Выиграю твою жизнь (СИ) - Рахманина Елена

Ветрянский открыл шкаф. Я вжималась в угол, обняв коленки. Смерил меня взглядом. Сам он выглядел не лучше. Будто по нему проехался каток. И я даже знала его название.

Интересно, почему он соврал ради меня? Ответ только один — ему не очень дорога его жизнь.

— Выметайся. И помни, что за тобой должок.

Я кивнула, неловко поднялась и вылетела из клуба со скоростью света. На улице меня бросало то в жар, то в холод. Слишком много стресса. Голова кружилась от эйфории. Сегодня я справилась. Молодец.

Снежинки, рано выпавшие в этом году, падали на алевшие щеки. Таяли. Я прикрыла глаза, глотая холодный, влажный воздух. Остро ощущая себя слишком живой.

Добрела до госпиталя. Оказалось, что маму уже выписали. Я устало поплелась домой, осознавая, что, если даже её там нет, мои силы исчерпаны. Действительно, её кровать пустовала. Василёк привычно молчал. Бабка точила зубы об мою нервную систему. И чтобы не слышать её брани, я легла на кровать и положила подушку на голову.

Утром на работе с досадой рассматривала свои руки. Из-за агрессивных моющих средств кожа на пальцах стала сухой и тонкой, как пергамент, лопалась, выделяя сукровицу. Ужасно щипало. Перчатки не спасали, лишь создавали дополнительный парниковый эффект, удваивая мучения. Я стояла, прислонившись к столешнице, и втирала какой-то крем, что посоветовали мне в аптеке. Обидно, когда собственный организм так не вовремя подводит.

Взгляд то и дело поднимался к видеокамере. Должно быть, у меня паранойя. Но я готова поклясться, что глазок следит за каждым моим шагом. Перемещается, скользя за мной.

Встряхнула головой. Бред. Просто камера, такие здесь натыканы повсюду. Да и на что смотреть охране? Как я складываю посуду в мойку?

— Привет, малышка.

Не заметила, как кто-то нарушил моё уединение. Подняла удивлённый взгляд и обнаружила того самого симпатичного бармена из клуба Ветрянского.

— Привет, что ты тут забыл?

Хлопаю ресницами, рассматривая красавчика. Ему бы сниматься в молодёжных сериалах, а не в притоне работать. Светлые волосы небрежно падали на лоб, яркие глаза весело за мной следили. Херувим, да и только.

Парень подошёл ко мне ближе, остановился на расстоянии одного шага.

— А тебе идёт, малышка, — он изогнул полные губы в лукавой улыбке, игнорируя мой вопрос.

Парень влез в моё личное пространство. Но, когда это делает кто-то настолько красивый, нарушение границ даже не раздражает. Херувим источал лишь веселье и забаву. Будто именно они являли смысл его жизни. Сейчас, должно быть, он считал забавной меня.

— Ну-ну, — не веря его словам, усмехнулась, пытаясь понять, поддаюсь ли я его чарам. И с удивлением обнаружила, что нет. Мой пульс не участился, как это было рядом с Ямадаевым.

— Можно потрогать? — спрашивает разрешения, и я не сразу догадываюсь, что речь идёт о моём черепе.

Небрежно пожимаю плечами. Почему бы и нет. Похоже, мужчин заводит моя бритая голова. Вчера Шамиль, сегодня Херувим. Пальцы последнего неспешно скользили по черепу, точно ему нравилась бархатная гладкость коротких волосков. Я прикрыла глаза, сравнивая вчерашние ощущения с сегодняшними, и поняла, что они совершенно разные. Вчера мне было горячо. Даже жарко. Сейчас тепло. Мило…

Стало стыдно за собственную потребность в человеческом тепле. Слабость дворовой кошки, которую хозяева выбросили на улицу из-за подранного дивана.

Чтобы развеять тягостные мысли, я беспечно улыбнулась, стирая из глаз боль.

— А мне можно? — весело поинтересовалась.

Парень не понял вопроса, но кивнул.

Я протянула руку и дотронулась до волос. Как у девчонки. Мягкие, светлые. Только не каждая девчонка может похвастаться таким красивым пепельным цветом.

— Я вас не отвлекаю? — раздаётся голос, от которого мы оба подпрыгиваем.

В дверях стоял не кто иной, как хозяин заведения.

