действительно нужен был целитель.

Тот самый светловолосый целитель, который прижимал её к себе как что-то тёплое и ценное. Брайс. Он умел обращаться с её ранами, но в этот раз что-то пошло не так… она сжала кулак.

"Ты только вернись, тихоня Дэл". И она действительно пообещала, что вернётся. Дэл зажмурилась. Не сейчас. Она не имеет права умереть от этой проклятой раны. Даже если шансов убить колдуна и вернуться в город почти нет, с её смертью их вообще не останется.

— Мне нужен целитель, — повторила она.

Ей нужен Брайс. С ним было проще. С ним она могла открыто говорить, открыто злиться и не думать о последствиях. С Матфеем ей было иногда тревожно, потому что одно неловкое слово — и он может исчезнуть из её жизни, а это страшно, без него она не выживет, без него будет отвратно. Брайса не жалко. Брайс сам за себя постоит — пошутит глупо или наорёт.

И Матфей исчез из её жизни. По её вине.

"Ты никогда не была виновата в этом". Упрямый Брайс и тут высказался. Тогда он сказал это про тот самый случай с Лексом. Что она тогда ему ответила?

"Тебя никогда рядом не было, чтобы ты мог оценивать степень моей вины".

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она всегда была одна. Только с Матфеем она была не одна. Именно это она и боялась потерять. Именно это она и потеряла, и осталась в итоге одна. Зачем же она тогда вспоминает того дурака-целителя? Одни объятия смогли что-то изменить в их отношениях? А были ли у них вообще отношения, кроме обязанности целителя лечить раненных солдат? Без этого всего она бы никогда не заглянула в палатку Брайса. Его и в самом деле никогда не было рядом, и когда он наконец-то оказался, то снова глупо пошутил и… её забрал проклятый Лука.

Он аккуратно снял окровавленную повязку и положил тёплую ладонь прямо на рану. Дэл зашипела от боли. Лягнуть бы этого колдуна… и она почувствовала слишком странное тепло, идущее из его руки. Настолько странное, что боль отошла куда-то далеко. Магия? Он точно лечил её магией. И от осознания этого по телу пошла дрожь.

— Не беспокойся… — мягко проговорил Лука и взглянул ей в глаза.

Тёмные. Совсем тёмные, даже блика в них не видно. И в них отражалась она сама. И пусть в отражении не видно, но Дэл помнит, что её глаза точно такие же. И от этого хотелось выть. Неужели боги и в самом деле решили так устроить ей жизнь, чтобы она постоянно сомневалась в себе? Если так, то чувство юмора у них не лучше, чем у Брайса.

— Бес подери… — он отстранился, — Кажется, я переоценил свои возможности.

Прежде безмятежное лицо изменилось, тёмные глаза забегали, кажется, что-то вывело колдуна из привычного равновесия. Она оперлась рукой о ствол дерева. Кажется, её равновесие тоже под угрозой. Он же должен был залечить рану, прошло достаточно дней… колдун резко рванул с себя накидку, да на земле её расстелил.

— Придётся нам здесь задержаться, — он попытался улыбнуться, но на его лице никакой радости не читалось. Что-то пошло не так.

— Магия уже не помогает, да? — ухмыльнулась Дэл.

Дело касалось её жизни, и рядом на этот раз не было никакого целителя. А она всё равно находила, чем может задеть этого колдуна.

— Поможет. — хмуро проговорил Лука и вдруг поднял на неё взгляд, — А ты пока поспи.

— Я не собираюсь… — и вдруг она осеклась. Это было что-то больше, чем предложение. Это был приказ. И тело на него отреагировало раньше, чем она успела это осознать.

Нет, она не будет его слушаться. Нет, этот фокус не пройдёт. Она надавила с силой на дерево. Глаза слипались сами собой, но она сможет выстоять против этого. Сможет ведь?

Дэл кулаком ударила по дереву. Боль вспыхнула в руке.

— Иди ты к бесам со своей магией, тварь!

— Это не конструктивно и не вписывается в…

— Да мне плевать! — вспыхнула Дэл, — Я не просила мне помогать! И не хочу, чтобы ты своим колдовством на меня… колдовал! Лучше уж сдохнуть, чем…

— Пожалуйста, Дэл, давай обойдёмся без этих выступлений…

— Нашёлся умник! Иди к бесам со своими речами!

Лука тяжело вздохнул. На его лице явно читалось, что его достал весь этот диалог. И когда Дэл остановилась, чтобы перевести дух, он негромко, но жёстко проговорил:

— Я сказал: спи.

И с этими словами что-то окончательно сломалось в ней, словно какая-то струнка, державшая её волю, лопнула и вся тяжесть, давившая на плечи, наконец погребла её под собой. Слишком быстро. И все бушующие эмоции куда-то исчезли, ничего не оставив с собой, даже хоть какие-то мысли. Это был конец.

Матфей улыбнулся, да положил ладонь на её плечо:

— Я давно хотел тебе кое-что сказать.

Солнечный день ещё ярче делал эту улыбку. Тёплые лучи и по её плечам скользили, согревали, напоминали о том, что жизнь может быть и не путём страдания и вечной борьбы. Жизнь — это не только ночь, в которой горят лишь глаза тёмных тварей. Жизнь — это и вот такие встречи, где тебе рады, и где ты сам кому-то рад.

Она посмотрела на весёлого капрала и почувствовала, как становится чуть спокойнее. Всё хорошо.

— Что такое?

— Как насчёт того, чтобы хлебнуть чаю?