Трилогия о Дхане и Земле. Книга первая. Конец света - Андрей Прудковский

А я пошёл в дом тёти Вали. Там была только Любочка. Я сказал, что у нас беда, и что папа отправил меня к тёте Вале. Любочка быстро связалась мысленно со своей мамой, хоть мама её была за много километров от дома. Затем она сказала, что тётя Валя приказала мне лечь спать, а письма отдать ей. Я так и сделал.

Проснулся я от грохота моторов за окном. Улица была полна солдат, особенно много их было вокруг дома тёти Маши.

– Если к нам зайдут, ― сказала Любочка, ― лезь под стол и молчи. Я сама буду разговаривать так, как мама мне скажет. Не забудь выставить защиту, как во время игры в прятки.

На крыльце послышались тяжёлые шаги, и вошёл, как вы думаете кто? ― Сам Семён Андреевич. Я в ужасе юркнул под стол.

– Здравствуй Любочка, ― ласково сказал он, ― а кто это у вас там под столом?

– Это мой маленький братик, ― ответила Люба, ― он всех чужих боится!

– А где мама?

– Мама в городе. Она экзамен на врача сдаёт, уже целую неделю там. А к концу недели просила нас приехать к ней в город на каникулы. Братик мой ещё ни разу не видел города.

– Да, уехать вам теперь будет трудновато, всё село оцеплено. Впрочем, я дам тебе письмо и сопровождающего, ― он проводит вас к маме.

– Ой, спасибо! Какой вы добрый! Мама всегда говорила, что вы самый замечательный человек на свете!

Семён Андреевич улыбнулся.

– Ну, бывай! Эй, Федька! ― Вот тебе пропуск, проводишь завтра этих детей к их маме в город.

Федька отдал честь, взглянул равнодушно на нас и ушёл вслед за Семёном Андреевичем.

– Теперь, ― сказала Любочка, ― будем спасать тётю Машу. Берёмся за руки и постараемся сделать так, чтобы ни единого разумного слова от тёти Маши никто не получил, пусть все думают, что она полная дура. Тогда её не тронут.

Так мы и сделали. Это оказалось гораздо легче, чем думалось вначале. Тётя Маша была усталой и очень хотела спать, поэтому добиться того, чтобы она отвечала невпопад, было очень просто.

– Вчера устала очень. Телёночек у нас родился. У Пеструшки, ― тоже пятнистый, забавный такой. А потом ночью мне всё сестрёнка снилась, как будто она ко мне приехала.

– Почему на столе так много грязной посуды? Не успеваю я посуду мыть, ― вот в выходные сразу всё и вымою.

– А вот туфли под кроватью ― это сестрины, но если она и в самом деле была у меня ночью, то зачем же туфли оставила. Что же она, босиком ушла что ли?….

– Если заглянете к нам на ферму, я вам телёночка покажу, такой забавный!…

В конце концов, допрашивающий плюнул:

– Ну что с дуры взять!

А на улице продолжали разворачиваться события. Три небольшие машины с огромной скоростью заскользили прямо по лугу и умчались вдаль. У этих машин не было колёс ― они как бы летели над землёю.

– Это мои загонщики! ― с гордостью сказал Семён Андреевич.

Он сидел почти под нашим окном в открытой чёрной машине, а рядом с ним какой-то генерал, который ответил:

– Я предпочитаю вертолёты. На всякий случай вызвал один. ― Залп ракетами ― конец всем проблемам.

– Я хочу взять её живой. Говорят, с нею очень необычный помощник, главное ― добраться до него. Вы вообще слыхали о возможностях психического нападения?

– Ну, ― это всё сказки.

– Не совсем, не совсем… Преступник, владеющий такими методами, вдвойне опасен. Он может внушить вам, что он ― это вовсе не он, он может заставить вас совершить действие, которое вы совершать не собирались, а потом забыть об этом. Так что, уж не мешайте мне взять их живыми. Вот если он меня, ха-ха, психически пришибёт ― вот тогда можете действовать своими методами.

Мы с Любочкой прильнули к окну и внимательно слушали всю эту беседу.

– Теперь он будет ловить моего папу, ― тихо прошептал я Любочке.

– Давай соединимся, как ты с папой, ― предложила Любочка, ― и что-нибудь придумаем.

Мы соединились. Любочка держала нашу общую защиту, а я направил тонкий лучик на поиск своего отца. Я увидел его глазами бешено мчащуюся на меня просёлочную дорогу. Машину кидало в разные стороны, но папа не снижал скорости. Я сказал, что его преследуют три машины без колёс, которые гораздо быстрее его собственной.

– Тогда, ― сказал папа, ― помоги мне создать призрачную копию моей машины. Мы её пустим по дороге ― пусть-ка погоняются. А сами свернём в лес.

Так и сделали. И вовремя! Через пять минут я услышал, как Семён Андреевич разговаривает по рации со своими охотниками.

– Ну вот, ― сказал он генералу, ― уже догнали, через пять минут обездвижат и привезут сюда к нам. Ребята там у меня стойкие, от психических нападений защищённые.

