Чернослив в шоколаде - Ольга Лазорева

Но любовь к ребенку – это совершенно особый род чувства. Растя ребенка, мы помогаем ему стать человеком, то есть учим руководствоваться не только инстинктами и желанием получить удовольствие. Мы не можем не ставить ему ограничения, необходимые для его же блага. Но многим родителям бывает трудно сделать это, они боятся огорчить ребенка и готовы удовлетворять любые его желания, чтобы ему было хорошо. Однако на самом деле они не помогают ему стать человеком, они окутывают его нежностями, которые приятны им самим, впихивают в него пищу, оберегают от холода, тепла, жары, микробов, дурных влияний, влезают в его жизнь с навязчивой заботой. И это уже оборотная сторона медали. Когда в ребенке не видят личность с ее самостоятельными потребностями, заслуживающими внимания и уважения, а видят только свою слепую преданность ему, свое животное чувство, это совсем не та любовь, в которой он нуждается. Настоящей любви к ребенку – ответственной, уважительной и дружеской – много не бывает. На самом деле с ребенком прежде всего надо дружить. Да, он младше нас, он меньше знает, у него меньше опыта, мы в ответе за него. Но он всегда должен оставаться нашим другом. Тогда намного легче мы вместе с ним преодолеем труднейший подростковый период.

Подросток – уже не ребенок, но еще и не взрослый. И эта промежуточная позиция доставляет массу неприятностей. Иногда мы сами, до конца не понимая, что наш ребенок уже вырос из ползунков, захлопываем перед ним дверь в мир взрослых, говоря, «ты еще слишком мал», «яйца курицу не учат», «нос не дорос» и т. д. Внутренний кризис самооценки подростка возникает в связи с расширением и ростом возможностей и сохранением детско-школьного статуса. Кризис 13 лет психологи часто сравнивают с кризисом 3 лет, только направлен он не на освоение пространства и предметные действия, а на освоение социального пространства, пространства человеческих взаимоотношений. В психологической литературе этот этап называют этапом «второй перерезки пуповины». Ребенок постепенно, а иногда и мгновенно, отделяется от родителей и уходит в свой мир – мир сверстников.

Главное противоречие этого возраста в том, что подросток стремится получить статус взрослого и соответствующие этому статусу возможности, но он старательно избегает взрослой ответственности. И тут наша любовь должна подсказать, как правильно строить с ним отношения. Подросток зачастую отказывается принимать оценки и жизненный опыт родителей, даже если понимает их правоту. Ему хочется получить свой собственный уникальный и неповторимый опыт, сделать свои ошибки и учиться именно на них.

Для данного возраста характерно стремление к признанию собственных заслуг в своей значимой подростковой среде. Но если мы по-прежнему друзья для своих детей, то доверие останется, и это поможет найти общий язык. Подросток испытывает постоянные внутренние конфликты. Поспешное расставание с детством, с прежней безмятежностью существования и безоговорочной верой в могущество взрослых, принятие ответственности за свои «взрослые» поступки, стремительное физическое развитие и гормональные «бури» приводят к ломке личностных установок, переосмыслению своего места в мире. Возникающие взрослые экзистенциальные и мировоззренческие вопросы создают ощущение глобальной неразрешимости. Подросток свято верит в уникальность собственных проблем и переживаний, и это часто порождает чувство одиночества и подавленности, суицидальные настроения. Борясь с собственным одиночеством и осознавая сложность проблем, подросток начинает искать себе подобных.

Так образуются молодежные тусовки и формируется подростковая субкультура в противовес миру взрослых.

В записную книжку

Положительное отношение к себе – это основа психологического выживания человека.

Каждому человеку, в любом возрасте, необходимо, чтобы его любили, понимали, признавали, уважали, чтобы он чувствовал себя нужным.

Мы погуляли с Марикой по Замоскворечью еще около двух часов. Дождь окончательно закончился, сильный ветер быстро высушил асфальт, скоро выглянуло солнце. Марика находилась в отличном настроении. Она рассказывала о всяких пустяках, шутила, жалась ко мне. Увидев книжный магазин, потащила меня туда и быстро разыскала на прилавке книгу «Падение русской гейши».

– Я куплю! – обрадовалась Марика.

– Не стоит, – попробовала я ее остановить. – Тебе рановато читать такой текст.

Эта книга была третьей в серии о русской гейше и наиболее жесткой.

– В самый раз! – рассмеялась она и направилась к кассе.

