Взрослые и дети. #Многобукв - Людмила Владимировна Петрановская

придется либо уступать, либо «бороться за правду» (попустительство во всем – тоже несвобода, так как незабота, об этом было выше). Насильственное насаждение своих ценностей – несвобода, ребенку приходится либо глотать, не жуя, либо выплевывать, а распробовать-то он и не может.

Отказ от заботы, прерывание связи – тоже несвобода, ушедший родитель «привязывает» к себе, к своей судьбе. Не всегда это от нас зависит, но ребенок, которому не довелось пережить потерю родителя, конечно, в общем и целом свободнее.

Запрет любить и помнить «плохого» родителя – несвобода. Если запрета нет, ребенок может выбирать: быть похожим или нет. Если любить нельзя, ему приходится повторять образ жизни и судьбу – а как еще сохранить связь?

Травмы, насилие, унижение, привитые комплексы – это несвобода, и так понятно. Ребенок вынужден будет потратить кучу времени и сил на преодоление последствий – или жить с искажениями внутри.

Разнообразные модели и стратегии поведения самих родителей – это тоже свобода. Тогда, возвращаясь к разговору о жизни в обществе, у выросшего ребенка будут в распоряжении разные стратегии: лояльности (если повезет на времена) или сопротивления (если не повезет и если это будет для него ценностно важно). И на более мелком уровне: всякие знания-умения-навыки, чем больше возможностей, тем лучше, кто его знает, что пригодится и даст больше свободы.

Открытость в отношениях, разговоры, рефлексия чувств и поступков – больше свободы, умолчания, закрытые темы, «скелеты в шкафу» – меньше.

Не буду продолжать, ибо можно бесконечно.

Это я не к тому, чтобы кого-то убедить, или что я именно права, а другие нет. Просто у меня вот так сложилось внутри.

Конечно, возникает вопрос: как же так, ведь сплошь и рядом мы ограничиваем свободу ребенка, чтобы обеспечить ему свободу на будущее. Ну, в предельном варианте: не даем выпасть из окна, чтобы оставить в его распоряжении жизнь. Или не даем чипсов, чтобы в будущем он мог проводить время не на больничной койке в гастроэнтерологии, а более свободно, разнообразно и творчески. Да еще одна свобода часто противоречит другой: хорошее образование – свобода, но проверять уроки до старших классов – значит, не давать свободы самому за свои успехи отвечать. Пусть дитя грешит – оно, конечно, свобода, но вот если он догрешится до колонии, это будет уже совсем несвобода. И так все время.

Это очень интересный и непростой вопрос, связанный с тем, что, воспитывая детей, мы имеем дело со становящейся субъектностью. Кант и другие писали о субъектности, уже имеющей место. Адам Смит говорил, что либерализм – не для детей и дикарей, и при всей нетолерантности в этом есть здравое зерно. Воспитание под знаком «никакой свободы» уродует. Воспитание в условиях полной свободы невротизирует, да и просто опасно. Что в одном возрасте хорошо, то в другом плохо. И с разными детьми. И в разных ситуациях. Все время нужно искать баланс, сколько свободы нужно прямо сейчас и про что.

В общем, про это совсем ничего еще толком неизвестно и непонятно в мировой философской, педагогической и этической мысли. Тут думать и думать.

2 августа 2015 г.

Решение Верховного суда об отказе детям мигрантов без регистрации получать бесплатное школьное образование – безумие. Я не знаю, что за ним стоит, популизм или экономия бюджета, но это полное безумие.

Если кто-то думает, что в результате мигранты начнут сниматься семьями и возвращаться к себе в разруху и нищету, то этого не будет. Если кто-то думает, что в результате у них у всех откуда-то появятся деньги на съем или покупку нормального жилья с регистрацией, то этого не будет тоже.

Просто их дети не будут ходить в школу.

Что они будут делать вместо этого? Догадайтесь. Кто не догадался – пересмотрите американские фильмы 1960—80-х про подростковые банды в мигрантских кварталах. А что им еще делать, если на будущее тоже никаких вариантов, никакой легальной работы без аттестата не будет в принципе.

Что дальше – будем их в тюрьмы отправлять, на повышение квалификации?

Или еще раньше отбирать у родителей, пусть идут в детдома «экономить» бюджет? И ненавидеть это государство, и всех его «законных» жителей заодно, причем совершенно справедливо.

Не случайно все страны, столкнувшиеся с массовой миграцией, ограничивают все что угодно, но не возможность учиться детям. Сейчас во многих странах Европы вы можете прийти в государственную школу и откровенно сказать директору, что вы в стране пока непонятно на каких правах. Вашего ребенка немедленно зачислят, более того – полностью обеспечат формой, школьной и спортивной, учебниками, канцтоварами и горячим питанием в школе. И помогут освоить язык, дополнительно позаниматься – тоже бесплатно. Потому что это ребенок, и он должен учиться, какими бы ни были отношения его родителей с государством. Отношения могут измениться, а детство проходит, возможности упускаются, образ жизни формируется. И казна не разорится, выдав ему тетрадки и кеды, зато потом гораздо ниже шанс, что придется содержать его в тюрьме или лечить от СПИДа. Более того, при решении вопроса о виде на жительство это становится одним из важных критериев: ходят ли дети в школу, и насколько исправно. Что родителей, а значит, и детей мотивирует дополнительно.

Да, образование в массовых школах не то чтобы на уровне Итона. Разноязыкие дети, не всегда благополучные семьи, стресс от культурного шока. И насилие легко возникает, и стычки на национальной и конфессиональной почве, и наркодилеры ищут туда тропы. Это постоянная тема для обсуждения – как мотивировать детей в таких школах учиться, как наладить между ними отношения. На эту тему тоже есть всякие трогательные фильмы, там Вупи Голдберг или Жерар Депардье (еще не спившийся) пытаются найти подход к юным обормотам. В кино все мимими, в жизни сложнее, это серьезная проблема. Но она уж точно не серьезнее, чем массовая уличная подростковая преступность.

Если сейчас кто-то из родителей радуется, что наконец рядом с их чадами в классе не будут сидеть «эти черные», то, боюсь, у их детей уже есть гораздо бо́льшая проблема, чем низкий уровень преподавания в школе. Потому что родители, неспособные к построению причинно-следственных связей, это печальнее, чем плохо говорящий по-русски одноклассник. Ведь у них вряд ли будет возможность нанять своему ребенку личного водителя-охранника, чтобы до выпускного встречать-провожать из школы в районе, где его бывшие одноклассники, только уже обозленные и глотнувшие криминальной свободы, будут слоняться по улицам.

Я не хочу сейчас обсуждать проблему миграции, связанной с ней коррупции, несовершенство законов и т. д. Это все может решаться и налаживаться (или