Крутые белые парни - Стивен Хантер

– Тед…

– Так вот, я вернул ему права. Извинился, что остановил их. И, стоя на дороге, наблюдал, как они уезжают. Они смеялись. Я слышал их хохот, пока они отъезжали. Я вернулся в джип. Я плакал. Я сидел в машине и плакал.

Тед сидел рядом с Бадом, лицо его выглядело каким-то помятым, в глазах была пустота. Он позволил этому чувству съесть себя заживо.

– Тед, брось, ты очень хороший молодой полицейский, – сказал наконец Бад. – Тебе должно быть стыдно, что ты так переживаешь по этому поводу. Иногда приходится и отступить. Эти мальчики просто застали тебя врасплох. Да и был ли смысл дать им себя убить без всякой пользы для дела? Может, они уже давно перестреляли друг друга сами. Надо примириться с тем, что случилось, и дать себе клятву, что впредь будешь вести себя безупречно, чтобы не пришлось пасовать перед этой мразью, вот и весь фокус.

– Бад, тебе когда-нибудь приходилось ошибаться? Ты когда-нибудь чувствуешь себя виноватым? Думаю, что нет. Ты естественный тип человека, который проходит по жизни, не копаясь в своих чувствах. Боже, как бы я хотел быть похожим на тебя! Иногда мне кажется, что Холли хочет, чтоб я был таким, как ты. Твое имя она вспоминает постоянно: Бад то, Бад это. И иногда я тебя за это ненавижу.

– Тед, я…

– Какого черта, Бад. Это же не твоя вина. Хотя в какой-то степени ты виноват. Просто у тебя есть мужество, которого нет у меня.

– Слушай, Тед, правда состоит в том, что в своей жизни я не совершил ни одного по-настоящему мужественного поступка. Я не представляю себе, как поведу себя под пулями, и я надеюсь, что мне никогда не представится случай узнать это на практике. Это единственная вещь во мне, которой ты не знал, – сказал Бад.

«Всем постам и подразделениям! Всем патрулям!» – заработала междугородная сеть «Моторола».

Оба полицейских прислушались.

«БРШО только сейчас удалось обнаружить фургон, угнанный бежавшими из мест заключения братьями Пай и Пидом. Он был найден на стоянке фирмы „Гостиничная пекарня“. Фирма находится в Аде, где они оставались незамеченными в течение тридцати шести часов».

– Черт возьми, – выругался Бад.

«В кузове фургона найден труп. Он идентифицирован. Это Уиллард Джонс, двадцати четырех лет, проживавший в Аде. Мы полагаем, что надо искать „додж“ синего цвета под номером: лима-икс-рей-папа-пять-девять-семь», – проговорил диспетчер.

– Черт возьми, – повторил Бад, – ну и хитрая же бестия этот Ламар. Единственное место, где никто не стал искать фургон, – это его законная стоянка на родной фирме. Ну и молодец! Теперь-то уж он точно вырвался из нашего кольца. И никто ни черта не знает, куда он отправился.

Бада пробила дрожь. Ламар оказался умнее и оставил его в дураках. Это была отвратительная новость.

– Черт, – выругался Тед, – хорошо, что ты заставил меня надеть этот долбаный жилет.

Глава 05

Ричард знал, что он незаурядная личность. Он читал за троих. В школе он все время учился в классах для одаренных детей, получая там высшие баллы за успехи в успеваемости. Преподаватели, оценивавшие индекс его умственных способностей, открывали от удивления глаза. У него был редкостный талант: потрясающий, живой, почти сверхъестественный. Он был необычным ребенком, тонко чувствующим мальчиком, который производил неизгладимое впечатление на всех, кто с ним сталкивался.

Но как оказалось, по-настоящему незаурядной личностью был Ламар.

Оставьте Ричарда одного на улице – его убьют. Посадите Ричарда в тюрьму – его убьют и там. Он не выжил бы ни в России, ни в Древнем Риме, ни на Марсе, ни в экипаже военного корабля. А вот Ламар совершенно спокойно выжил бы во всех этих местах. Он процветал и в тюрьме, зная, как это делается. Ламар всегда знает все. Он всегда все продумывает и вычисляет. Дайте ему любую проблему, и он решит ее. Правда, он решит ее не так, как решило бы большинство нормальных людей: он расправится с проблемой так, что выгода достанется ему, а издержки – вам. Таков его моральный закон, и, раз приняв его, он не испытывал по этому поводу ни угрызений совести, ни сомнений. Он придерживался этого закона со страстью и прямолинейной убежденностью. Как это у Йитса? «Зло всегда исполнено страстного напряжения»? Да, именно так. В этом суть Ламара, коварного гения беспорядка, принца хаоса.