Но прошло пять минут, затем ещё десять ― Семён Андреевич начал терять терпение. Он уже кричал в трубку.

– Как не можете догнать?! Стреляйте по колёсам!…

– Как не можете попасть?!…

– Ну, ерунда какая-то получается. Не могут догнать старенький драндулет!

– Не иначе, как психология подвела, ― улыбнулся генерал.

– А что, ― это мысль. ― Семён Андреевич закрыл глаза и сосредоточился. ― А ведь верно, там нет никакой машины. Они гонятся за призраком. А где же машина? Сейчас пощупаем, пощупаем… Вот и нужный след!… 45-ый квадрат.

– Папа, он тебя нащупал! ― отчаянно «крикнул» я.

– Я ничего не могу с ним сделать, ― отозвался папа, ― его защита непробиваема. Вот если бы ты его как-нибудь отвлёк. Хотя бы костерком в его машине.

– Хорошо! Попробую!

Я сконцентрировался на солнце и подумал, где бы устроить костёр. И вдруг мне бросился в глаза нос Семёна Андреевича. Большой нос картошкой, который так и просил меня украсить его чем-то сверху… Через минуту нос задымился! Я чувствовал, что и Люба и даже её мама мысленно меня поддерживают и помогают. Семён Андреевич в ужасе схватился за нос. И тут, мы все четверо, вместе с папой нанесли мысленный удар. Семён Андреевич покачнулся и упал на дно машины. Вокруг забегали солдаты, врачи. Я услышал, как кто-то сказал:

– Похоже ― инсульт.

Семён Андреевич хрипел, изо рта у него шла пена. Его быстро уложили на носилки и увезли.

А на улице уже распоряжался генерал. Он говорил с вертолётом.

– Недалеко от дороги в 45-ом квадрате ― машина. Найти и уничтожить! Квадрат оцепить!

– Папа, ― крикнул я, ― быстрее выбирайтесь из машины. Её сейчас уничтожат.

– Я стараюсь вытащить маму.

– Скорее, скорее!

Высоко в небе над деревней повис вертолёт и от него пошла дымная струя в сторону папы.

– Ложитесь! ― крикнул мысленно я ему.

– Ну вот, ― удовлетворённо сказал генерал своему помощнику, ― машина уничтожена, квадрат оцеплен. Если кто там выжил, ― найдём.

Я опять связался с папой, ― он был жив.

– Но мамино тело погибло, ― сказал он.

– Ты всё равно бы его не спас. Ваш лес оцеплен, и бежать некуда.

– Это мы ещё посмотрим, ― сказал папа и отключился.

– Так, ― сказал генерал чуть позже, ― от машины одни обломки, рядом убитая преступница, но её сообщник ― скрылся. Что будем делать?

– Если он спрятался в квадрате или проник в оцепление?…

– Всё просто. Внутреннее оцепление ― расстрелять! Квадрат обработать отравляющим веществом! Можно прямо сейчас ― с вертолёта.

– Папа, папа, ― мысленно закричал я, передавая весь услышанный разговор.

– Попытаюсь выжить, ― тихо донёсся ко мне голос папы. Уезжайте из деревни и не ищите меня. Если выживу, ― через полгода сам свяжусь с вами.

На этом закончились наши разговоры. Мы с Любочкой устали просто неимоверно. Глаза наши слипались. Очнулись мы только под утро следующего дня, когда в нашу избу, громыхая сапогами, вошёл адъютант Семёна Андреевича ― Фёдор.

– Ну, мелюзга, собирайтесь! Через пять минут ― у меня в машине!

На следующий день мы были уже в гостинице, где нас встретила тётя Валя.

Тётя Валя сказала, что теперь она будет моей мамой. Мы провели несколько интересных дней в городе, ходили по выставкам и музеям. А затем уехали на новую работу тёти Вали ― в лесной госпиталь. Там был целый городок в лесу, со школой, магазинами и спортивными залами. Там я сразу пошёл в школу в первый класс. Хоть я и пропустил первое полугодие, но зато умел читать и писать, так что успевал не хуже других.

Через полгода папа не связался с нами, как обещал, и я понял, что он умер.

Ещё в закрытый блок больницы привезли врача, который лечил маму. Я увидел его только мельком, когда его везли на каталке, но сразу узнал. Потом тётя Валя по секрету рассказала, что его долго пытали ― допытывались, как он сумел вылечить мою маму, а он ничего не знал. Теперь его подлечат, а что дальше ― пока неизвестно.

А ещё через месяц к нам привезли тётю Машу и положили в психиатрическое отделение. Оказывается, тётя Маша не могла больше справляться со своей работой, всё путала, забывала. Кроме того, ― как сказал врач, ― у неё тяжёлое заболевание ― раздвоение личности. Ну, я-то знал, что это не раздвоение, а и в самом деле две личности: её и мамина. Тётя Маша так до конца и не выздоровела, она осталась работать при госпитале ― уборщицей. Я часто забегал к ней, и мы вместе вспоминали нашего папу и счастливую жизнь до его гибели.