Трогать нельзя - Ника Фрай

Очень больно. Я в детстве палец прищелкивала.

С удовольствием наблюдаю за сморщившимся лицом придурка и за тем, как он прихрамывает.

Стискивает кулаки и с ненавистью смотрит на меня.

Но я сплю.

Еще мгновение и он, наконец, разворачивается и уходит. Почти скачет на одной ноге.

Я могу улыбнуться и опять накрыться одеялом.

Глава 18. Алина

На удивление спала я хорошо.

Насладившись зрелищем прихрамывающего придурка, я выскочила из постели, когда за ним закрылась дверь. Проверила — одну мышеловку он, всё-таки, унес с собой. Но остальные так и остались стоять.

Можно не беспокоиться. Почему-то я была уверена, что он больше не придет.

И поэтому спокойно легла спать.

Утром просыпаюсь от яркого света. Сегодня воскресенье, никуда не надо. Но я всегда встаю рано. К тому же желудок громко напоминает, что я не ела ничего уже слишком давно.

Переодеваюсь и выхожу из комнаты.

Тихо.

Он, наверное, ещё спит. Я сейчас быстренько что-нибудь перекушу и опять в комнате закроюсь. Не хочу его видеть. А завтра в университет и там уже что-нибудь придумаю.

Иду на кухню. Решаю сделать себе яичницу. Самое простое и быстрое.

Достаю два яйца. Осталось найти сковородку. Ищу по шкафам.

Нет нигде! Ну, не может же быть, что у него нет сковородки!

Тянусь к верхнему шкафу и в этот момент одно яйцо выскальзывает из рук и с треском падает на пол.

Блин!

Быстрее хватаю салфетки и нагибаюсь, чтобы убрать разбитое яйцо. И я этот момент слышу ненавистный голос. Даже не голос, а хрип: — Ты что делаешь?

Замираю, понимая, что стою сейчас к нему попой кверху. Поэтому сразу же выпрямляюсь и поворачиваюсь. От неожиданности хлопаю глазами.

Хозяин дома стоит в дверном проеме, облокотившись плечом о косяк и сложив руки на голой груди.

Он вообще почти голый! Только полотенце на бедрах.

По-видимому, только что из душа. Капли воды еще поблескивают на теле.

Я стою и как кролик не могу отвести от него взгляда. А он словно удав. Он как будто гипнотизирует меня.

Ничего не могу с собой поделать — взгляд как приклеенный.

— Что ты делаешь, я спрашиваю? — повторяет он очень недовольным голосом.

— Завтрак готовлю, — выдавливаю из себя.

— Стоя задницей кверху? — усмехается он.

— Я убрать хотела… помыть… — язык-то не слушается. Потому что он тоже не сводит с меня взгляда.

А еще я замечаю, как дергается мышца у него на груди. Страшно.

— Для этого уборщица есть, — он, наконец, отлепляется от косяка и делает шаг в комнату.

И я вижу, что он хромает. Взгляд сам скользит на волосатую ногу. А там пальцы забинтованы.

— Что с вами случилось? — спрашиваю я, уже придя в себя и пытаясь не усмехнуться. — Что с ногой?

Он зло зыркает на меня, щурится. Я мысленно бью себя по языку. Ну, зачем, вот, спрашивать? Надо просто молча уйти. Без завтрака.

— Споткнулся, — отвечает он.

Споткнулся он! Я помню еще, как он стоял у меня в комнате. Смотрел и мял там. И взгляд невольно падает на полотенце. Но я успеваю быстро отвести его.

— Воскресенье, — произносит он.

К чему бы это?

— Выходной, — продолжает, доставая из холодильника бутылку минералки и открывая ее. — Хрен ли ты не спишь?

Прикладывает бутылку ко рту и жадно пьет. Как будто месяц не пил. Выпивает всю бутылку. Вытирает губы рукой и впивается в меня взглядом.

— Какого хуя ты здесь делаешь? — рычит уже совсем зло.

— Я… поесть… позавтракать… — часто моргаю и пячусь назад.

— Потом поешь! — рявкает он и ступает ко мне.

Я вижу, как напряжены его мышцы. Он же голый. Грудь ходуном ходит.

— Иди к себе! — рычит он.

— А поесть? — спрашиваю несмело.

Вместо ответа мужик резко дергается на меня, но ногой задевает за стул. И все бы ничего, но задевает он именно той ногой, которая забинтована и которая, я так понимаю, и попала в мышеловку.

— Сука, — шипит зло, сгибаясь. — Сука, блять.

Видимо, очень больно.

Жалко ли мне его? Ничуть.

Чувствую ли я угрызения совести? Вообще нет.

— Ночью, конечно, лучше спать, а не бродить, — произношу задумчиво, пряча улыбку. — Чтобы не спотыкнуться нечаянно.

— Ты еще здесь?! — он поднимает на меня взгляд, и я понимаю, что пока с него хватит.

Кладу яйцо на стол и по стеночке двигаюсь к двери.

Глава 19. Марат

Ну, что за бесячая девка! Пиздец просто!

Ни одна меня так не бесила. У меня бабы вообще не вызывают никаких эмоций кроме желания трахнуть. Что от них еще может быть нужно?

Мне всегда ровно было на них. Почти всегда. Уже давно. Очень давно. Настолько давно, что я думал, что уже больше никогда не буду ничего испытывать.

Я забыл это. Запрятал в себе.

Смерть брата опять все всколыхнула. Но я снова утопил это глубоко.

А теперь еще эта стерва. Она заставляет меня беситься. И это плохо.

Я привык к отсутствию эмоций. Мне так удобно. И так правильно.

Специально встал утром пораньше, чтобы не встречаться с ней. Всю ночь не мог толком заснуть из-а ноги.

Это пиздец какой-то.

Эта дрянь поставила зачем-то у себя в комнате мышеловку.

Она больная. Реально больная.

Может, отселить ее в домик с инструментами? Пусть там сидит и учит свои конспекты?

Тварь.

Пришлось даже ногу перебинтовать. Под утро, вроде, немного отпустило и я отрубился. Но всего на пару часов.

Проснулся со стояком. Пошел в душ. И оттуда на кухню за кофе.

Эта стерва же должна еще спать. Воскресенье как-никак.

И что же я вижу, войдя на кухню?

Стоит раком в своих блядских обтягивающих штанах.

Раскорячилась булками.

Хорошо я хоть не голый вышел. Но, сука, от полотенца толка мало.

У меня мышцы все напряглись. Если бы так стояла Леонка, я бы точно уже содрал на хрен штаны и вставил. Член дернулся тут же от похабных мыслей.

Так. Хватит глазеть на задницу.

Один вопрос — и девка выпрямляется. Смотрит на меня и хлопает глазами.

А ведь рассматривает.

Я же не дурак.

Дергаю мышцами. Пусть видит.

Я знаю, что бабам нравится мое тело. Но сейчас не похуй ли?

И про ногу-то забыл. Как шагнул и опять боль.

И сразу же замечаю усмешку на лице девки. Ну, точно тварь. Даже не скрывает злорадства.

Придушить ее готов был.

Хорошо, что ей мозгов хватило исчезнуть. А то бы… не знаю, что сделал бы с ней.

Сука.

Она доведет