Эти мысли проносились в очень занятом разными мыслями мозгу Ричарда, пока он вел синий старенький «додж» Уилларда Джонса со всей троицей на борту к Ратлифф-Сити, где со своим семейством проживал мистер Билл Степфорд-старший, имеющий оружие, которое им следовало изъять у него любыми мыслимыми способами. Об этой части их экспедиции Ричард старался не думать. Эти несчастные люди были обречены на смерть. Ураган Ламар с помощником – страшным циклоном Оделлом – ворвется в их мирное жилище и сметет их с лица земли. Они сейчас сидели в своем фермерском доме, смотрели телевизор, пили персиковый «коблер», обсуждали наступающий охотничий сезон и судачили по поводу того, когда же наконец Оклахома добьется для себя права устраивать престижные спортивные соревнования. Они воевали в войнах и платили налоги, они в течение более чем шестидесяти лет возносили молитвы, любили друг друга и землю, которая кормила их. Но эти люди уже могли считать себя мертвыми, ибо им оставалось жить считаные часы. Его величество экзистенциализм подавлял Ричарда своим роковым могуществом.

В задней части машины спали Ламар и Оделл. Он слышал их дыхание – прерывистую рапсодию храпа. Иногда храп прерывался рыганием, временами братья пускали зловонные ветры (Оделл занимался этим, когда спал и когда бодрствовал, при этом он блаженно улыбался и говорил: «Оделл сьелал вонялку»). Присутствие братьев вызывало не только ужас, они потрясали своей убогостью и банальностью. Они были настолько незрелыми, алчными, необразованными и жестокими, что казалось, никакое сознание не препятствует громкому голосу их фрейдовского ид[4]. Ричард выглянул в окно – кругом простирались бесконечные люцерновые поля Оклахомы. Сидение в злополучном фургоне было наконец позади. Он подавил рыдание и посмотрел в небо, усеянное звездами.

Ричард думал: «Я смогу сделать это. Я могу свернуть с дороги, бросить машину и бежать прочь. Со временем меня найдут полицейские. Я все им объясню. Объясню все: я скажу, что ни в чем не виноват, что меня заставили бежать силой. Ведь так на самом деле и произошло. У меня просто не было выбора».

Но Ричард знал, что это пустые иллюзии. Он имел не больше возможности бежать от Ламара, чем в открытом столкновении положить его на землю лицом вниз и убить. Ламар был вездесущ. Он догонит его и сломает ему шею своими здоровенными руками, бесстрастно глядя на него лишенными всякого выражения зачаровывающими глазами, а когда Ричард будет умирать от удушья и позвонки проткнут его легкие, Ламар будет, смеясь, насиловать его. Именно так покинет Ричард этот мир, если вздумает бежать.

Естественно, он этого не сделает. Он нервничал, как только начинал просто думать о подобном исходе дела. Если бы Ламар знал, о чем он сейчас думает, то убил бы его за такие мысли. Ламар был сейчас всемогущим божеством, он требовал такого же послушания, как жестокий Бог Ветхого Завета.

Он снова выглянул в окно.

– Это было бы очень легко сделать, да, Ричард? – раздался сзади мягкий голос Ламара.

От неожиданности Ричард подпрыгнул на месте.

– Ты так быстро пугаешься, Ричард. – Ламар беззвучно рассмеялся. – Тебе было бы нелегко на это решиться, правда?

– На что, Ламар?

– Ты же знаешь. Надуть нас. Бросить. Сбежать. Да признайся же. Ты думал об этом, я знаю.

– У меня не настолько отважная натура.

– Да, я видел это с самого начала. Но я все изменю. Клянусь тебе в этом, Ричард. Ты держись меня. Я не смогу сделать тебя богатым и вряд ли сделаю тебя свободным, но я сделаю тебя мужчиной. Ты веришь мне?

– Да, сэр, – ответил Ричард.

– Перестань называть меня «сэр», мой мальчик. Я ведь не полицейский. Я твой друг, Ричард. Твой единственный настоящий друг. Ты веришь мне?

– Да, Ламар.

– Ты не любишь убийство, правда?

– Не люблю.

– Сынок, это означает только одно: ты воспитывался не в таком месте, где росли Ламар и Оделл. Там, где рос Ламар, надо каждый день драться, иначе у тебя отнимут все, что у тебя есть. Мне это не слишком нравится, я не настолько негодяй, чтобы получать от убийства удовольствие. Но мужчина должен делать то, что он должен делать, чтобы сохранить свою семью. Ты понимаешь меня?

– Да.

– Это хорошо. Это очень хорошо.

Нет, все было как раз очень плохо, потому что в свете фар показался почтовый ящик, стоящий на обочине шоссе и отражающийся в гудроновом покрытии дороги. За почтовым ящиком простиралось пшеничное поле, начинающее уже желтеть. На почтовом ящике было написано одно простое слово: Степфорд.

– Ну вот мы и приехали на вечеринку, – сказал Ламар.