Я поплелась за ней. Но кассир, полная пожилая женщина с бледным одутловатым лицом, укоризненно на меня посмотрела и пробурчала, что такие книги не разрешала бы покупать своей дочке. Марика рассмеялась и прижалась ко мне.

– Вы правы, – решительно проговорила я и потащила Марику к выходу, не дав ей купить книгу.

– Ну вот, Оля! – начала она возмущаться, когда мы оказались на улице. – Тебе же хотела продажи повысить!

– Не хитри! Тебе и правда рановато все это читать!

– Видела, она приняла меня за твою дочку? Здоровски! А давай в какое-нибудь кафе забежим? – предложила она.

Но меня развитие ситуации начинало угнетать. Марика была, несомненно, милой девчушкой, мне было с ней легко общаться, к тому же нравился типаж эмо, но я кое-что знала о подростковой психологии. В таком возрасте суждения обычно были категоричными, эмоциональность повышенной, психика неустойчивой. Марика мгновенно привязалась ко мне и уже считала меня своей подругой, но я знала, что не смогу уделять ей столько времени и внимания, сколько она в конечном итоге захочет.

«Ничего, скоро начнутся занятия в школе, – думала я, – свободного времени у нее будет меньше»

– Марика, – начала я, – попить кофе, конечно, неплохо, но ты забыла, что мне сегодня еще в театр.

– Так времени только половина пятого, – сказала она, глянув на дисплей своего телефона и тут же убирая его в карман джинсовой курточки.

– Сколько?! – изумилась я. – Знаешь, мне ведь действительно пора. Я договорилась, что в шесть встречаюсь с подругой на Охотном. Я едва успеваю домой, мне же переодеться нужно.

– Зачем? – поинтересовалась Марика. – У тебя и так классный прикид. Ты так иди.

Она отошла от меня на шаг и окинула взглядом с ног до головы. Я была одета в довольно строгий костюм стального цвета, состоящий из зауженной юбки, чуть, прикрывающей колени и короткого пиджака. Под пиджаком была шелковая кофточка темно-розового цвета.

– Жаль, костюмчик не черный, – заметила Марика и заулыбалась, – а то вполне был бы в стиле.

В этот момент возле нас притормозила «Ауди» серебристого цвета. Из нее высунулся мужчина и внимательно посмотрел на меня.

– Ольга, здравствуйте! – сказал он.

– Здравствуйте, – растерянно ответила я и тут узнала Геру.

– Садитесь в машину, – зачем-то предложил он.

И я тут же согласилась, обрадовавшись удобному предлогу.

– Что за чел? – тихо спросила Марика, подхватив меня под локоть и прижимаясь. – Тебе же домой надо!

– Знакомый, – также тихо ответила я. – Вот он меня и подвезет. Созвонимся! Я очень приятно провела время!

– Я тоже, – ответила она и надула губы.

Я посмотрела на ее огорченное личико, на повлажневшие глаза, поцеловала в щеку и сказала, что завтра обязательно позвоню.

– Обещаешь? – тут же обрадовалась она.

– Конечно!

Я поцеловала ее еще раз и забралась в машину.

– А девочка? – удивился Гера. – Я подумал, что это ваша дочка.

– Нет, это подружка, – засмеялась я. – Вы поезжайте, а у метро меня высадите. Мне домой нужно. Вы сами куда и откуда?

– Показывал на Пятницкой квартиру, – ответил Гера и тронул машину с места.

Я оглянулась и увидела, как Марика машет мне рукой. Я улыбнулась ей, махнула в ответ и повернулась к Гере.

– А зачем вам домой? – задал он не совсем корректный вопрос и свернул в какой-то переулок.

– В театр сегодня собрались, – нехотя ответила я. – И мне нужно переодеться.

– Давайте лучше где-нибудь перекусим, – предложил Гера и глянул на меня.

Волнистая прядь упала ему на щеку. Он тряхнул головой, улыбнулся, потом заправил ее за ухо.

«Волосы у него очень красивые, – невольно подумала я и тут же захотела коснуться их. – Да и сам он, несомненно, интересный мужчина».

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам, и отвернулась к окну.

– Не понимаю, зачем вам переодеваться, – продолжил меж тем Гера. – Вы отлично выглядите!

– Спасибо, – ответила я и опустила глаза.

Непонятное смущение нарастало. Я отчего-то начала волноваться, находясь рядом с ним.

– К тому же я, как видите, тоже в не очень подходящем для театра костюме, но ехать на квартиру и переодеваться времени уже нет, – сказал он.

Гера был в черных джинсах, красной футболке, на которую была наброшена свободная черно-серая джинсовая рубаха.