Прошито насквозь. Прага и Будапешт. 1970 - Александра Флид

Через час она изгрызла карандаш до самого стержня и исписала половину листка. Через час она поняла, что кольцо было с ней еще два дня назад. Она сделала передышку – выпила кофе, поглядела на улицу и разобрала еще один чемодан, а потом взяла следующий листок и стала вспоминать, чем она занималась последние два дня и где она выпускала сумочку из рук.

Вывод напрашивался сам собой – либо кольцо вытащил Матьяс, либо это сделала ее мама. Отбросив точный расчет, Ева пришла к единственному решению – кольцо забрал Матьяс.

Она отложила все таблицы, открыла новый лист и стала писать письмо Адаму. Листок с адресом все еще лежал в кармане ее плаща, и она положила его перед собой, радуясь тому, что у нее осталось хоть что-то. Желание написать Адаму было против всех ее зароков – она не хотела тревожить его, пока не уладит все дела. Однако ждать больше было нельзя – внутри нее пробудилась тревога, словно он мог бы почувствовать, что она потеряла кольцо, и обидеться на нее за это. Она писала и писала, выводя чернилами все то, что могла сказать ему с глазу на глаз. Горькие сожаления поднимались в ее груди, и она кляла себя за то, что не говорила ему, как сильно любит его и как ценит каждую минуту, проведенную рядом с ним.

На следующее утро она отправилась на почту и прождала полчаса, стоя под дверью и ожидая, когда отделение откроет двери. Аккуратно выводя буквы и страшно волнуясь, она заполнила конверт и отдала его в руки служащей, не зная о том, что другое письмо уже опередило ее запоздалую исповедь.

Отпускать его не хотели. Адам пытался объясниться по-хорошему, но хозяин ресторана и слышать ничего не желал, так что, в конце концов, ему пришлось написать заявление на увольнение. Это немного остудило кипевшие страсти, и в результате ему дали отпуск на две недели, пригрозив, что если он не появится через четырнадцать дней, то заявление будет подписано и одобрено.

– Я проработал здесь столько лет, и за все это время ни разу не брал отпуск. Когда это было нужно, я работал в праздники и выходные. А теперь, когда я впервые о чем-то прошу, мне отказывают, – ворчал Адам, складывая фартук в конце последнего рабочего дня.

Алика, стоявшая рядом с ним и курившая в открытое окно, уже успела переодеться.

– Ты едешь к ней? – спросила она.

– Да.

– Тогда удачи тебе. Ты должен быть счастливым. Не знаю никого другого, кто был бы достойнее тебя.

Отправленное Евой письмо пришло в пустую квартиру – Адам успел сесть в поезд до того, как почтальон доставил послание по адресу. Он решил не писать и не отправлять телеграмму – ему хотелось увидеть ее, застать врасплох, не позволив сбежать или придумать объяснения.

Несколько часов в поезде пролетели незаметно – он не глядел в окно и не беседовал с соседями по купе. Все это время Адам вертел на кончике пальца то самое серебряное кольцо, которое собирался вернуть ей.

Пусть она выбросит его на свалку или даже переплавит во что-нибудь другое. Пусть передарит подруге или отдаст матери. Ему было все равно, что Ева с ним сделает, он лишь хотел, чтобы она сама распорядилась этим кольцом.

Поезд прибыл на вокзал в девять часов вечера. Адам взял такси и прочел водителю адрес прямо с конверта. Слишком поздно? Прекрасно – по крайней мере, она будет дома.

Будапешт оказался больше и красивее, чем он предполагал. С тех пор, как он поселился в Праге, ему не хотелось никуда выбираться, и он не выезжал за пределы своего города. В Чехословакии все было по-другому, и он привык к устоявшемуся укладу.

Улицы и дороги Будапешта были другими, а мост через широкий и искрившийся в темноте Дунай покорил его своей величественностью. Адам разглядывал улицы Буды, думая, что возможно, проезжает по улицам, по которым Ева ходила сегодня днем или бегала еще девчонкой. Он пытался представить ее ребенком. Проезжая мимо булочной, он воображал, что, будучи школьницей, она покупала там выпечку по дороге домой. Или относила свои туфельки к сапожнику, лавка которого осталась позади. Или сидела на стенах летнего кинотеатра, пролетевшего за окном.

Он уехал не слишком далеко от Праги, но ему казалось, что он открыл для себя новую планету. Мир оказался огромнее, чем он мог предполагать. Сознание, заключенное в ограниченное пространство лагеря, теперь вырвалось на волю, и Адам досадовал на себя за то, что так долго заставлял себя жить в тени собственных страхов и предрассудков. Тысячи других счастливцев, покинувших стены лагерей, продолжали жить и трудиться, как обычные люди. Пора бы и ему пересилить себя и позволить себе стать свободным.

Вся поэзия закончилась, когда таксист сообщил, что они прибыли на место. Третий район, где жила Ева, выглядел не слишком гостеприимно, но здесь было тихо и спокойно. Адам подошел к двери и постучался, решив не пользоваться звонком.

Дверь ему открыл Матьяс.

– Кто вы? – хмуря брови, спросил он.

– Я ищу Еву. Она живет здесь? Меня зовут Адам, я хотел бы с ней поговорить.

Матьяс даже сделал шаг назад, оглядывая Адама с ног до головы. По этому оценивающему и придирчивому взгляду Адам понял, что встретился с мужем Евы. Она говорила, что этот человек умер, и у него не было причин сомневаться в ее словах, но мужчина, открывший дверь, смотрел на него, как на соперника. Все было ясно без лишних вопросов.

– Вы ее супруг?

– Значит, вот какой вы, Адам. Евы здесь нет, но я надеюсь, что вы поговорите со мной. Все-таки я еще ее муж, и имею право знать, с кем она мне изменила.

Адам кивнул и прошел в дом. Пришлось смириться с тем, что сегодня он с Евой встретиться не сможет.

Матьяс провел его в комнату, где расположился на диване и жестом пригласил Адама присоединиться.

– Ева хочет развода, – сообщил он. – Она больше меня не любит. Наверное, за это я должен сказать спасибо вам. Я прав?

– Я не знаю, – честно ответил Адам. – Правда, я не знаю.

– Вы были с ней близки? Занимались сексом? Спали вместе или просто спаривались и расходились? Или вообще жили в одной квартире?

К такой беседе следовало бы подготовиться заранее. Сейчас Адам не знал, что должен ответить. Да и стоило ли вообще что-то говорить?

– Ну же, отвечайте, я ведь ее законный супруг. Что такого вы делали с ней, что она готова бросить все и наплевать на всех ради вас? Кстати, то кольцо отправил я. Может быть, мы и разведемся, но пока мы еще связаны с ней, я предпочел бы, чтобы у нее было только мое кольцо. Другие она будет надевать, когда разведемся.

– Ева не надевала мое кольцо, она просто носила его с собой, – заметил Адам.

– Начхать. Никаких колец от чужих мужиков, пока мы еще муж и жена. Ну а вы зачем прикатили? Перепугались, что она вас оставила? Она не такая. Если решила что-то, то будет идти до конца, пока не помрет к чертовой матери. Чтобы с ней справиться нужно немало сил. Вы настолько сильны? Ты настолько силен, чтобы справиться с ней?