С Бобом и Джерри тропой инков - Петр Романов

Здесь же, под Кахамаркой, в 1532 году между самим Атауальпой и его братом Уаскаром разрешился спор за императорский трон.

Упоминаю все эти события не ради чьего-то хрестоматийного интереса, а просто размышляя вслух. Поскольку я сам до сих пор не вполне понимаю, как боеспособное войско Атауальпы в 80 тысяч человек, направлявшееся в Куско и остановившееся в Кахамарке на отдых, сумело уступить 168 конкистадорам во главе с Франсиско Писарро.

Битва началась не сразу. Сначала испанцы, как и приказали в Мадриде, вручили инкам послание, или, лучше сказать, ультиматум, испанской короны, которое я процитировал в эпиграфе.

То, что Атауальпа это требование категорически отверг, неудивительно — за ним все-таки стояла целая империя, но вот почему предводитель инков затем столь опрометчиво принял приглашение посетить лагерь Писарро, уже прекрасно зная, что имеет дело с обычными грешными людьми, да еще и завоевателями, а вовсе не с богами, — не понимаю. Он же был все-таки не простодушным крестьянином, а крупнейшим по местным понятиям политиком.

В хрониках описывается, что посланный Писарро переговорщик, для того чтобы произвести угрожающее впечатление на Атауальпу, пришпорил и направил на него своего коня, остановив его лишь в последний момент, так что слюна коня попала на одежду Атауальпы. То есть угроза казалось очевидной. Инкский правитель не дрогнул, а испугавшиеся из его свиты были впоследствии казнены. Возможно, свою роль сыграла гордыня, победившая в душе Атауальпы осторожность. Он хотел показать подданным, что не виданный до той поры конь не страшнее здешней анаконды.

Иначе говоря, версия о том, что правитель инков отправился в лагерь Писарро, надеясь на мир, выглядит не очень убедительно. Атауальпа, повторяю, не был наивен. Стоит заметить, что, прежде чем отправиться в лагерь Писарро со своим ближайшим окружением, он приказал своему главнокомандующему отрезать пути отступления конкистадорам. Значит, не исключал ловушки. И все-таки добровольно в нее пошел. Почему?

Боб не понимал этого тоже, что выразилось в жесткой фразе, достойной римских мудрецов: «Бывают времена, когда оливковую ветвь мира надо засунуть в задницу и браться за топор». В устах не очень образованного индейца это звучало немного забавно, но, поскольку про «оливковую ветвь мира» я как-то рассказал ему сам, меня это не удивило.

Неясно и то, почему Атауальпа согласился войти в лагерь Писарро в сопровождении безоружной свиты.

Короче говоря, загадок здесь до сих пор больше, чем ответов. Мы знаем лишь, чем закончилась эта авантюра. Испанцы напали на безоружных индейцев, зверски их перебили — около семи тысяч человек, а самого Атауальпу взяли в плен, потребовав за него выкуп. Оставленные предводителем инков войска, опасаясь за жизнь Атауальпы, брать штурмом лагерь Писарро не решились.

Согласно хроникам, пленник обещал за свое освобождение заполнить комнату, в которой его держали прикованным к стене цепями, золотом до потолка. Испанцы согласились, индейцы выполнили это условие. После чего конкистадоры, наплевав на свое обещание, Атауальпу казнили. Прямо в главном храме Кахамарки.

Все-таки недаром конкистадоры не вызывают в Латинской Америке ни малейшей симпатии.

Сегодня место заключения Атауальпы показывают каждому заезжему туристу. К сожалению, как правило, людей поражает не то, что в этой комнате прощался с жизнью последний правитель империи инков, а то, что она когда-то была доверху набита золотом. И уж тем более никому не приходит в голову, что нынешняя демократическая Испания должна была бы по справедливости выплатить перуанцам, да и не только им, а многим странам Латинской Америки, немалую компенсацию за все те беды, что принесла испанская корона на эту землю.

Очередь в знаменитую комнату, как всегда, оказалась большой, но только мы с Бобом вошли туда с цветами, чтобы положить их к стене, у которой конкистадоры мучили Атауальпу.

19

Обратно в Лиму мы добрались быстро. За руль сел Боб, который и так водит машину как профессиональный автогонщик, а теперь еще такая радость: после убедительной победы над эквадорской кухней мы ехали к его приятелю в турецкую баню, чтобы отведать лучшего перуанского себиче.

Как и всегда в таких случаях, я предпочел перебраться назад. Во-первых, следовало утешить обиженного на весь свет Джерри — мало кому понравится сидеть взаперти в машине. Боб, правда, и здесь не преминул уколоть бедного терьера, назвав его «собачьим Атауальпой». А во-вторых, чтобы спасти английского джентльмена от травм: если бы я всю дорогу крепко не держал его на руках, то бог знает куда бы улетал на крутых поворотах при такой лихой езде несчастный пес. Боб явно поставил перед собой задачу довезти нас за день от эквадорской границы до турецкой бани, сколько бы шишек мы с Джерри при этом ни получили.

И он своего добился. Еще засветло мы влетели в Лиму, а когда начало темнеть, подъехали к бане. Новость о триумфе перуанского себиче тут же облетела, благодаря приятелю Боба, всех сотрудников бани, так что нас встретили как героев. Даже несчастного пса, не спрашивая меня, тут же ухватили за шкирку и поволокли сначала мыть, а потом на кухню. Ну а меня, торжественно обрядив в белые простыни, провели в баню с такими почестями, будто я был турецким пашой, одержавшим славную победу над неверными.

В это позднее время мы в бане оказались единственными посетителями, поэтому со всем возможным комфортом смыли с себя дорожную грязь и оттянулись в парилке по полной программе. Апофеозом стал королевский ужин, центральным блюдом которого было, разумеется, «без всяких там обезьяньих глупостей» перуанское себиче с пивом.

Только часам к двум ночи, изрядно уставшие и окосевшие от приема в турецких банях, мы добрались до дома. Не сговариваясь, мы с Бобом категорически отказались от ночевки в помещении, вытащили матрацы во внутренний маленький садик и заснули: я под оливой, а Боб под бананом. Нос Джерри, как обычно, тут же приник к моему лицу. Последнюю мысль, что промелькнула у меня в тот день в голове, помню отчетливо: почему и от терьера так разит пивом?

Удивительно, но пахло пивом от джентльмена и на следующий день. Как выяснил позже Боб, сам заинтригованный этой загадкой, развеселившиеся не в меру поварята в турецкой бане устроили терьеру ванну из королевской смеси шампуня и пива. На шампанское денег у них не хватило.

Джерри этой шутки не оценил, а потому еще неделю подозрительно обнюхивал себя, пока наконец не обрел свой исконный английский дух.

За завтраком было решено несколько дней отдохнуть, съездить на рынок пополнить запасы, а затем продолжить наш путь по песочнице уже на юг, к чилийской границе, в Ило. Там в большом военном гарнизоне служил знакомый индейца, танкист капитан Рамирес. Недавно у него после четырех девиц подряд родился наследник, так что следовало обязательно заехать и поздравить счастливца. Подарок отцу Боб уже купил. Это был радиоуправляемый танк — единственное, что мы приобрели по ту сторону эквадорской границы.