Глава 12

Моя каморка от присутствия здесь Шамиля вдруг уменьшилась в размерах. Он заполнил собой всё помещение. Не только физически. Хотя широкие плечи мужчины едва умещались в дверном проёме. Это всё его эго, его самомнение, его энергетика вожака стаи заполнили пространство, которое начало трещать по швам. Вот-вот лопнет и разнесёт всё вокруг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Какого хера я тебя ищу по всему зданию?

От жёсткого тона мужчины кожа покрылась неприятными мурашками. Я судорожно пыталась вспомнить причину, по которой он мог меня искать. Но Шамиль буравил взглядом не меня, а блондина. В голову вдруг закралась вздорная мысль, что хозяину заведения не понравилось, что я общалась с этим парнем. Может, он даже ревнует? Усмехнулась, ощутив свою власть над ним.

— Пришли результаты анализов? — приподнимаю брови, словно допуская сомнение в их результате.

Шамиль лишь теперь переводит внимание на меня. Смотрит, хмурится так, будто силится вспомнить, кто я такая.

— Не задерживайся здесь, Ян, — обращается он вновь к парню, отмахиваясь от моего вопроса, как от назойливой мухи.

Шамиль покидает помещение, и дышать сразу становится легче. Вот же сукин сын. Из-за дикой неловкости я заливаюсь краской стыда. А ещё что-то про его эго думала. Моё не меньше.

Ян, как я теперь поняла, так зовут парня, рассматривал меня с усмешкой. Почти читала в его глазах немой вопрос. С чего бы бритой посудомойке напрямую обращаться к хозяину заведения?

— Ты работаешь на Ямадаева? — спрашиваю в лоб, желая перевести тему.

Никак не складывались работа Яна в баре у Ветрянского и визит в гости к Ямадаеву.

— Теперь да, — улыбается мне сладко.

Чую, что врёт. Ложь где-то рядом. До меня доносится её зловонный аромат. Плесени и сырости. И отмечаю про себя, как легко и непринуждённо у него это получается.

Вспоминаю момент нашей встречи и задаюсь вопросом, а не играет ли молодой человек роли, словно искусный актёр, подстраиваясь под разные ситуации. Если с Ямадаевым всё понятно — его чувства и эмоции замурованы в кусок льда, и то не факт, что они у него вообще имеются. Он не играл, за него это делали другие.

То Ян производил иное впечатление. Когда растёшь на улице, не доверяешь никому. Даже симпатичным мальчикам, готовым тебе протянуть деньги в трудный момент и по-дружески улыбнуться. Потому что понимаешь, что за всё приходится платить. А у меня и так накопилось слишком много долгов.

Нервно роюсь в памяти, поднимая на поверхность день нашего знакомства. Что он видел, что он успел узнать обо мне и что из этого способно причинить мне вред?

От неприятных предположений сводит позвоночник.

Будь я действительно лисой, кончик моего носа сейчас дрожал бы в процессе обнюхивания собеседника. А этот парень так внимательно за мной наблюдает, словно ещё чуть-чуть, и разгадает все мои мысли.

Пробую расслабиться, улыбнуться, стереть из глаз хищное выражение, что даётся с трудом. Поэтому я опускаю ресницы в пол, сожалея о том, что, как раньше, не могу накрутить длинный тёмный локон на пальчик.

— Не рассказывай Ямадаеву, что видел меня в тот день. Не хочу, чтобы на работе знали, что моя мать — наркоманка, — морщусь, поднимая на него взгляд.

Выражение моих глаз так же чисто, как и помыслы. Я тоже умела врать и притворяться. И если с Шамилем справиться я пока не могла — тот читал меня как открытую книгу, то Яна обвести вокруг пальца сумею.

Пусть лучше думает, что я стыжусь собственной матери и её пагубных привычек, чем работаю на человека, желающего сделать из «Рая» погребальный костёр.

— Нет проблем, малышка, — улыбается он мне, озаряя комнату светом.

Вот же жук. В голову приходит догадка. Ведь его вполне мог подослать и сам Хозяин. Право, не будет же он лично утруждаться, соблазняя меня, чтобы я выложила все карты на стол. Для пыльных дел можно подрядить и свою шестёрку.

Его взгляд опускается на мои руки. Вздрогнув, я прячу изуродованные экземой пальцы в карманы брюк. Движение почти рефлекторное, но мне всё же не хочется показывать моё уродство. Несмотря ни на что, я и так выгляжу паршиво. А тут ещё и это…