Все девочки взрослеют - Дженнифер Уайнер

Итак, я выяснила, что моя мать, или Элли, героиня книги, к окончанию школы была увесистее, чем средний игрок в американский футбол. Причем перепробовала больше парней, чем все мои знакомые девчонки, вместе взятые. Возможно, она была нимфоманкой. И если последняя часть книги — правда, или основана на правде, или лишь отчасти правда, мое рождение — несчастный случай.

Конечно, мне мама говорила совсем другое. «Я всегда хотела ребенка, — твердила она, сажая меня на колени или расчесывая волосы. Ее глаза наполнялись слезами. — Я была так рада, когда узнала… и Брюс тоже, хотя это было немного неожиданно. Мы оба очень обрадовались. Я так счастлива, что ты родилась!»

Это не слишком отличается от обычных историй. «Мы ужасно хотели ребенка», — рассказывают родители, которые усыновили малыша либо использовали донорскую сперму или яйцеклетки. «Мы всю жизнь тебя ждали. Мы так обрадовались». Я знаю детей с мамами и папами, с мамами и мамами, с папами и папами, с одинокими разведенными матерями и одинокими матерями, обратившимися за помощью к друзьям-геям или в банк спермы, желая забеременеть, либо усыновившими малыша из Китая или Гватемалы. Во всех историях звучит одно: «Я хотела ребенка, и у меня появился ты».

Вот только если в книге правда, это значит, что мать меня не хотела. Она вообще не хотела ребенка. Я открыла сто семьдесят восьмую страницу и перечитала абзац, который уже успела запомнить: «Я двумя пальцами держала тест, с него еще капала моча. Орел или решка? Одна полоска, пожалуйста, Господи, одна полоска. Если я еще хоть раз лягу с мужчиной, то не раньше, чем вставлю себе две спирали и начну принимать пилюли. Я заставлю его надеть презерватив и вытащить прежде, чем он кончит. Одна полоска, одна полоска, одна полоска, — заклинала я. — Одна полоска — и я спасена; две полоски — и моя жизнь кончена».

— Ч-черт, — прошептала я, сидя нога на ногу на розовой кровати под фальшивыми звездами.

Я с трудом сглотнула, от стыда меня даже подташнивало. Меня обманули. Мне лгали. Сколько бы мать ни внушала, что любит меня, как бы ни заботилась, неприглядная правда состоит в том, что моя бабушка — лесбиянка, дедушка — придурок, а родители вообще не желали моего рождения. Но хуже всего, что это известно каждому читателю книги. Всем одноклассникам, всем знакомым, а может быть, и всем на свете. Известно каждому.

Я сжала кулаки и, топая, спустилась в мамин кабинет, где стащила черный маркер из стаканчика на столе. Вернувшись в кровать, я принялась водить маркером по странице сто семьдесят восемь, по мокрому от мочи тесту на беременность и по причитаниям Элли. Я возила маркером туда-сюда, уничтожая позорные слова, пока чернила не просочились на следующую страницу.

Когда мы вернулись из школы на следующий день после того, как я дочитала книгу, мать отправилась на кухню и стала разгружать посудомоечную машину.

— Тебе пришло письмо, — небрежно бросила она.

— Да ну?

Почта лежала на кухонной стойке. На самом верху стопки красовался огромный блестящий черный конверт с моим именем. Затейливый серебряный шрифт складывался в слова:

Мисс Джой Шапиро Крушелевански

Я уставилась на письмо.

— Что это?

Мать ткнула конверт лопаточкой, отчего тот заскользил по стойке.

— Не знаю, — ответила она.

Конверт был размером со школьную палку. На ощупь казалось, что он сделан из тонкого стекла или пластмассы, а не из бумаги. На обороте тем же серебряным шрифтом был напечатан адрес отправителя. Семья Покитилоу из Сидар-Хилл, Нью-Джерси. «Бар-мицва Тайлера», — сообразила я. Разорвав конверт, я достала кремовый листок с серебряным краем, нечто среднее между дипломом и ресторанным меню.

Черные и серебряные ленточки были продеты вверху приглашения и спускались на текст длинными завитыми хвостиками.

С огромным удовольствием

Бонни и Боб Покитилоу приглашают Вас

на бар-мицву своего сына

Тайлера Бенджамина

в субботу, 21 апреля, в 10 часов утра

в синагоге Шорт-Хиллс, Нью-Джерси,

затем последуют торжественный обед и танцы

в загородном клубе Шорт-Хиллс

— Гм, — кашлянула мама, которая прокралась мне за спину и читала через плечо.

Я быстро отвернулась, схватила огромный конверт и осторожно потрясла его. На стойку посыпались другие листки: маленький конверт с карточкой внутри («Окажите любезность, ответьте до пятого апреля»), план местности, который поможет добраться до синагоги и загородного клуба, и еще одна маленькая карточка, где я должна отметить, говядину или лососину предпочитаю на обед. На всех частях приглашения стоял адрес сайта бар-мицвы Тайлера. Пока я разглаживала ленточки, мать прочла его вслух:

— Tylersbigbash.com. Надо же. Гм.

Мама опустила голову, и я поняла, что она пытается удержаться от комментариев или от смеха. Она повернулась, сняла с плиты чайник и налила в него воды из-под крана.

— Хочешь чаю?

Я отрицательно покачала головой, подошла к холодильнику и достала сок. Мать включила газ и поставила чайник на плиту. Зашипели капельки воды на дне.

— Апрель у тебя вроде свободен, — заметила мама.

Я медленно пила сок и размышляла. Бонни Покитилоу — двоюродная сестра Брюса. У нее бледная кожа в веснушках и кудрявые волосы вроде моих, только очень темные, почти черные. На Песах мы встречаемся в доме бабушки Одри. Еще они с мужем и сыном бывали на моих днях рождения, которые бабушка Одри отмечала, когда я была маленькой. Вообще-то у нас с Тайлером мало общего. В прошлый Песах он весь вечер просидел в гостиной бабушки Одри, читая «Гарри Поттера» и пересматривая старые рукопашные бои на карманном компьютере.

Интересно, кто будет из знакомых? Мать, словно прочитав мои мысли, произнесла:

— Там будет Брюс с… мм… Эмили и детьми и твоя бабушка Одри. Если хочешь, я тебя подброшу.

Я залезла на стул у стойки для завтрака. Не нужны мне ее одолжения, хватит.

Мать добавила в чай мед и насыпала на желтую тарелку немного крекеров.

— Тебя, наверное, посадят за детский стол, с Тайлером, его друзьями и сестрой, мм…

— Рут, — напомнила я.

Я дала понять, что моя семья, моя биологическая семья, родственники с отцовской стороны — не ее дело. Но либо мать не заметила моего косого взгляда, либо решила его проигнорировать.

— Рут. Точно. Наверное, будет весело, — совершенно безучастным тоном добавила она.

Я пожала плечами и сложила части приглашения аккуратной стопкой.